Вскоре он стал щеголять с новенькой деревянной ногой, хотя по возвращении из госпиталя и слышать о ней не желал. Со временем, приноровившись, он довольно ловко ходил по улице с таким гордым видом, будто бы это была не простая деревяшка, притянутая к культе ремнями, а настоящее чудо гномьего инженерного искусства.
Но лучше всего метаморфозы, произошедшие с Плинном, иллюстрировал округлившийся животик его супруги, которая теперь уж больше не плакала тоскливыми ночами, глядя на храпящего благоверного, к щетине которого бледной корочкой присохли рвотные массы.
Именно так на свет и появился наш герой, которого отец назвал в честь Кола, прекрасно зная, что Бину это понравится куда больше, чем если бы он даже назвал сына его именем. Так что в некотором смысле Сан Дорлин своим рождением был обязан сразу трём мужчинам, одного из которых он даже никогда не видел.
К сожалению, спустя девять лет мать Сана умерла, и овдовевший Плинн вновь стал прикладываться к бутылке. Конечно, до былых запоев ему теперь было далеко, но выпивал он каждый день с той же аккуратностью, с какой ходил на работу. Возможно, это и стало причиной его скоропостижной смерти четыре года тому назад, когда Сану исполнилось семнадцать.
За эти годы случилось много чего. Господин Вуйе умер, а Бин не сумел найти общий язык с его сыном, так что был вынужден уйти. Впрочем, это, как выяснилось, было к лучшему, поскольку, немного помыкавшись, он открыл собственное дело и, едва ли не к собственному изумлению, весьма в нём преуспел. Так что Сан Дорлин с тех самых пор, как он устроился на работу в возрасте пятнадцати лет, и по сей день работал на Бина. Там же до самой смерти работал и его отец.
К двадцати трём годам Сан всё ещё был неженат. На вполне закономерные вопросы он неизменно отвечал, что это тельцам непременно нужна пара, а волки предпочитают быть одиночками, но всё же добавлял обычно, что намерен жениться к сорока годам, чтобы сын, который у него обязательно родится, не успел покинуть родительского гнезда к его старости и, соответственно, сделал бы её лёгкой и приятной. И едва ли не единственным из всех, кто поддерживал в этом Сана, был Бин. Откровенно говоря, он и сам-то был не особо счастлив в браке…
***
Уже поднимаясь на второй этаж по тёмной лестнице, Сан слышал неприятный голос миссис Танисти. Она вновь что-то сварливо кричала, хотя отдельных слов пока было не разобрать. «Моя колотушка» – так мастер Танисти обычно называл свою благоверную в кругу друзей, и это было отнюдь не ласковое прозвище. Разумеется, колотила его жёнушка не в прямом смысле. Бин утверждал, что её голос действует на его мозг подобно тому, как деревянный молоток действует на отбивную. Впрочем, он при этом часто добавлял, что она – мать его дочерей, и уже за одно это ей нужно быть благодарным.
И всё же сам Бин женился «сдуру», как он сам говаривал много раз Сану, всячески предостерегая его от подобной ошибки. Однако всё от того же Плинна парень знал, что таково было ещё одно завещание того самого Кола, чьё имя он теперь носил. И уже одно это, откровенно говоря, сильно снижало мнение Сана о нём. Мастер Танисти неизменно восхвалял своего потерянного друга, превознося его ум, честность и храбрость, но всё же Сан сомневался, что подобные обязательства накладывают на друзей от большого ума.
Подойдя к двери мастера Танисти – самой презентабельной и дорогой из трёх, что выходили на площадку – Сан постучал. Верещание миссис Танисти стихло, но по-прежнему слышалось её глухое ворчание – так ворчит дворняга, которую прохожий палкой загнал под телегу.
Мастер Танисти ждал гостя, поэтому открыл сам. Обе его дочери уже вышли замуж и, возможно, теперь так же пилили своих несчастных мужей. Хотя, может быть, тем бедолагам повезло, и дочки пошли в отца, а не в мать… Так или иначе, но чета Танисти жила теперь одиноко в своей квартире, просто громадной по меркам Сана – в ней было целых три комнаты, не считая прихожей и кухни.
– Хорошо, что ты пришёл, Сан, – устало улыбнулся мастер Танисти. – Я как раз ужинаю. Составишь компанию?
Сан никогда не отказывался от подобных предложений, поэтому благодарно кивнул. Они прошли в комнату Бина (у каждого супруга была своя комната), где был накрыт стол. Теперь, когда дочери разъехались, мистер и миссис Танисти даже ужинали по-отдельности.
