– Я велю удвоить жалование всех командиров Второго легиона, – пообещал Келдон. – Ну а в будущем… Однажды я стану королём, господа. И тогда мне понадобится мудрый советник и верный защитник. И, сдаётся мне, что я их уже нашёл. Не говоря уж о том, что когда я стану королём, кто-то должен будет стать министром войны. Право, не отдавать же мне эту должность своему непутёвому братцу!
Каладиус и Понтс перекинулись быстрыми взглядами. «Ну что я говорил?» – читалось во взгляде великого мага. Во взгляде же легата читались лишь счастье и бесконечная благодарность.
***
Принц Келдон оказался прав – король Тренгон счёл ниже своего достоинства вести переговоры с Шинтаном, считая, что те будут рады уже тому, что их оставили в покое. Так и вышло, что формально война с Палатием всё ещё продолжалась, хотя Латион целиком и полностью сосредоточился на западных рубежах, где, вопреки ожиданию, всё складывалось не так удачно.
Коррэй – маленькое княжество, заметно уступающее Латиону во всём – не собирался вводить свои невеликие войска на территорию противника, тем более, что в этой войне он представал жертвой агрессора. В открытом поле вся армия Коррэя была бы разгромлена в двух-трёх генеральных сражениях, однако же в дремучих лесах этого мини-государства стальной кулак восточного соседа порядком завяз и потерял свою убойную силу.
Немало помогала Коррэю и Кидуа, являющаяся главным потребителем мачтового леса. Дюк Кидуи прекрасно понимал, чего хочет король Латиона – прибрать к рукам эти леса и поставить великую морскую державу в жёсткую зависимость от своей доброй воли.
Чтобы не допустить подобного, Кидуа не только оказывала необходимую помощь Коррэю – она пошла дальше. Между герцогством и Палатием был заключён антилатионский договор. Северное королевство соглашалось на продолжение войны в обмен на войска и деньги. Кидуа отправила в южный Палатий до десяти тысяч своих бойцов, а на серебро, полученное от неё, король Палатия нанял несколько тысяч жителей северного Пунта.
Столкнувшись с войной на два фронта, Латион внезапно оказался в весьма затруднительном положении…
***
– Не стоило пренебрегать разведкой… – мрачно проворчал Понтс, разглядывая палаточный городок, который вырос в полумиле от лагеря буквально за одну ночь.
Увы, Второй легион оказался в неведении относительно происходящего до тех самых пор, покуда это самое происходящее не свалилось им буквально на головы. Теперь уж нельзя было сказать – стало ли это результатом чьего-то разгильдяйства, или же такова была мелкая месть короля Тренгона. Важно было другое – внезапно лагерь латионцев оказался под угрозой штурма.
– Их там полным-полно… – проговорил центурион Башас, вглядываясь в рябящий от дыма костров горизонт. – Тысяч десять как минимум, а то и все пятнадцать.
– И всё же они не атакуют… Интересно, почему? – задумчиво произнёс Каладиус. – И не перекрывают нам путь к отступлению…
– Они дают нам возможность отойти, – догадался Понтс. – Не хотят вступать в сражение, надеясь, что мы сбежим. Палатийцы… – презрительно скривив губы, фыркнул он.
– Так почему бы нам не последовать столь любезному приглашению? – предложил Каладиус, которому вовсе не улыбалось погибнуть теперь, когда удача была так близка.
– Мы не можем отступить без приказа, мессир, – твёрдо ответил легат. – Латионский легионер может пойти в атаку без приказа, но он никогда не отступит.
– Насколько я помню, его высочество предлагал отступить ещё во время своего прошлого приезда, – теперь уже маг стал беспокоиться по-настоящему.
– И однако же было решено, что мы останемся здесь. И теперь мы не сможем оставить позиции, не выставив себя трусами.
– Но отход при значительном превосходстве сил противника не является бегством – это тактическое отступление.
– Именно так обычно рассуждают палатийцы, и поэтому мы сейчас здесь, мессир, – тон легата давал понять, что все возражения бесполезны. – Я не отступлю без приказа сверху.
