Яна представила себе эту картину, и сердце болезненно сжалось от щемящих чувств к одинокому малышу. Кристоф и до сих пор остаётся очень робким. Как же ему хотелось повидаться с отцом, если он преодолел свою робость и сбежал.

— Дети иногда попадают к нам в приют именно так, — продолжила Матушка. — И в таком случае мы не знаем, кто их родители и почему судьба заставила их отказаться от собственного ребёнка.

— Но может, родители всё же следят за судьбой Кристофа? — предположил Моррис. — Вы никогда не замечали, чтобы к мальчику кто-то подходил, пытался заговорить?

— У меня была такая же мысль. Я надеялась, что родители объявятся, и всегда обращала внимание, не проявляет ли кто-то интерес к мальчику. Но долгие годы малыш никого не интересовал.

Прозвучало так, будто в последнее время ситуация изменилась.

— А теперь? — спросил Моррис.

— Не так давно, когда я водила детей на прогулку в ботанический сад, мне показалось, что один мужчина издалека наблюдает за Кристофом. А потом я видела его ещё несколько раз. Он никогда не подходил близко. Никогда не пытался заговорить. Более того, мне показалось, что он не хотел быть обнаруженным.

— Вы знаете этого мужчину?

— Знаю. Амбруаз из рода Самельё.

Так это же художник, о котором говорил Моррис! Неужели он и есть отец Кристофа? Предположение было не лишено смысла. Если это так, тогда понятно, от кого мальчик унаследовал художественный талант.

Поблагодарив Матушку, Яна и Моррис вышли из кабинета. Теперь было ясно, где искать детей, и хотелось как можно скорее убедиться, что они там.

— Ты знаешь, где живёт Амбруаз? — спросила Яна. — Долго туда добираться?

— На окраине города. На экипаже доедем за четверть часа.

Значит, уже через пятнадцать минут Яна сможет обнять Жанетт и Кристофа. Как же она их стиснет, как расцелует обоих, а уж потом начнёт журить и читать мораль о том, что нельзя сбегать из приюта и заставлять взрослых волноваться.

Но надежды Яны увидеть детей через пятнадцать минут не оправдались. Они оправдались раньше! Как только она вслед за Моррисом вышла на порог, увидела, что к приюту приближается сладкая парочка — Жанетт и Кристоф, целые и невредимые. Их вёл за руку никто иной, как посетитель Яны, оставивший ей крупную сумму. Она не сомневалась, что это и есть художник Амбруаз.

Он выглядел напряжённым и сконфуженным. Казалось, что как только вернёт детей в приют, тут же снова исчезнет. Яне было что ему сказать, но пока непередаваемая радость, что дети нашлись и с ними всё в порядке, перевешивала желание пообщаться с художником.

Яна бросилась к малышам, и они оба тоже побежали ей навстречу, чтобы обнять. У неё даже не было сил отчитывать их за побег, она просто прижимала к себе двух крох крепко-крепко и мысленно благодарила высшие силы, что тревога оказалась ложной.

Прошло несколько минут, прежде чем к Яне вернулась способность говорить. Она немного отстранилась от малышей и посмотрела с укором.

— Зачем вы сбежали? Никогда так больше не делайте, — Яна пыталась произносить слова строго, но получалось ласково. — Мы все очень тревожились.

— Мы же оставили записку, чтобы никто не волновался, — Жанетт виновато посмотрела на Яну и шёпотом добавила: — мы боялись, что с вами должно случиться что-то очень нехорошее, и хотели спасти. Очень-очень хотели, — она вдруг так крепко обхватила Яну, будто действительно хотела защитить от всего мира.

Слова малышки тронули до слёз. Яна принялась целовать детские вихрастые макушки. Два маленьких партизана не просто так отправились искать приключений на свою голову и даже не для того, чтобы Кристоф мог познакомиться с отцом. Это была спасательная операция. В Яне боролись смех и слёзы. Да разве с ней может случиться что-нибудь плохое, когда у неё есть два таких отважных защитника?

— Почему вы подумали, что со мной приключится недоброе?

Малыши вопросительно посмотрели на Амбруаза. А он, оказывается, пока никуда не ушёл. Зря Яна решила, что художник опять сбежит.

— Думаю, нам нужно поговорить, — Амбруаз посмотрел на Яну и Морриса.

