— Скоро подойдут наши легионы, и тогда мы отправим их в Хаос, — по должности Линду полагалось быть уверенным самому и вселять уверенность в подчинённых. — К осени их уж и след простынет…

***

На вкус Шерварда, здесь было чересчур жарко. И природа была какая-то незнакомая — не похожая даже на окрестности Тавера, не говоря уж о его родных местах. На севере зелень трав и деревьев была какой-то тёмной, густой, иной раз отдававшей едва ли не в синеву. Здесь же трава имела желтоватый оттенок, словно пожухла на южном солнце, а зелень деревьев была какой-то звонкой, яркой, словно каждый листочек впитал в себя немного солнечных лучей и теперь светился сам.

В целом, условия в лагере были вполне неплохими. Еды хватало, а уж спать неприхотливые северяне могли и на голых камнях. А главное, мошкары — этого страшного бича севера, здесь было гораздо меньше. Нет, и комарья, и мух тут тоже хватало, но по меркам Баркхатти их количество было просто смехотворным. Так что лагерная жизнь была весьма приятной.

Шервард уже разузнал у Желтопуза, где находятся таверцы, а вместе с ними и Бруматт. Увы, они располагались по ту сторону города — неподалёку от Киная. Там было сейчас наиболее безопасное место, и потому Враноок оставил там наименее ценные для него отряды. Шервард же находился юго-восточнее города, неподалёку от великолепной широкой дороги. Очевидно, именно по этой дороге сюда рано или поздно должны будут примаршировать легионы Кидуи. И их нужно будет встретить как следует. И потому Враноок направил в этот лагерь самые боеспособные, по его мнению, дружины.

Шерварду очень хотелось хотя бы разок отпроситься у Желтопуза и отправиться на поиски Бруматта, но риск был слишком велик. Ошиваться одному в окрестностях осаждённого города было бы неразумно. Даже если он не заблудится по пути, то вполне может нарваться на неприятности. Вокруг могли быть шпионы имперцев, быть может даже небольшие отряды. И одинокий келлиец мог бы стать для них отличной добычей. Оставалось надеяться, что в случае заварухи Бруматт, вероятнее всего, окажется в максимальном удалении от неё…

Зато он мог время от времени пересекаться с Тибьеном, хотя и не слишком часто — тот не принадлежал к ближнему кругу Желтопуза. И всё же такие немногочисленные и непродолжительные встречи грели сердце Шерварда, мыслями возвращая его к любимой сестрёнке.

Когда разведчики объявили о приближении легионов, суматоха в лагере была недолгой. Враноок и его помощники не теряли времени даром — они уже выбрали удобную позицию для нанесения удара. Да, конунг решил не ждать нападения, а ударить первым. Расчёт был на то, что ошеломлённые легионеры, никогда не бывавшие ни в одной переделке, просто разбегутся. Кроме того, островитяне, говоря по правде, не были особыми мастерами грамотных оборонительных сражений, ведь обычно они профилировались как раз на быстрых набегах.

Каждый ярл чётко знал свою позицию, и Шервард, вооружённый луком, занял своё место в дружине, после чего все отправились к небольшому взгорку, поросшему нечастыми деревцами. План был прост — осы́пать противника стрелами, после чего навалиться с той дикой яростью, которой славятся келлийцы.

Заняв позицию, Шервард на всякий случай ещё раз оглядел тетиву. Она была натянута заново, но всё же всегда есть место случайности. Но нет — тетива была добротной и не должна была подвести своего хозяина. Десяток стрел юноша воткнул в землю рядом с собой. Больше ему было и не нужно — даже эти стрелы он, возможно, не успеет отстрелять до того, как начнётся рукопашная.

Все понимали, что у легионеров должны быть собственные разведчики, и потому сейчас лучшие охотники и следопыты Баркхатти рыскали по окрестностям, надеясь отловить их прежде, чем те раскроют позиции северян.

В ожидании прошло около двух часов, и солнце уже начало клониться к закату. Наконец вдали показались шеренги. Легионы на марше разительно отличались от островитян — те не слишком-то утруждали себя боевыми порядками. Здесь же можно было, пожалуй, даже залюбоваться тем, как чётко и стройно двигались манипулы и центурии. Впрочем, возможно, это было единственное умение, которым реально обладали легионеры, никогда не видавшие врага.

