У его сверстников влюблённость обычно развивается постепенно, на Айна же мгновенно обрушилось глубокое и сильное чувство. Вивьен сказала, что ей нужно возвращаться на ту сторону, но Айн не мог и мысли допустить расстаться. Он был так убедителен и красноречив, что Вивьен согласилась взять его с собой. Им пришлось лечь на кровать довольно тесно друг к другу, чтобы надеть кулон-артефакт одновременно на его и её шею.

Её близость пьянила Айна. Он дал себе слово, что добьётся этой девушки, чего бы это ему ни стоило. Но он понимал, что дал себе несбыточное обещание, потому что как только брачная метка вызреет, его начнёт тянуть к другой.

Однако он надеялся, что в земном немагическом мире созревание метки сильно замедлится. Но случилось нечто ещё лучшее. Метка исчезла совсем! Айн был бесконечно счастлив, что получил свободу и теперь сможет строить жизнь, полную настоящих чувств к своей Вивьен.

Дорогу от супермаркета до дома, где она ждала его, он преодолел за несколько минут. Взлетел по лестнице на второй этаж, сгорая от нетерпения её увидеть. Несколько часов ночного дежурства казались вечностью. Это сладкое нетерпение — одно из чувств, которых он был раньше лишён. Какая же богатая палитра у любовных мук.

Он с сумками прошёл на кухню, полагая, что увидит там Вивьен, колдующую над плитой, чтобы приготовить завтрак. Она умела все эти странные земные продукты превратить во что-то удивительно вкусное. Но в кухне Айн увидел совсем другого человека. И неприятное предчувствие сдавило грудь.

— Жюль?

— Да. Пришёл поговорить.

Айн знал Жюля. Он был приятелем отца, насколько могут быть приятелями два сильных мага.

— Что-то с отцом? — насторожился Айн.

— Нет. С ним всё в порядке, — сразу успокоил Жюль. — Но кое-кто другой нуждается в твоей помощи.

Айн начал разбирать сумки, выкладывать продукты на тумбу, а Жюль принялся рассказывать о том, что сейчас происходит с бывшей предназначенной. Как только сумки опустели, Айн сел за стол напротив Жюля. Ему была небезразлична девушка, которая должна была стать его судьбой. Он чувствовал ответственность по отношению к ней и желание защитить. Хотя… Айн невольно улыбнулся… в гневе эта девушка настоящая дьяволица и ещё неизвестно, кто нуждается в защите: она или тот, на кого обращён её гнев. Им с Моррисом крепко досталось, когда она решила проучить их за глупую потасовку.

Но улыбка сошла с его лица, когда Жюль перешёл к самой сути. Оказалось, что её жизнь сейчас в опасности. На ней чёрная метка судьбы.

— Спасти её можно только Атайским брачным ритуалом. Только он переписывает судьбы, — закончил Жюль свой рассказ. — Церемония назначена на следующую ночь. Поэтому ты должен будешь пойти со мной.

— Но почему я?

Атайский брачный ритуал можно провести с любым из соплеменников Айна. Единственное условие, которое требует ритуал, — это чтобы хотя бы один из брачующихся обладал Атайской магией.

Айн очень тревожился за свою бывшую предназначенную, но не готов был пожертвовать своей любовью ради спасения её жизни, ведь, наверняка, и без него найдётся много желающих среди его соплеменников, кто с готовностью свяжет с такой красавицей свою судьбу.

— Ты лучший кандидат на эту роль, — возразил Жюль. — Ты жил с мыслью стать с ней единым целым, ты…

— Я изменился, — перебил Айн. — Я полюбил другую.

— Увы, но это не так. Ты сам знаешь, что не способен любить. Произошло нечто другое. На ту, кого ты называешь любимой, наложен слепок образа Вивьен, вечная иллюзия. Ты испытал к ней чувства, только потому, что она несла в себе естество предназначенной. Сработала постепенно вызревающая метка, которая должна была вызвать влечение к Вивьен, но за её отсутствием, вызвала некоторые чувства к её двойнику.

— Неправда, — процедил сквозь зубы Айн, в котором закипал гнев.

— Ты сам в этом убедишься, когда увидишь новыми глазами девушку, которую называешь любимой. Я снял с неё слепок образа Вивьен. Она стала собой. Яна, — позвал Жюль, — зайди, пожалуйста, на кухню.