Выражение его лица продолжало быть напряжённым, и она вдруг поняла, что он такой настороженный и мрачный отнюдь не потому, что окружающие могут догадаться, что он отец Кристофа. Есть что-то ещё.

— Если разговор безотлагательный и важный, — сказал Моррис, — предлагаю проехаться до ратуши и поговорить в моём кабинете.

Художник возражать не стал.

Яна передала Жанетт и Кристофа из рук в руки Матушке и пообещала, что скоро вернётся. Она собиралась обо всём их расспросить и взять с них обещание больше не отходить от приюта ни на шаг.

В ратуше Моррис сначала отдал несколько распоряжений, чтобы остановить поиски детей, а потом пригласил Яну и Амбруаза в свой кабинет. Викинг даже о чае побеспокоился. Художник долго смотрел в свою чашку, но так и не сделав ни одного глотка, начал свой рассказ

— Он похож на меня. Сильно похож.

Яна поняла, что он о Кристофе. Мальчик действительно — маленькая копия Амбруаза.

— Когда увидел его первый раз, сразу подумал, что он может оказаться моим сыном, хотя на тот момент я и понятия не имел, что Альбертина могла понести от меня и родить ребёнка. Мы встречались с ней всего три месяца, а потом она исчезла из Трэ-Скавеля и из моей жизни. Я слышал, у неё появилось новое увлечение.

Выходит, у Кристофа и мать, и отец живы, а он воспитывается в приюте?

— Я вижу в ваших глазах осуждение. Так же вы смотрели на меня, когда приходили во снах. Но поймите, я всего лишь два месяца назад впервые случайно увидел Кристофа. Я был не готов. Прошло столько лет…

Яна видела, что Амбруаз искренен. Ему небезразличен сын. Когда он оставил ей деньги, это не была попытка откупиться. Он действительно хотел как-то поучаствовать в судьбе Кристофа.

— С тех пор, как я понял, что у меня есть сын, я потерял покой. Не знал, что делать. Я не был уверен, что смогу стать ему отцом, однако мне хотелось иметь возможность иногда встречаться с ним. Но я не знал, что должен буду ему сказать при первой встрече. Не представлял, как объяснить, где я был все эти годы. Кристоф ведь спросит об этом. Любой бы спросил…

Амбруаз замолчал. Повернул голову в сторону окна, будто там, на стекле, найдёт ответы.

— …но Кристоф ничего спрашивать не стал. Вчера ночью он постучал в мою дверь, и когда я открыл, не сказал ни слова. Он не решился даже взглянуть на меня. Такого робкого ребёнка я ещё не встречал. За него говорила его рыжая подружка, — лицо Амбруаза на короткое мгновение осветила улыбка. Но тут же снова сделавшись серьёзным, он продолжил: — Они пришли за помощью. Показали мне рисунок, который нарисовал Кристоф.

Так вот в чём дело. Картина начала проясняться. Кристоф нарисовал что-то такое, что его сильно встревожило, ведь он убеждён — всё, что легло на бумагу, обязательно произойдёт. Однако далеко не все взрослые ему верят. И он не рискнул показывать свой рисунок тем, кто не придаст картинке значение, а решил обратиться к тому, кто имеет похожий дар. Возможно, Кристоф сначала собирался просто написать отцу письмо, но понял, что лучше повидаться вживую.

— Мой сын крайне застенчив, но какой талант! Я только взглянул на его работу, и в груди выросла гордость. Он самобытен и неповторим! В свои семь он уже троекратно превзошёл меня. Что я могу? Нарисовать пейзаж — деревья, травы, небо, тучи — и по рисунку предсказать погоду, какая нас порадует через несколько часов, максимум через день-два. Мой дар не стоит ломаного луарда. Я состоялся только как художник. Но сын и его подруга решили, что я могущественный маг и с лёгкостью не только расшифрую то, что нарисовал Кристоф, но и смогу исправить рисунок так, чтобы плохого не случилось.

— Так что же он нарисовал? — Моррису не терпелось добраться до сути.

Яне тоже было интересно, какой рисунок мог настолько сильно встревожить Кристофа, что он решил идти за помощью к отцу. До этого он рисовал людей в пламени — и ничего. У Яны мурашки по коже бегали от таких рисунков, но Кристофа они не смущали. Видимо, в этот раз он нарисовал что-то ещё более ужасающее, но Яна даже не могла придумать, что бы это могло быть.