Каладиусу было что сказать на это. И то, что обещанное Келдоном подкрепление так и не подошло, и что им никто не удосужился сообщить об активизировавшемся внезапно противнике. Кроме того, опытный глаз волшебника без труда различал лазорево-серебристые штандарты в лагере противника – штандарты кидуанской армии. А это значит, что приморское герцогство вступило в войну с Латионом, и об этом тоже никто не сообщил. Дело было из рук вон плохо. Легион, похоже, был оставлен на произвол судьбы даже самим принцем.
Однако также Каладиус осознавал, что в данном случае все его увещевания уйдут в песок дождевой водой. Его влияние на Понтса было велико, но всё же идиотские понятия офицерской чести находились где-то несоизмеримо выше, и до них великому магу, похоже, было не дотянуться. Осыпав мысленно упрямого легата самыми грязными проклятиями, Каладиус сошёл со стрелковых мостков и направился в свой дом.
К нему явился Башас спустя несколько часов. Всё это время Каладиус мрачно сидел на топчане, который служил ему кроватью, и, почти не мигая, глядел на пламя свечки. Это были чудесные часы – ему удалось очистить разум от всяческих мыслей, так что он чувствовал себя отдохнувшим не хуже, чем после доброго сна.
– Они окружают нас, – уныло произнёс центурион. – Штурмовать они вряд ли станут – знают, что наши запасы на исходе. Будут брать измором.
– Легат по-прежнему отказывается покидать лагерь? – скорее не спрашивая, а утверждая проговорил Каладиус.
– У него нет выбора, мессир. Но вы ещё можете уйти.
Это прозвучало так внезапно и странно, что поначалу Каладиус решил, что ослышался.
– Что вы хотите сказать, центурион? – изумлённо спросил он.
– Вы спасли наши жизни, мессир, – взволнованно заговорил Башас. – Вы – величайший человек из всех, кого я знаю. И вы можете принести ещё немало пользы нашей стране. Если останетесь в лагере – это может плохо кончиться.
– Послал ли легат гонца на юг? – не отвечая, сам, в свою очередь, спросил маг.
– Послал четверых с интервалом в полчаса. Но я уверен, что вокруг полно лазутчиков. Я бы не стал слишком-то рассчитывать на помощь, мессир.
– Я благодарен вам, друг мой. Поверьте, ваша забота много значит для меня. Я вполне уверен, что вы говорите от своего лица, поскольку легат Понтс вряд ли даже додумался бы до подобного предложения. Я говорю не в укор ему, просто он – солдат до мозга костей. В общем, я крайне признателен и никогда не забуду этого разговора, но я откажусь. Я – член Второго легиона. Более того, я – командир. Если я сейчас брошу вас, то кем же я после этого буду?.. Поверьте, центурион, нас ещё рановато хоронить! Во всяком случае, не тогда, когда на вашей стороне сражается сам Каладиус!
– Что ж, тогда я спокоен, мессир, – улыбнулся Башас и вышел.
***
– Это – их ошибка, и мы должны ею воспользоваться! – увещевал Каладиус, разглядывая окружившие лагерь войска с башенки. – Им пришлось здорово растянуть фронт, и мы можем без особых проблем прорваться.
Вообще-то маг слегка преувеличивал. Палатийцы поступили вполне разумно, и основные войска, конечно же, прикрывали южное направление, где была сосредоточена едва ли не половина всего войска, а то и больше. Однако ожидание становилось проблемой. Прошло четыре дня, и продуктов оставалось едва ли на неделю. Даже если хотя бы один из гонцов сумел добраться до Латиона – вряд ли можно было надеяться на то, что помощь поспеет вовремя.
Похоже, в лагере все уже понимали, что легиону необходимо прорываться на юг. Самое ужасное, что наверняка это же понимал и легат Понтс, но его превратное понимание чести и долга не давали ему признать очевидное.
– Урезав паёк, мы легко продержимся ещё две недели, – упрямо возражал легат. – К этому времени подойдёт подкрепление, и мы развеем этих бездельников по ветру.
– Солдаты и так питаются скудно, – скрипнув зубами от досады, ответил маг, не заботясь, что тон его был довольно раздражённым и явно нарушающим субординацию. – Если снизить паёк – они начнут голодать. Через две недели, если помощь не придёт, нас можно будет брать голыми руками.
