Умом Бин осознавал, что говорит совсем не то, но сердце властно прерывало все потуги разума. В эту секунду он действительно готов был бросить вызов всем – Каладиусу, Башне, миру – всем, кто хотел отнять у него Мэйлинн.

Кол смотрел на происходящее и не верил своим глазам. Он не знал Мэйлинн, поэтому для него то, что он видел, казалось чем-то невероятным. За минувшие пять лет он привык к тому образу Чёрной Герцогини, который рисовали политики, маги и простолюдины – образу бездушной злобной колдуньи, желающей погибели всему цивилизованному миру. И то, что на её месте оказалась жалкая испуганная девчонка, запертая в этой жуткой Чёрной Башне, просто убивало его. Он чувствовал такое сострадание, такую жалость к этой заплаканной лирре, что невольно завидовал Бину. Как бы ему самому хотелось сейчас обнять и утешить её!

– Но ведь мессир прав, да? – выплакавшись, Мэйлинн внезапно посмотрела прямо в глаза склонившемуся над ней Бину.

– Д-да… – едва выдавил он в ответ, чувствуя, что сердце его сейчас просто лопнет.

– Помнишь таверну «Два петуха»? – мягко отстранившись от него, спросила Мэйлинн.

– Конечно помню, – судорожно кивнул Бин. Лицо лирры внезапно стало расплываться, и он понял, что это слёзы, застилающие его взгляд.

– Как ты возмущался тогда, что я потратила часть своего эликсира на раненого бандита, – бледно улыбнулась Мэйлинн.

– Да, это было глупо, – попытался улыбнуться в ответ Бин.

– А вспомните Лоннэй, дорогая, – тут же прибавил Каладиус. – Когда вы вышли за стену, чтобы говорить с обезумевшими от синивицы и ненависти жителями трущоб!

– Тогда я заботилась не только о тех, кто был мне дорог, – покачала головой лирра.

– А разве теперь что-то изменилось? – возразил Каладиус. – Вы спасли жителей Тавера от голодной смерти во время жестокой и бессмысленной блокады, которую объявили власти Палатия. Вы прекратили набеги келлийцев на прибрежные деревни. Вы оказали помощь Палатию в войне с Гурром.

– Я бы хотела помочь больше, но не могла, – словно оправдываясь, проговорила Мэйлинн. – Силы моей Башни хватило бы, чтобы разметать войска Тондрона, но я знала, что это ещё сильнее исказит рельеф возмущения, что в будущем приведёт к ещё более тяжёлым последствиям. Последние преграды могли бы лопнуть, и магия Эллора хлынула бы сюда. И тогда вместо сотен тысяч гомункулов пришли бы миллионы, а с ними вполне могли перебраться сюда и драконы, и Герцоги. Понимая всё это, я старалась не вмешиваться в войну, или вмешиваться, не задействуя мощь Башни.

– Вы поступили весьма мудро, дорогая! – одобрительно улыбнулся Каладиус. – Не всякий опытный маг сумел бы побороть столь великое искушение! Я вижу, что Башня оказалась в надёжных руках, и что, несмотря на её цвет, хозяйка её по-прежнему остаётся одной из самых светлых душ этого мира!

– Но всё это бессмысленно, пока Башня здесь, да? – едва слышно спросила Мэйлинн.

– Увы, да, дорогая, – печально кивнул маг. – Башня – слишком мощное инородное тело, которое дестабилизирует наш мир и может принести ему гибель.

– Хорошо, – по лицу лирры было видно, что она наконец-то решилась. – Значит, Башня должна уйти, а мне придётся либо уйти вместе с ней, либо погибнуть.

– Но вы же можете снова спасти Мэйлинн, мессир? – с отчаянием обречённого воскликнул Бин. – Как в прошлый раз?

– Не могу… – опустил голову маг.

– Не может, – одновременно с ним проговорила Мэйлинн и улыбнулась. В улыбке её было слишком много страха, чтобы назвать её светлой, но всё же было видно, что она старается подбодрить Бина. – Та сущность, что живёт во мне, стала слишком сильна благодаря Башне. Моё тело не выдержит и часа.

– А Дайтелла? – впервые за всё время подал голос Варан. – Может, она могла бы помочь?

– Здесь уже никто ничем не сможет помочь, – мягко возразила Мэйлинн. – Я знала, на что шла, Варан, и готова была заплатить за это. Точнее, думала, что была готова… Но сейчас, кажется, вы вернули мне немного уверенности. Надеюсь, её будет достаточно, чтобы завершить дело.