— Кузя, совесть надо иметь, — сквозь сон возмутилась Яна, отмахиваясь от усатого прохвоста, щекочущего плечо.

Она отвернулась лицом к стене, показывая, что не собирается вставать. Ей хотелось ещё немного поспать, а он зачем-то решил поднять хозяйку ни свет ни заря, когда она уснула только в середине ночи.

Кузя внял её просьбе, но хватило его ненадолго. Через несколько секунд он снова взялся щекотать её, да ещё и стянул одеяло пониже, чтобы пробраться к спине. Где-то в глубине сознания Яна начала подозревать, что это не кот, а кто-то более ловкий и изощрённый. Когда кровать немного прогнулась под тяжестью его тела, последние сомнения отпали. Моррис.

Ей всё равно не хотелось просыпаться. Но его ласки вкрадчиво вплетались в сон, по телу растекалась нега. Яна ощущала, как он движется по позвонкам ниже и ниже. Теперь она знала, что щекочет ей спину, — его губы. Оказывается на границе между сном и бодрствованием тело становится особенно чувствительным. По коже растекались волны покалывания.

Он молча продолжал пытку. Поднялся вверх, обвёл по контуру лопатку. Подобрался к шее. Тело налилось приятной тяжестью. Её всегда заводило его горячее дыхание, щекочущее кожу. Яна сама не заметила, как опустила плечо, подставляя ему для поцелуев изгиб шеи. Но когда удовольствие стало отчётливо ощутимым, она, наконец, окончательно проснулась.

— Моррис! — возмутилась Яна.

Она всегда возмущалась, когда её что-то смущало.

Открыв глаза, она повернулась на спину и обнаружила, что он действительно лежит в её постели рядом с ней.

— Что ты тут делаешь?!

— Я же обещал прийти, — он многообещающе улыбнулся и подложил ей под голову руку.

Значит, вот так? То есть из её кровати он вылезать не собирается?!

— Но не в шесть утра! Я ждала тебя вечером. Почему ты не пришёл?

— Были дела, — он едва заметно напрягся.

И Яна тут же себя укорила. Зачем устроила допрос? Сама ведь догадалась, что он заработался в ратуше. Однако для профилактики всё же продолжила возмущаться.

— В любом случае не стоило приходить в такую рань. Можно было подождать хотя бы часов до девяти.

— Нельзя было ждать, — Моррис повернулся на бок и заключил её в кольцо своих рук.

— Почему нельзя?

— Я подумал… а что если… что если ты носишь под сердцем нашего ребёнка?

— Ребёнка? — Яну удивило направление его мыслей.

— Мы же были с тобою дважды близки, а значит, ты могла забеременеть, — его голубые глаза были убийственно красивыми и убийственно серьёзными.

Яну же, наоборот, начал разбирать смех.

— Ты решил разбудить меня в шесть утра, чтобы рассказать, что близость может привести к беременности? Моррис, я из земного мира и знаю, откуда берутся дети. И более того, я умею высчитывать, какие дни могут привести к беременности, а какие нет.

— И… ты высчитала? — его глаза стали ещё более пронзительно красивыми.

Яне казалось, что он даже дыхание затаил — так для него был важен ответ. Конечно, она высчитала и, конечно, знала, что дни были неблагоприятными для зачатия. Иначе бы ей, честно говоря, добавилось головной боли. Чисто теоретически она хотела детей. Целую ораву. Но не прямо сейчас. Ей нужно сначала решить множество насущных проблем, а уж потом думать о детях.

Но какой ответ хочет услышать Моррис? Он навис над ней и ждал.

— Не волнуйся. Я не беременна.

Она вглядывалась в его глаза, пытаясь понять, испытал он облегчение или, наоборот, разочарование. Но не могла разобрать. Он будто специально прятал от неё свои эмоции.

— Я пока не готова. Но когда-нибудь в будущем я бы хотела ребёнка от тебя.

Глаза его вдруг загорелись. Он перенёс тяжесть своего тела на Яну и поцеловал в губы. Его поцелуй застал её врасплох. Она не ждала, что он окажется таким горячим и голодным. Она, вообще, не ждала поцелуя, и ощутила головокружение от того, как стремительно перешёл он от слов к чувственной атаке.