– Ты здорово мне помог, сынок, – мастер Танисти иногда величал так Сана, особенно после смерти Плинна, но, разумеется, только наедине. – Фогл здорово порастерял спеси и, похоже, нескоро оправится. Я думаю воспользоваться ситуацией и немного расширить дело. Может получится договориться с тем саррассанцем, Кадоллом, чтобы он стал пользоваться нашими складами. Прикупим ещё помещение, а, Сан? Что скажешь – вытянем?
– Вытянем, мастер Танисти, – самодовольно пережёвывая мясо, кивнул тот. – Ещё пару годиков – и «Склады Танисти» подомнут под себя всех!
– Стар я уже для этого, парень, – усмехнулся Бин. – Груз надо подбирать такой, чтоб спина не сломалась. Да и вообще – устал я… Сплю плохо совсем… Ладно!.. – спохватился он вдруг. – Что-то я раскис тут…
Поскольку из-за закрытой двери всё ещё доносилось брюзжание миссис Танисти, причина этой внезапной хандры была более чем очевидна. Сан понимающе усмехнулся, но промолчал. Яйца курицу не учат.
– Как же тебе снова это удалось? – кисло усмехнувшись в ответ, спросил мастер Танисти, возвращаясь к основной теме. – Как ты смог пробраться на склад Фогла, да ещё и притащить туда крыс?
– Повезло, – уклончиво пожал плечами Сан. – Улучил минутку. Есть там один охранник-недотёпа.
– Ладно, не хочешь – не говори, – легко согласился Бин.
Он знал, что парень всё равно не расскажет, как всё было. Также как и в предыдущие два или три раза, когда он оказывал услуги подобного рода. Казалось, Сан был волшебником, что может проходить сквозь стены и становиться невидимкой. Впрочем, Бин в своё время знавал достаточно волшебников, чтобы знать, что подобное практически невозможно.
Бин Танисти всю жизнь старался быть честным и порядочным, но иногда случались ситуации, когда на одной чаше весов была его порядочность, а на другой – благополучие людей, что на него работали. И тогда он легко заталкивал свою щепетильность подальше, тем более что Сан всякий раз действовал по своему разумению, ни о чём не предупреждая. И всякий раз у него получалось то насолить конкурентам, как сегодня, то найти болевую точку у не в меру распоясавшегося чиновника, то даже совершить небольшую инсценировку, в результате которой клиент станет считать мастера Танисти настоящим благодетелем.
В общем, Сан Дорлин был невероятно талантлив, хотя таланты его лежали в довольно-таки криминальной плоскости. Однако так уж случилось, что Бин знал, где его дар сможет раскрыться ещё больше и заиграть новыми гранями.
– Ты собираешься всю свою жизнь таскать ящики и тюки с шерстью, сынок? – сразу, безо всякий обиняков и предисловий спросил он.
– Я не думал об этом, – признался Сан, чуть замявшись. – Наверное, нет. Мне нравится работать на вас, мастер Танисти, и пока я не собираюсь ничего менять.
– А ты не хотел бы попробовать себя в Гильдии Теней?
Вопрос прозвучал так неожиданно и дико, что Сан подавился. Он надсадно кашлял, задыхаясь и пытаясь протолкнуть злосчастный кусок, а Бин всё пытался сунуть ему ко рту кружку с вином. В какой-то момент стало казаться, что события принимают роковой оборот, и что на этом вот-вот может закончиться история Сана Дорлина, но, по счастью, проклятый кусок наконец выскочил обратно.
Несколько следующих минут Сан, заливаясь слезами, давился кашлем, но постепенно наконец смог отдышаться и немного прийти в себя.
– Старый я дурень! – по чём свет костерил себя Бин. – Чуть не убил тебя!
– Что вы хотели сказать? – едва лишь Сан обрёл способность говорить, он вернулся к главному вопросу.
– Видишь ли, – Бин наконец успокоился и поставил на стол кружку, которую до сих пор сжимал в руках. – В те далёкие времена, когда мы путешествовали с Колом, у меня был ещё один хороший друг, мастер Теней. Сейчас мы почти не видимся с ним, но всё же хотя бы раз в год мы встречаемся, чтобы вспомнить старые деньки и помянуть тех, кого потеряли. Я могу замолвить за тебя словечко, если хочешь. С твоими умениями ты сделаешь головокружительную карьеру в Гильдии, можешь мне поверить!