– Я рад это слышать, дорогая, хотя моя душа сейчас и надрывается от горя, – произнёс Каладиус.

– Но вы ведь не станете спорить, что Кол имеет право знать? – спросила Мэйлинн, обращаясь не конкретно к кому-то, а ко всем сразу.

– Да, он должен узнать, – тяжело кивнул маг, да и все остальные так или иначе подтвердили это.

– Узнать что? – Кол почувствовал, как его внутренности будто жёстко схватила когтистая лапа. – Что вы имеете в виду?

– Как только Башня исчезнет из этого мира, ты умрёшь, Кол, – наконец Мэйлинн смогла подойти к своему старому другу и положить ладонь на его плечо.

– В каком смысле?.. – легионер решил, что ослышался.

– Могу я поговорить с Колом наедине? – попросила Мэйлинн. – Пройдите в эту дверь, там вы сможете отдохнуть.

Молча кивнув, пятеро путешественников направились к указанной двери, хотя Бин готов был клясться, что ещё минуту назад её здесь не было. Мэйлинн и Кол же так и стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза.

– Что вы хотите мне сказать? – наконец заговорил Кол, как только липкие пальцы страха немного отпустили его гортань. – Почему я должен умереть?

– Я не знаю, как сказать тебе, Кол, – опустив глаза, заговорила Мэйлинн. – Но ты уже умирал однажды.

Видя, что Кол слишком ошарашен, чтобы что-то сказать, она продолжила.

– Ты умер тогда, на Полумесяце, когда мы сражались с Орденом Лианы. Ты был там с нами – со мной, Бином и остальными. Мы встретились с тобой в Латионе за год до этого, и именно ты помог нам добраться до мессира. А Варан был послан Гильдией Теней, чтобы схватить меня, однако оказался среди нас. И так мы вшестером, совершив путешествие вокруг всей Паэтты, оказались на Полумесяце, где тебя убили ассассины Ордена. И именно тогда я сделала то, о чём уже говорила сегодня – я заставила мессира сломать защиту, мешающую мне использовать магию, и, почерпнув силу у Башни, сделала единственное, на что была способна. Я создала ложную реальность, в которой ты не встречался с нами, а значит, и не мог быть убит в тот день. Эта реальность была ложной для всех… кроме тебя… Ты и есть эта реальность, Кол, и ты существуешь только потому, что твоё существование подпитывается Башней. Как только Башня исчезнет, исчезнет и эта связь…

Какое-то время Кол молчал. Он чувствовал, что пол уходит у него из-под ног.

– Можно мне куда-то присесть, пока я не плюхнулся прямо на пол? – наконец спросил он.

– Позади тебя кресло.

Кол обернулся и действительно заметил кресло, стоящее всего в футе от его ног. Легионер буквально рухнул в него, нимало не беспокоясь, откуда оно тут появилось – у него сейчас были проблемы поважнее.

– То есть я – ненастоящий? – собравшись с мыслями, проговорил он.

– Ты настоящий, но не принадлежишь нашей реальности.

– Ты просто придумала меня? – Мэйлинн услышала, как скрипнули зубы Кола.

– Совсем не так! – горячо воскликнула она. – Я просто дала тебе возможность прожить ту жизнь, которой я тебя лишила!

– Но чем же я отличаюсь от… того Кола, которого убили?..

– Только тем, что ты жив, – решительно ответила Мэйлинн. – Ну и тем, что для тебя не существовали те наши совместные странствия в поисках Белой Башни.

– Но если я не принадлежу этому миру – как я могу быть настоящим?.. – голова Кола по-прежнему шла кругом, и он чувствовал, что его вот-вот стошнит.

– Существует бесконечное множество реальностей, Кол. Каждое наше действие, каждый наш выбор, по сути, создаёт очередную реальность. Мы встретились с тобой тогда, в Латионе, но могли бы и не встретиться. И вот уже существуют две реальности, каждая из которых чем-то отличается от другой. И так каждый раз. Когда-то давно Симмер пытался захватить меня и подчинить себе. И тогда, пытаясь сокрушить мою волю, он показывал мне видения из иных реальностей. В какой-то из них я была королевой, в какой-то – девкой из борделя. Тогда я не понимала смысла тех видений, но теперь-то я знаю, что это как раз и были те возможные реальности, в которые меня завели те или иные мои поступки и сделанный мною выбор. Это как бесконечные миры, которые не могут пересечься. Во всяком случае, без вмешательства со стороны…