Окно было во втором этаже, но, во-первых, потолки во дворце имели высоту почти в двадцать футов, а во-вторых принцесса упала весьма неудачно, мгновенно сломав шею. К тому времени жена короля была уже несколько лет как мертва.

Понимая, что королевство нельзя оставить без наследника, Каладиус спешно подобрал его величеству новую жену, которая была моложе него на добрых двадцать пять лет и по всем признакам легко могла родить немолодому королю ребёнка. Но тут, похоже, мужское естество подвело монарха – время шло, а королева всё никак не могла понести.

До цинизма прагматичный маг, тщетно прождав почти два года и понимая, что время уходит, решился на аферу, которую большинство сочло бы аморальной, а многие – просто ужасной. Для королевы нашли молодого и полного сил мужчину, который не смел возразить людям, говорившим с ним от имени первого министра. Да и её величество, удостоившаяся разговора лично с Каладиусом, не устояла перед смесью посулов и угроз.

Как только придворный медикус доложил, что королева беременна, великий маг приказал устранить истинного отца ребёнка, в последствии ни разу даже не поинтересовавшись его судьбой – убили ли его, или же забросили в какой-нибудь каменный мешок. Цель была достигнута, и всё остальное было неважно, а оставлять такого свидетеля было крайне неразумно и даже опасно.

Как на заказ у королевы родился мальчик. Король Тредд, судя по всему, подозревал о неверности жены, однако разговор с первым министром, кажется, вернул покой его душе. Увы, подчиняясь всё тому же проклятию, маленький наследник не дожил даже до пяти лет, подавившись куском отварного мяса, которое не сумел разжевать.

После этого случая все уже, включая и самого Каладиуса, похоже, смирились с тем, что прозвище короля Тредда так и останется справедливым до конца его дней. У короля был брат, который был младше его на пару лет. За неимением другого наследника трона, он уже много лет носил титул великого князя и, похоже, мысленно уже примерял себе корону. Звали его Бердоном, и у него почему-то совершенно не складывались отношения с первым министром.

Конечно же, открыто конфликтовать с Каладиусом не посмел бы никто, но всё же Бердон, вероятно, позволял себе нечто такое, что внушило стойкую неприязнь к нему у великого мага.

Вообще надо отметить, что Каладиус, которому на тот момент времени было около ста лет, давно уже избавился от привычки заводить друзей. Он и в юности не отличался чрезмерной сентиментальностью, а теперь, похоронив уже несколько поколений людей, которым боги отмерили куда более короткий, чем у него, срок, он и вовсе отучился привязываться к кому бы то ни было.

Для Каладиуса важны были не люди, а идеи. Его идея построения великой империи оправдывала в его глазах всё. Нельзя сказать, что великий маг был одержим ею, иначе, наверное, он давно бы уже добился цели. Но он словно оттягивал её реализацию, будто бы боясь достигнуть вершины слишком рано. Он как будто предчувствовал долгую жизнь, что ждала его впереди, и, похоже, боялся остаться наедине с этим океаном времени, лишённый смысла жизни.

Однако, если у Каладиуса впереди был ещё целый океан времени, то у короля Тредда его оставалась лишь малая лужица. Престарелый монарх тяжко заболел, как обычно болеют старики – безо всякой надежды на выздоровление. Стало ясно, что ему уже осталось недолго, поэтому необходимо было решать вопрос с наследником.

Вообще-то это казалось пустой формальностью. Принц Бердон, конечно, официально не был объявлен наследником, однако же, имея титул великого князя, по сути, негласно признавался таковым. Беда была лишь в том, что сам Бердон был уже стар и тоже не отличался крепким здоровьем. Было очевидно, что он ненамного переживёт старшего брата, а для Каладиуса этот промежуток и вовсе казался досадно малым. И, по его мнению, это не шло на пользу королевству.

