Действительно, к Келдону нельзя было придраться. До сих пор войска маршировали споро и непреклонно, и, тем не менее, обозы вполне поспевали за армией, поэтому всегда была еда для людей и фураж для лошадей. Множество небольших отрядов латионцев обшаривали окрестности и реквизировали продовольствие у населения. Наученный великим магом, принц Келдон не особенно беспокоился о том, чем будут питаться местные жители.
Такая задержка при взятии Шинтана была вызвана, в первую очередь, отличной магической защитой города. Надо полагать, что даже если бы Каладиус лично отправился под стены осаждённого города, то и он не обязательно добился бы успеха. Столицу Палатия защищали лучшие маги, многие из которых заканчивали Латионскую академию, и даже если они проигрывали великому магу в мощи, то зачастую многократно выигрывали в опыте. Да и взломать привычным образом ворота Шинтана у него тоже не вышло бы, поскольку они имели куда более сложный запорный механизм.
И однако же Палатий проигрывал. Долгое время их главной силой было серебро, и это сказывалось на всём, в том числе и умении выдерживать осады. В какой-то момент оборона Шинтана была взломана. Совместными усилиями магов, учёных, инженеров, солдат удалось уничтожить крепкие ворота, ну а дальше всё оставалось лишь вопросом времени.
Доблестно сражавшиеся защитники, как могли, пытались удерживать пролом, и, надо сказать, сделали почти невозможное – город сопротивлялся ещё двое суток. Но после наступила развязка – неумолимая и беспощадная. Многие тысячи латионских воинов влились в улицы Шинтана подобно тому, как река в половодье затапливает все окрестности.
Однако принц Келдон, захваченный идеями Каладиуса, дал воинам лишь сутки на разграбление богатейшего города. Уже на следующий день разорённый и дымящийся во многих местах Шинтан был оставлен вражескими войсками, которые двинулись вниз по течению Труона к побережью Серого моря.
Это окончательно обескуражило несчастного короля Палатия, которого пленили в его собственном дворце, и которому Келдон так толком ничего и не объяснил. С монархом обращались вежливо и даже с некоторым почтением, но на все его мольбы, просьбы и вопросы было отвечено лишь ледяным молчанием. И вот теперь палатийский король следовал за армией завоевателей на север, вынужденный испить чашу унижений до конца. Он не был связан, к нему даже не была приставлена отдельная охрана, но он был пленником, и это было ясно даже несмотря на отсутствие оков. Да и бежать ему было некуда – его собственная страна теперь больше ему не принадлежала.
Тавер продержался меньше, но лишь только потому, что не имел столь мощных укреплений, как Шинтан. Вообще же жители «северной столицы», как именовали свой город сами таверцы, неплохо поднаторели в обороне против келлийцев, которые в последнее время всё чаще беспокоили палатийское побережье. Здесь очень серьёзно подходили не только к толщине и высоте крепостных стен, но и к весьма продуманной системе обороны со стороны порта, ведь северяне-берсерки как раз атаковали обычно с воды. Однако же, конечно, оказать серьёзное сопротивление могучей армии Латиона Тавер не мог.
И вот наконец долгожданный голубь прилетел в Латион. Кампания продлилась дольше запланированного срока – месяц увиллий уже почти достиг своей середины, однако это уже не имело значения. Теперь, когда Палатий покорён, возвращение армии не будет делом сложным. Келдон планировал переправить войска обратно по реке. А уж недостатка в судах быть не должно – помимо собственных у них теперь в распоряжении был весь немалый речной палатийский флот.
Король Тренгон тут же засобирался в путь – он хотел лично принять капитуляцию поверженного королевства, дабы кто-нибудь ненароком не решил, будто бы вся заслуга этой войны принадлежала исключительно принцу Келдону. Каладиус тут же изъявил желание сопровождать монарха, причём ровно по тем же самым причинам. На сей раз у его величества не было оснований для отказа, так что спустя всего два дня великий маг погрузился на ту же роскошную ладью, что и король Латиона. Вскоре многочисленная флотилия празднично убранных судов направилась вниз по течению, к устью Труона.
