Солана, пользуясь расположением великого мага, сумела напроситься к нему в ученицы, так что они проводили время вполне плодотворно, и, судя по всему, редко вспоминали несчастных всадников, зябнущих снаружи. Каладиус оказался учителем, чем-то сродни Симмеру, то есть тоже весьма много внимания уделяющим теоретическим изысканиям, считая их едва ли не полезней практических занятий. Надо сказать, что в данном случае это оказалось весьма кстати.
Вообще путешествие получилось довольно унылым. Жгучий холод, донимавший всех, за исключением, быть может, одного лишь Пашшана, который со свойственной ему флегматичностью одинаково бесстрастно принимал и жару, и стужу, а также снег, по которому продирались несчастные лошади, и под которым намёрзшими колдобинами была намешана изрытая войсками земля – всё это делало дорогу малоприятной. Но хуже было другое – какая-то натянутость в отношениях, возникшая с появлением Кола.
Надо сказать, что в небольшой группе путешественников явно наметились две пары, отношения между которыми были непростыми и запутанными. Одной такой парой были Варан и Солана, а второй, очевидно, стали Бин и Кол.
Мы хорошо помним, какое впечатление произвела Солана на мастера Теней ещё в Шинтане. Необычность их встречи, схожесть перипетий с Симмером, оставивших в их душах неизгладимые следы – всё это, разумеется, повлияло на Варана. Но привлекла его, конечно, и странноватая, какая-то измождённая красота девушки – её удлинённый матово-белый овал лица, выразительные черты, большие чёрные глаза… Даже грубо обрезанные ножом пряди казались необходимой завершающей чертой этого образа, добавляющей ему какого-то болезненного очарования.
Да и судьбы этих двоих были похожи – оба сызмальства жили в захолустье, добывая кусок хлеба тяжким трудом, оба примерно в одинаковом возрасте вырвались из липкой паутины этой рутины, попав в совершенно новый блистательный мир безграничных возможностей. Этот внезапный рывок в судьбах обоих, конечно, наложил определённый отпечаток на их внутренний мир, так же как закалка резко меняет свойства металла.
Однако при всей их схожести, они заметно тушевались в присутствии друг друга. Это нельзя было списать на стеснительность Соланы – она очень близко сдружилась и с Каладиусом, который был намного старше Варана, и с Бином. Да и на робость Варана грешить было смешно – мастер Теней шестого круга вряд ли мог претендовать на звание робкого человека.
И тем не менее, они неизменно отводили глаза, едва встретившись взглядами, один из них неизменно замолкал, если рядом появлялся другой. Они неуклюже перекидывались фразами и ещё более неуклюже пытались делать вид, что всё в порядке.
Варан страшно злился на себя из-за Соланы. Он всегда был достаточно честен с собой, поэтому сейчас, прислушиваясь к тому, что творилось в его душе, мог с достаточной уверенностью сказать, что это была не любовь, которой он якобы воспылал к юной девушке. По крайней мере, не то, что обыватели часто называют любовью.
Мастер Теней был целиком убеждён в том, что в его чувстве к Солане не было обычной похоти, какую испытывает мужчина к женщине. Но это и не было похоже на отцовские, братские или любые другие чувства. Варан терялся, пытаясь дать этому определение. И это очень выводило из себя.
Поэтому этот невозмутимый обычно человек заметно нервничал, находясь рядом с юной волшебницей. И осознание того, что для окружающих это не было каким-то особым секретом, тоже не добавляло спокойствия. Ситуацию усложняло то, что Варан впервые попадал в подобное положение, и чувствовал себя весьма неуверенно ещё и потому, что смутно представлял, что же ему делать дальше. Он осознавал ту пропасть лет, что существовала между ними, и это ещё больше сковывало его – Солана была почти вдвое моложе мастера Теней и вполне годилась ему в дочери.
В конце концов Варан избрал для себя наиболее простую стратегию – он решил просто не обращать внимания на свои чувства к девушке. Он успокаивал себя тем, что их совместное путешествие скоро завершится, а тогда они расстанутся, и всё будет уже неважно. Но всё же непривычная печаль, тем более странная, что он испытывал её впервые, угнездилась в его душе.
