– Спасибо, государь Броко, – вернул поклон Каладиус. – Не стоит благодарностей. Это дело было личным и для меня. Но будьте уверены, что я попрошу вашей помощи и буду надеяться на её выполнение.

– Заранее обещаю вам, что выполню её, мессир. Надеюсь, вы сообщите мне её после тризны.

– Увы, государь, но сразу после тризны я должен буду на время покинуть вас. Мне нужно как можно скорее попасть в Шатёр.

– Да, знаю, – кивнул предводитель гномов. – Юная лирра рассказала мне о заговоре. Что ж, надеюсь, вы вскоре вернётесь. Пока же, можете быть уверены, я собственной жизнью гарантирую безопасность ваших друзей. Ни один убийца и близко не подберётся к ним, пока они под покровительством Дуондура.

– Благодарю, государь.

Поклонившись, Каладиус отступил на несколько шагов назад. Разговор с Броко пока нужно было закончить, потому что все ждали короля, чтобы начать обряд.

Гномий король (хоть гномы и не называли его так вслух, но каждому в глубине души этого хотелось) вышел вперёд, поближе к одному из сложенных костров и заговорил:

– Братья и сестры! Мы собрались тут, чтобы проводить наших соплеменников, а также храбрых людей из Саррассы, что положили свою жизнь за нас. Наши сердца болят от горя, мы помним каждое из имён тех, кто лежит на этих кострах, и мы никогда не забудем того, что они сделали для нас. Завтра мы будем тверды, и глаза наши будут сухи, но сегодня – плачь, свободный народ! Мы провожаем своих братьев!

Слёзы текли по морщинистым щекам Броко на его роскошную бороду. И также слёзы текли по лицам всех собравшихся здесь гномов. Никто не поднимал надгробного воя – вместо этого взвыли траурные рога, огласив окрестности своим надтреснутым, рыдающим звуком. Глухо заворчали огромные барабаны, словно старые воины, клянущиеся отомстить. Всё нарастая, к грохоту барабанов присоединился мерный стук – это воины били секирами о свои щиты. Звук всё нарастал, удары были всё яростнее – в них гномы выплёскивали свою боль. И вдруг, словно по какой-то неслышимой команде, стук превратился – будто остановилось чьё-то огромное сердце. В тот же миг смолкли и барабаны, и рога. Наступила мёртвая тишина, такая же мёртвая, как уходящие в последний путь воины. Даже ветер не шевелил былинки.

И в этой звенящей тишине Броко поднёс горящий факел к первому из костров. Вместе с ним это сделали ещё несколько воинов. Постепенно огонь занялся, и тогда гномы перешли к следующему костру. Всего костров было три, и третий был специально сложен для павших саррассанских воинов. И Броко подошёл к этому костру с не меньшим почтением и скорбью, и так же, шепча что-то себе в бороду, поднёс огонь к запальному хворосту. В этот момент звякнула сталь, освобождаемая из ножен. Оставшиеся в живых саррассанцы в едином порыве выхватили мечи, воздев их вслед уплывающему дыму, в последний раз салютуя своим соратникам и своему командиру.

Слёзы градом текли из глаз Мэйлинн, и она крепко зажимала рот рукой, боясь, что её рыдания потревожат эту торжественную тишину. Плакал Бин, хотя он особо и не знал никого из павших – даже со стражниками он толком не познакомился. Со странно сведёнными чертами лица стоял Варан – что-то среднее между усмешкой и гримасой боли. Каладиус, насупившись сильнее обычного, глядел в разгорающийся огонь ближайшего костра. Невозмутимый, словно истукан, Пашшан, стоял рядом с хозяином, но глубокие складки прорезали его переносицу.

Вскоре загудело пламя, унося души воинов к чертогам Асса, где их уже поджидали их былые соратники, чтобы шумным пиром отпраздновать их возвращение домой. Пламя поднялось на высоту трёх человеческих ростов, опаляя сухую траву и обжигая лица стоящих. И все продолжали стоять, зачарованно глядя в танцующий огонь, словно пытаясь прочесть в нём что-то необычайно важное.

Лишь когда обгоревшие бревна стали опадать, поднимая сонмы искр, гномы и люди стали понемногу расходиться. Вскоре осталось всего около трёх десятков гномов – скорее всего, родственники или близкие друзья погибших. Остальные, включая предводителя Броко, ушли в крепость.

Каладиус направился прямиком к конюшне, и вскоре вывел оттуда осёдланного саррассанского скакуна.

