– Не нужно, мессир, – быстро ответила Мэйлинн. – Меня защитит и мой кулон, а этот пусть останется у вас.

– Пусть будет так, – согласился маг. – Итак, едем в Сеал!

***

До Сеала добирались почти неделю. Из этих дней больше пяти дней ползли по убогому просёлку, пока не добрались до Великой имперской дороги. Удивительно, что Латион, вечно называющий себя преемником древней Кидуанской империи, в плане дорог далеко уступал большинству своих соседей. Чего в этом было больше – прижимистости, разгильдяйства, непритязательности – для великого мага так и оставалось загадкой, несмотря на то, что он стоял у руля этого королевства несколько столетий.

Ничего интересного за время путешествия не случилось. Редкие деревни, попадающиеся на пути, не вызывали особого желания остановиться в них на постой, хотя трактиры встречались. Однако чаще останавливались прямо под открытым небом, в палатках, заботливо уложенных в багаж гномами. На подходе был импирий, и ночи были хотя и прохладные, но не холодные. Снега не было уже давно, да и в южном Латионе он редко долёживал даже до месяца весны. Припасов также хватало, а мясо, молоко и хлеб покупали во встречных деревнях.

Наконец выбрались на Великую дорогу. С одной стороны, все вздохнули с облегчением, потому что просёлок вымотал все нервы и растряс все внутренности. С другой – тут было слишком многолюдно, непривычно многолюдно для тех, кто довольно долго путешествовал окольными тропами. Новый торговый сезон уже наступил, поэтому десятки подвод, сотни всадников, десятки сотен пеших сейчас брели в обоих направлениях по имперской дороге. С одной стороны, это давало возможность затеряться, но с другой – каждый встреченный мог оказаться врагом.

Как и встарь, Мэйлинн и Каладиус перебрались в фургон. Лирра никогда не снимала свой фальшивый воротник, скрывающий знаки Наэлирро, но всё-таки предпочитала не светиться лишний раз. Каладиус же чаще сидел на козлах, о чём-то глубоко задумавшись.

Когда до Сеала оставалось не более шести миль пути, случился небольшой казус, значительно подпортивший настроение нашим друзьям.

Кол обогнал очередную тяжело гружёную подводу – одну из нескольких в караване. Рядом с подводами медленно рысил человек на лошади: по всему видно – хозяин всего этого добра. Поскольку поток был довольно плотный, путешественники также ехали не слишком быстро, неспеша обгоняя тянущиеся повозки.

– А я вас знаю! – глянув на Кола, самым радостным тоном неожиданно воскликнул купец, приподнимая мягкую шляпу с маленькими полями.

– Очень сомневаюсь, – довольно недружелюбно ответил Кол, окидывая купца с головы до ног, но тоже приподнимая шляпу в приветствии.

– Да нет же! Точно знаю! – купец лучился счастьем и даже чуть понукнул своего коня, приноравливая его к более быстрому шагу лошади Кола. – Я видел вас в Золотом Шатре.

– Никогда там не был, – брякнул Кол, и лишь затем подумал, что, собственно, ничего криминального в том, что он бывал в столице Саррассы, в общем-то, и не было.

– Ну как же! – словно бы даже обиделся купец. – Вы были на той казни, когда казнили тех изменников! Помните? Вы сидели неподалёку от императора.

– А! – Кол изо всех сил принуждал себя оставаться спокойным и любезным. – Так это вы, наверное, видели не меня, а моего брата-близнеца!

– Да, – хитро подмигнул купец. – И он сидел рядом с братом-близнецом того вон господина, – купец кивнул в сторону насупленного Каладиуса, который ехал шагах в сорока позади и напряжённо вглядывался в жизнерадостного купца.

– Точно, – кисло хмыкнул Кол. – В нашей семье близнецы – не редкость. Семейное проклятие, знаете ли…

– Куда путь держите, позвольте полюбопытствовать? – отсмеявшись не слишком смешной шутке Кола, вновь заговорил купец.

Кол оказался в затруднительном положении – с одной стороны, человек проявлял обычную дорожную вежливость насмерть заскучавшего путешественника, которому представилась возможность перекинуться словечком, поэтому, вроде как, грубить и скандалить повода не было. Более того, это могло вызвать ненужный шум и ненужное подозрение. С другой стороны, он ощущал себя словно пойманным с поличным вором, который точно не знает, что о нём известно стражникам, и оттого не знает – в чём признаться, а о чём умолчать.