В то самое утро, когда придворный медикус сообщил великому магу, что не ручается за то, что его величество переживёт этот день, Каладиус объявил о собрании Королевского совета. Туда явились самые влиятельные люди, имён которых мы даже не станем называть, дабы не засорять память читателя, и среди них, конечно же, был принц Бердон. Он явился при полном параде, увешанный орденскими лентами, которые получил за свою жизнь более или менее заслуженно. Его худое морщинистое лицо выражало несколько неуместные случаю торжество и радость.

Бердона сопровождал старший сын Тиен. Вообще-то он не должен был участвовать в Совете, но гонец от самого Каладиуса доставил ему бумагу с просьбой присутствовать. Впрочем, этому никто не придал должного значения, полагая, что всё это – подготовка к коронации принца Бердона.

– Я думаю, все присутствующие понимают, для чего мы здесь собрались? – сухо начал Каладиус, усаживаясь в кресло, которое уже на протяжении десятилетий занимал лишь он один. Вышеозначенные присутствующие скорбно закивали головой, также рассаживаясь по своим местам. – Его величество уже у подножия Белого Моста, и, если придворный медикус не ошибается, может ступить на него уже сегодня. Полагаю, господа, мы должны официально объявить наследника престола.

Бердон невольно приосанился так, будто уже восседал на троне. Все присутствующие дружно поглядели на него с той смесью раболепия и подхалимства, какую можно встретить лишь при королевских дворах.

– Я подготовлю необходимые бумаги к полудню, мессир, – всем своим видом показывая готовность служить, проговорил канцлер. – Если вы опасаетесь, что его величество может не успеть их подписать, то я всё ускорю, и бумаги будут у вас через час.

– Не думаю, что есть необходимость в такой спешке, милорд. Но на чьё имя вы собираетесь написать акт передачи?

– Как?.. – растерялся канцлер, да и все остальные уставились на великого мага с изумлением. – Разумеется, на великого князя Бердона…

– Но мы ведь ещё не обсудили это.

– При всём уважении, мессир, но разве это нуждается в обсуждении? – звенящим от негодования голосом возразил принц. – Уже много лет я являюсь великим князем. Я – самый прямой наследник по старшинству. Полноте, мессир, да я вообще – единственный возможный наследник!

– Разве? – невозмутимо парировал Каладиус. – Полагаю, вы – не единственный прямой потомок Тионитов, ваше высочество.

– О ком вы говорите? – Бердон вперил в волшебника горящий взгляд, словно пытаясь проникнуть в самые тёмные глубины его души.

Члены Совета растерянно переглядывались. Неужели старый маг припас какой-то сюрприз? О ком он говорил? Какой-нибудь незаконнорождённый брат Тредда, или, быть может, его бастард?

– Я говорю о вашем сыне, принце Тиене, ваше высочество.

Потрясённая тишина повисла в кабинете, словно смысл сказанного не доходил до присутствующих. Что же касается самого Тиена, то он побледнел как полотно и с ужасом взирал то на отца, то на великого мага.

– Но это же полный бред! – задохнулся от возмущения Бердон. – Как может сын царствовать прежде отца?

– Это противоречит всем обычаям, мессир, – робко заметил канцлер. – Мы не можем так поступить.

– Обычаи создаются для того, чтобы вести безмолвные, безвольные массы, – отрезал Каладиус. – Они не властны над теми, у кого есть собственная воля. Если нужно – мы изменим обычаи, отменим их и создадим новые! Я прошу Совет понять, что так будет гораздо лучше для нашего государства.

– Ваша неприязнь ко мне так велика, что вы готовы попрать священные обычаи? – прошипел Бердон, прожигая взглядом великого мага.

– Моя неприязнь не имеет никакого значения, милорд. Для меня важно лишь благо государства. И я исхожу из того, что король должен приносить пользу королевству. Он должен править, ваше высочество, а не просто занимать трон. Простите, но вы уже стары и немощны, и из вас выйдет плохой король.

– Кто говорит мне о старости? – не выдержав, закричал Бердон, брызжа слюной. – Четырёхсотлетний старик?

– Да, мне почти четыреста, – спокойно ответил Каладиус. – Но я знаю, что проживу ещё столько же. Можете ли вы сказать то же самое о себе, милорд?