Трудно сказать, что именно было известно командованию легионов об этом вторжении. Однако, судя по всему, они, мягко говоря, не вполне ясно понимали картину происходящего. Похоже, они решили, что здесь имеет место обыкновенный «набег», лишь чуть больших масштабов. Ещё одной проблемой «цивилизованной», «просвещённой» империи было явное недооценивание своих северных соседей. Для кидуанцев островитяне были варварами, людьми, застрявшими в глубокой замшелой древности. И потому имперцы просто не могли относиться к келлийцам как к равным, и поверить в то, что какой-то там конунг с языческим прозвищем Враноок способен переиграть их всех.

Так или иначе, но войска двигались не так, как должно передвигаться армии на захваченной врагом территории. Нет, это была так привычная любому солдату империи «передислокация». Высшее командование любило такие вот красивые и грозные марши, и периодически тасовало легионы, меняя места их расположения и заставляя пересекать порой всю империю от края до края. Это почему-то считалось отличной подготовкой для легионеров, а кроме того, наглядно и выигрышно демонстрировало населению несокрушимую мощь государства.

Похоже, с командования могло статься и вовсе не отправить вперёд разведчиков. Однако в это верилось с трудом. Скорее всего, выросшие в лесах келлийцы и прианурцы просто переловили все дозоры, отправленные вперёд. Во всяком случае, пока что легион бодро маршировал прямо в расставленную для него ловушку.

Также было очевидно, что здесь никак не три, и даже не два легиона. То ли старания Враноока не пропали втуне (вполне возможно, его люди просто перехватили гонцов из Кидуи), то ли эти олухи не додумались до того, чтобы объединить свои усилия. Так или иначе, но келлийцам это было на руку. Против пяти или шести тысяч легионеров здесь сейчас находилось почти столько же северян, явно превосходящих если не числом, то умением и отвагой.

Шервард, впрочем, сейчас ни о чём таком не думал. Его сердце колотилось перед первым настоящим боем. Он то и дело суетливо поправлял торчавшие из земли стрелы — ему казалось, что в пылу сражения ему будет несподручно быстро хватать их. Затем ему вдруг начинало казаться, что почва под ногами недостаточно устойчива, и он может поскользнуться на дёрне в самый неподходящий момент. После вдруг его внимание привлекала какая-нибудь жилка на тетиве, и он вглядывался в неё до рези в глазах, пытаясь заранее разглядеть скрытый дефект.

— Не дёргайся так, парень, — усмехнулся сидящий рядом не земле немолодой лучник. — Сядь, успокойся. Для лучника первое дело — это спокойное сердце. Если сердце будет колотиться как птица, то и рука будет дрожать. Давай, посиди.

Шервард послушно плюхнулся на землю, но руки его, казалось, жили собственной жизнью — им позарез нужно было что-то хватать, что-то вертеть, что-то ломать. Он стал срывать сухие былинки и пальцами перетирать их в труху. Опытный лучник лишь понимающе хмыкнул, наблюдая за этим, но смолчал, ободряюще кивнув головой.

— Как начнётся, ты, главное, не зевай, — спокойно, даже расслабленно заговорил он вновь. — Взял стрелу, подошёл к кромке, выстрелил — и бегом назад. Нечего стоять там у всех на виду.

Шервард благодарно кивнул. В принципе, он представлял, что ему нужно будет делать, но беспокоился — как голова поведёт себя в бою? А вдруг он оцепенеет? Вдруг начнёт делать ошибки?

— Особо не целься, — продолжал меж тем лучник. — Вот так вот поднял лук, — он продемонстрировал угол подъёма, — Натянул посильнее, и пали! Куда-нибудь да прилетит! Главное, всё делать быстро.

— Я не подведу, — кивнул Шервард.

— А я так и не думал, — усмехнулся лучник. — Просто молодой ты ещё. Жена, поди, дома ждёт, детишки. Для тебя, парень, важнее не в цель попасть, а живым вернуться.