– В Латион, – наконец буркнул он.

– Какое совпадение! – возрадовался купец. – Я тоже! Можем путешествовать вместе! Сэкономим на судне! Вы чем торгуете?

Озадаченный Кол пытался что-то ответить, как сзади вдруг раздался шум и проклятия. Обернувшись, он увидел, что у их фургона отвалилось колесо. Фургон, в общем-то, стоял и на трёх колёсах, но лошади, нагрузка на которых резко возросла, негодующе ржали и подседали на задние ноги.

– Рад был поболтать! – с облегчением воскликнул Кол, вновь приподнимая шляпу. – Приятного путешествия!

– Может быть, нужна помощь? – купцу не хотелось терять приятную компанию, и он сделал ещё одну попытку остаться.

– Сами управимся! – через плечо бросил Кол. – Езжайте, не задерживайте движение!

Разочарованный купец отдал приказ остановившимся было возницам, и сам вновь пустил свою лошадь шагом. Он то и дело оборачивался, словно надеялся, что поломку вот-вот устранят, и видные попутчики, водящие дружбу с самим императором, вновь окажутся в сетях его лести.

– Что за фрукт? – недовольно спросил Каладиус, слезая с козел. Подоспевшие уже Варан и Пашшан подняли колесо и прилаживали его на место.

– Саррассанский купец, – поморщившись, ответил Кол. – Признал в нас почётных зрителей казни, сидевших рядом с императором, вот и решил, вероятно, сдружиться на всякий случай. Как удачно получилось, что у вас колесо соскочило!

– Если бы я ждал удачи, пришлось бы ждать очень долго, – ухмыльнулся Каладиус. – Я понял, что вас пора выручать, вот и пришлось пойти на небольшие жертвы.

– Великолепно! – просиял Кол. – Вы не представляете, как мне помогли! Он застал меня врасплох, я не знал, что говорить…

– Да уж, – проговорил подъехавший в своих блистающих доспехах Бин. – Как бы нам так застать тебя врасплох, чтобы ты во время привалов хоть на время бы затыкался?

– Ты всегда такой остряк, или только тогда, когда таскаешь на себе эти железки? – не нашёлся с ответом Кол.

Бин весело рассмеялся, с удовольствием поглаживая свою бородку. Особенно ему стало приятно, когда он услыхал, как прыснула от смеха в фургоне Мэйлинн.

– Что будем делать с купцом? – придерживая колесо, пока его прилаживал Пашшан, осведомился Варан.

– В каком смысле? – не понял Кол.

– Он вас узнал. Может наболтать лишнего. А в городе вполне могут найтись люди, или лирры, которые сумеют сложить два и два.

– Ты что, собираешься убить мужика только за то, что он со мной поговорил? – ошарашенно спросил Кол.

– Да зачем же убивать! – поморщился Варан, словно услышал что-то оскорбительное. – Уверен, мессир может что-нибудь придумать.

– Что же, например? – ворчливо осведомился Каладиус.

– Ну, может быть, стереть ему память о нашей встрече. Или о том, что он видел вас во время казни.

– Это будет несколько негуманно, друг мой, – возразил маг. – Вы, должно быть, представляете человеческую память в виде этакого скрученного свитка, куда воспоминания заносятся строка за строкой? Увы, на деле всё не так. Наша память больше похожа на косметический сундучок столичной кокетки – в ней также творится полный беспорядок, или, можно сказать, порядок, понятный лишь его хозяйке. Поэтому я не смогу уничтожить только те воспоминания, которые захочу. Мне придётся действовать, словно взводу лучников, палящих в темноту, в надежде, что хоть одна стрела попадёт в цель. При этом несчастный может забыть многое.

– И что же – мы просто так его отпустим? – резко спросил Варан.

– Нет, давай лучше его убьём, а вместе с ним – ещё несколько десятков тысяч людей, что были на той треклятой площади! – взорвался Кол.

– Спокойно! – из фургона появилась голова Мэйлинн. – Мы не будем никого убивать, не будем никому стирать память, и вообще пусть этот несчастный едет своей дорогой. Вероятность того, что мы увидимся, можно свести к минимуму, если мы обождём ещё часок тут, на обочине. А в самом Сеале мы уже и не встретимся. Нам ведь и в город-то заезжать незачем – обогнём его по окружной дороге, и двинемся сразу на Варс.