Всякий раз, когда он видел Солану, когда слышал её голос из приоткрытого окошка рыдвана, его сердце сжималось одновременно и больно, и сладостно, а в душе словно расцветала весна. Странно, но когда он оказывался с ней рядом, например, когда, продрогший, забирался наконец в их тёплый рыдван, то испытывал совсем иные чувства, отчего был сумрачен и немногословен.
Солана, как мы помним, не сразу прониклась симпатией к Варану. Поначалу он совсем её не впечатлил. Однако же позже, когда она разглядела безжалостного хищника под личиной обрюзгшего буржуа, её отношение к нему резко изменилось. Девушка тоже ощущала некую мистическую связь с мастером Теней, обусловленную их общим знакомым демоном, и эта связь безусловно волновала её. Но Солане не было ещё и семнадцати, а потому тридцатидвухлетний Варан поначалу совершенно не рассматривался ею как возможный кандидат для отношений.
Однако ореол загадочности и силы, окутывающий прославленного мастера, а также его явный интерес к ней, который девушка, будучи умной и наблюдательной, легко заметила, заинтересовали её. Кроме того, саррассанец был хорош собой и, несмотря на лёгкую полноту, ладно скроен и статен. Постепенно Солана стала смотреть на Варана совсем другими глазами.
Нельзя сказать, что она влюбилась, да и прекрасно понимала, что они лишь случайные попутчики, каждый из которых вскоре пойдёт своей дорогой, но всё же он теперь казался ей наиболее интересным вариантом из всех присутствующих мужчин, несмотря даже на то, что тот же Бин был намного моложе и куда разговорчивее с нею, хоть и добрая половина этих разговоров неизменно сводилась к его обожаемой Мэйлинн.
Тем не менее, из-за нерешительности и растерянности Варана история эта так и не развивалась, топчась на месте. Мастер Теней ограничивался лишь взглядами, а Солана, если честно, не скучала и так – ей с лихвой хватало разговоров с Каладиусом и Бином, а также ежедневных уроков великого мага. Более того, она довольно быстро нашла общий язык и с Колом, которому было объявлено о том, что мессир Сол на самом деле никто иная, как волшебница Солана, едва только они отъехали подальше от Банти.
Но вот кто, казалось, никак не мог найти общий язык с Колом – это Бин. Молодой человек никак не мог избавиться от странного чувства, будто бы некто пытается присвоить себе что-то, принадлежащее его умершему другу. Каждый раз, видя эту до боли знакомую физиономию, Бин едва не скрежетал зубами, вновь вспоминая о том, что его друг Кол, настоящий Кол давно уже мёртв.
Трудно сказать, насколько Бин старался поладить с Колом, или, скорее, принять его. Временами казалось, что это действительно получается, но затем Бин вновь едва ли не демонстративно отъезжал от легионера, оставляя его в компании более уравновешенного Варана. Мастер Теней, кстати, довольно быстро свыкся с новым попутчиком и временами казалось, что он сумел выкинуть из головы все мысли о нереальности своего друга.
Но Бин, который всегда был достаточно нервным человеком и прожил пока ещё недостаточно лет, чтобы сгладить эти острые черты своего характера, кажется, с каждым днём раздражался всё больше. Если поначалу он ещё предпринимал попытки беседы с Колом, то теперь старательно избегал разговоров, и просто даже старался не находиться рядом.
На постоялых дворах он всё чаще отказывался от посиделок, которые неизменно устраивали Варан и Кол, хотя первый пил весьма умеренно, а второй не пил вовсе. Тем не менее, они частенько засиживались за разговорами, которые, кажется были приятны им обоим. Бин же, наскоро перекусив, обычно сбегал в общество Каладиуса и Соланы, или же вовсе укладывался спать.
Первое время Кол старался делать вид, что ничего не замечает. Он тоже порядком изменился с тех пор, как друзья видели его последний раз – стал более замкнут и менее разговорчив. Вряд ли это было следствием его волшебного воскрешения – скорее, печать прожитых лет. Однако он по-прежнему был весьма лёгок в общении, так что без труда нашёл общий язык и с Вараном, и с Соланой, и с Каладиусом, поэтому хотя прежних прибауток и поубавилось, он всё так же оставался приятным собеседником.