Не останавливаясь, миновали Шинтан, который представлял сейчас довольно жалкое зрелище. Каладиус так и не увидел столицу своей родины в период её былого расцвета – как мы помним, убегая из Токкея, они с Клайдием Сарамагой миновали город, так что юный Олни мог полюбоваться разве что на его величественные стены. Теперь он получил возможность лицезреть город изнутри, несомый могучими волнами Труона мимо прекрасных набережных, грандиозных дворцов и удивительных мостов.
Увы, но сейчас следы разорения были повсюду – великолепные белоснежные или розоватые фасады зданий были в подпалинах, словно белолицые красавицы с оспинами на щеках. Как мы знаем, король Палатия был пленён, и хотя торговые Гильдии пытались восстановить порядок в столице, толпы голодных и отчаявшихся людей то и дело обрушивались на богатые особняки в надежде найти что-нибудь съестное.
Король Тренгон всё время, покуда они проплывали захваченный город, гордо стоял на верхней палубе, надменно глядя на покорённое сердце Палатия. По его приказу оставленные в Шинтане легионеры сгоняли простой люд к набережным, дабы они приветствовали своего нового властелина, благо в этом месте Труон был уже настолько широк, что ни камень, ни даже простая стрела из охотничьего лука не достигли бы августейшей особы, не говоря уж о том, что цепь вооружённых до зубов латионцев отбивала у столичных жителей охоту даже злословить.
Каладиус, хотя и чувствовал себя несколько нелепо, неизменно находился рядом с королём. Возможно, тому это не слишком-то нравилось, но он не мог возразить. Мрачная, затянутая в чёрное фигура великого мага весьма контрастировала с пышным рыцарским нарядом его величества и вызывала безотчётный трепет даже в сердцах тех людей, которые не ведали, что именно этот человек в чёрном и обрёк их на страдания.
Когда королевская эскадра добралась наконец до Тавера, там собралась уже весьма внушительная делегация. Были многочисленные представители Палаты Гильдий, множество латионской знати, и даже посланцы Кидуи. Король в сопровождении неотлучно следующего за ним Каладиуса прошествовал в один из самых комфортабельных особняков города, в котором прежде жил бургомистр. Он объявил, что сегодня ему нужно будет отдохнуть, и назначил подписание капитуляции на следующее утро.
Как это и водится у Тренгона, церемония началась почти на два часа позже запланированного. Если бы Каладиус не знал хорошо привычки его величества, то решил бы, что он этим ожиданием хотел ещё больше усугубить унижение Палатия, но, скорее всего, король, как обычно, просто проспал.
В Палатие довольно странный порядок престолонаследия – короля там избирает Палата Гильдий, и чаще всего выбор свой они останавливают исходя не из личных волевых качеств человека, а из той покорности, которую он готов проявлять. Поэтому Каладиус многого и не ожидал, когда впервые взглянул на правителя Палатия, и именно поэтому не был разочарован.
Бледный полный человек с покрытой испариной лысиной, обвисшей нижней губой какого-то фиолетово-лилового оттенка. Россыпь мелких прыщей по всему лицу теперь, без отсутствия пудры, добавляла эффекта разрушения. Но более всего, конечно, корёжил этот образ страх. В облике короля не было ничего королевского; этот человек походил на галантерейщика, к которому в лавку ворвались грабители.
Его величество Тренгон, выступив с полной важности и себялюбия речью перед собравшимися, внезапно отошёл от плана, который наметил для него Каладиус. Кроме безоговорочной и полной капитуляции Палатия и признания протектората Латиона со всеми вытекающими последствиями, Тренгон потребовал от палатийского короля подписать ещё одну бумагу – акт об отречении от престола.
Это был совершенно бессмысленный шаг – как уже было сказано ранее, в Палатие король довольно редко представлял собой нечто большее, чем просто человека на троне. Естественно, это ни коим образом не могло вызвать династический кризис – Палата Гильдий в один миг нашла бы замену этому нелепому трясущемуся человечку. Не было в этом и какой-либо стратегической цели. Судя по всему, Тренгон хотел просто самоутвердиться таким образом и войти в историю этаким низвергателем королей.