– Хотели уехать не попрощавшись, мессир? – чуть надтреснутым голосом спросила поджидавшая неподалёку Мэйлинн.

– Долгие прощания – лишние слёзы, дорогая, – криво ухмыльнулся маг. – Да и к чему прощаться? Дней через десять, думаю, снова увидимся. А может и раньше.

– Вам обязательно нужно быть там? – скорее не спрашивая, а утверждая произнесла лирра.

– Да, – просто ответил Каладиус, вскакивая на лошадь.

– Что ж, тогда – удачи, мессир!

– Спасибо, – сухо кивнул маг, словно опасался произнести лишние слова и выказать свои чувства.

Затем он что-то шепнул, коснувшись головы коня, и тот, болезненно взоржав, встал на дыбы. По всему телу лошади прошла мучительная судорога, словно завибрировала каждая, даже самая маленькая и незаметная мышца. Если бы не густая чёрная шесть, было бы видно, как вся кожа животного немедленно покрылась сеточкой лопнувших капилляров. Маг зачаровал лошадь, чтобы она неслась без устали с умопомрачительной скоростью. Учитывая огромное количество почтовых станций вдоль Великой дороги, Каладиус рассчитывал покрыть расстояние до Шатра максимум за два дня.

Не говоря больше ни слова, маг слегка пришпорил коня каблуками своих сапог. Этого оказалось достаточно – скакун стрелой сорвался с места в галоп, каждым прыжком покрывая невероятные расстояния. Не прошло и минуты, как всадник с лошадью скрылись с глаз.

***

Конь Каладиуса влетел во дворец, едва не сбив с ног стражу. К счастью, его узнали и не предприняли никаких мер к задержанию. К счастью для стражи, конечно же, ибо маг был на взводе. Бросив коня у входа, он почти бегом взбежал по ступеням. Несчастное животное, крупно дрожа всем телом, издавало хриплые звуки, едва похожие на вдохи. Большие хлопья пены падали на чисто выметенную брусчатку. Слуги только выбежали, чтобы увести лошадь в конюшню, как она, издав короткое ржание, больше похожее на какое-то блеянье, рухнула наземь. Кровь сочилась из ноздрей, раскрытого рта, ушей и даже глаз. Пару раз дёрнувшись, злополучное животное издохло. Однако Каладиусу было, конечно, не до того – к этому времени он уже взлетел на второй этаж и стремительно шагал в направлении рабочего кабинета императора.

– Вы получили моего голубя? – вместо приветствия прохрипел задыхающийся маг, едва завидев императора, пишущего что-то за своим столом.

– Так это было голубь? – усмехнулся Малилла. – То, что рухнуло мне на руки, было больше похоже на кровавый изжёванный комок перьев. Его крылья были изломаны – он махал ими, словно колибри. Мощь ваших заклятий поистине потрясает.

– Значит, вы получили послание? – Каладиус был не расположен к шуткам, поэтому, протопав грязными сапогами по прекрасному ковру, рухнул на ближайшее кресло. – Тогда я не понимаю – почему не приняты меры безопасности? Я въехал во дворец, словно на городской рынок! Никто даже не пытался меня остановить!

– О, успокойтесь, друг мой! – император сделал лёгкий жест пальцами и к магу тут же подскочил слуга с подносом, на котором стоял бокал и графин с вином. – Все меры предосторожности приняты, уверяю вас! А то, что вас не остановили – это было личное моё распоряжение. Я ожидал вашего приезда, правда не так скоро. Надо полагать, вы загнали не одну лошадь, чтобы добраться сюда?

– Восьмерых, – хрипло ответил маг. – Но дело сейчас не в этом. Когда прилетел голубь?

– Вчера, чуть позже полудня, – на секунду задумавшись, ответил Малилла.

– Кто знает о том, что содержалось в письме?

– Лишь те, кто должен. Я не стал сильно распространяться на эту тему, понимая, что в моем окружении могут быть предатели.

– Они есть. Вы поступили мудро, ваше величество, – Каладиус залпом выпил второй бокал и тут же снова наполнил его доверху.

– Их имена? – в голосе императора лязгнул металл.

– Во-первых, помощник главного хранителя покоев, – маг, видимо, утолил жажду и теперь тянул вино длинными глотками. – Также министр морской торговли. Есть ещё несколько крупных военных чинов, но точнее мои осведомители сказать не смогли. Думаю, потянув за эти две ниточки, мы выйдем и на остальных.