— Быть может, Арионн предостерегает тебя как раз от того, что ты задумал? — не сдавался Шикро, на время позабыв даже о собственной безопасности. — Ты видишь город в огне, Жрец. Но не ты ли поджёг его?

— О нет, Шикро, это пламя совсем иное. Это не очистительное пламя Белого бога, но губительное, испепеляющее пламя Хаоса! «Ибо Хаос — главнейший враг Арионна, а не брат его Асс». Поверь мне, я знаю, о чём говорю! Мне поведал это Белый бог!

Челдон сейчас словно сбросил маску. До сих пор он никак не выказывал свою глубокую религиозность — напротив, за его постоянными цитированиями священных текстов и к месту, и не к месту, многие видели презрение к вере. Каждый назвал бы Жреца интриганом и честолюбцем, но до сего момента никому и в голову не пришло бы назвать его религиозным фанатиком. А между тем он, похоже, вполне искренне считал, что с ним говорит Арионн, и мнил себя пророком.

— Великий Арионн гневается на нас! — теперь уже Челдон обращался ко всем, всё больше становясь похожим на уличного проповедника. — Империя погрязла в пороке, и чаша его терпения переполнена! Совсем немного осталось времени, прежде чем он нашлёт погибель на наши земли! Белый бог открыл мне, что вскоре сюда явятся полчища саррассанцев! Они пожаром пройдут по империи с юга на север и уничтожат Кидую, и все прочие великие города будут стёрты с лица земли! Это случится совсем скоро — при нашей с вами жизни, если мы ничего не изменим.

— Но саррассанцы живут в мире с нами… — робко возразил кто-то.

— Никогда между нашими империями не было истинного мира! Это — мир двух драконов! Как только один ослабнет — другой тут же погрузит клыки ему в шею! Кидуа стала изнеженной и слабой, словно евнух! Она истекает собственным жиром и скоро неспособна будет даже поднять руку, чтобы защититься от удара! И тогда Саррасса непременно ударит!

Как видно, Челдон читал не только религиозные книги. Похоже, что он был знаком и с трудами политических философов вроде тех же Ливьера и Тробирана. Во всяком случае, его рассуждения весьма походили на те тихие возмущения, которые можно было слышать в компаниях отставных военных или патриотически настроенной интеллигенции. Впрочем, там старались говорить об этом потише, поскольку император явно не жаловал подобных идей.

Вожаки Призраков были заметно озадачены. То, что ещё недавно представлялось им не более чем переделом власти и желанием поживиться за чужой счёт, теперь внезапно обретало черты какой-то фантасмагории. Затеять большую смуту в городе лишь для того, чтобы заставить императора быть жёстче?.. Пролить ещё больше крови для того, чтобы избавиться от мифической саррассанской угрозы?..

Однако же нельзя не отметить то магнетическое влияние, что оказывал на подчинённых Челдон. Здесь собрались, быть может, и не главные святоши города, но всё же эти разбойники были столь же суеверны, как и прочие горожане, так что полностью сбрасывать со счетов вероятность того, что их король внезапно оказался ещё и пророком, они бы не стали. В голову сами собой лезли воспоминания о сотнях странностей Жреца, которые теперь, в свете вновь открывшихся обстоятельств, приобретали совершенно новые, куда более красноречивые толкования.

Не стоило забывать также и про страх, который они испытывали перед королём. Все знали, чего могут стоить возражения и сомнения. В конце концов, сказывалась и железная дисциплина, существовавшая в банде Призраков даже под маской якобы демократии во времена правления Бобо. Тот тоже допускал дискуссии лишь до определённого момента, но в большинстве случаев так или иначе оставлял последнее слово за собой.

— Что ж, — резюмировал меж тем Челдон. — Вы долго терзались в сомнениях, не зная, что я задумал — и вот я выложил свои карты. Я понимаю, что всё это кажется вам странным и необычным — ведь мы же уличная банда, и нам пристало заниматься совсем другими делами. Но кроме всего, мы ещё и жители этого города. Здесь живут наши дети, жёны, родители. Хотим ли мы увидеть, как они сгорят в пожарищах? А так оно и будет, и очень скоро! Так поведал мне Белый Арионн. И теперь я спрошу — есть ли здесь кто-то, кто сомневается в моих словах?

Тяжёлым огненным взглядом фанатика Челдон обвёл своих «генералов», и ни один не выдержал этого взгляда. Потом, выйдя отсюда, многие из них, скорее всего, стряхнув морок, задумаются о душевном здоровье Жреца, но сейчас все они находились под его воздействием. Они были похожи сейчас на верных пастушьих псов, ловящих малейший знак хозяина, чтобы броситься исполнять приказ. Нет, в эту секунду колеблющихся здесь не было — даже скептики вроде Шикро запрятали свои сомнения подальше, и совсем не только из чувства самосохранения.

— Хорошо. Теперь мы исполним волю Белого бога! Заставим этот город проснуться!

***

— Да что они — с ума посходили, что ли?.. — сержант Герро, ввалившись в кордегардию, сердито стряхивал снег с плеч.

И сам он, и шестеро гвардейцев, с которыми он патрулировал улицы, выглядели порядком озадаченными, если не сказать — испуганными. В последние несколько дней в городе то и дело возникали волнения — вдруг откуда ни возьмись появлялась толпа, которая в итоге непременно начинала что-то громить. Впрочем, едва лишь в дальнем конце улицы показывался отряд стражи — бунтовщики тут же рассыпались, и на месте погрома оставались разве что два-три десятка остолопов, слишком глупых, чтобы скрываться, и им-то и доставались все шишки.

Теперь специальным указом магистрата городская стража перешла на особый режим дежурства. Патрули усиливались вдвое, выходные отменялись, а «в случае реальной угрозы самим стражникам, жителям города или их имуществу» предписывалось применять меры воздействия «вплоть до физического устранения» смутьянов. Правда, пока что до крайних мер, хвала богам, не доходило.

Город будто сошёл с ума — даже в благополучных обычно кварталах города проходящие стражники частенько слышали свист, улюлюканье и угрозы, несущиеся им вслед с почтительного расстояния. Что уж говорить о Собачьем квартале — здесь наиболее благоразумные горожане теперь вообще предпочитали не высовываться лишний раз даже днём.

Логанд, особенно мрачный и раздражительный, то и дело повторял: «Это всё неспроста!».

— Не может вот так вот ни с того, ни с сего взбунтоваться целый город! — ворчал он, почёсывая непривычно небритую щёку. — Этой падалью кто-то верховодит, и я ухо даю на отсечение, что в этом замешан ублюдок Челдон! Как только он стал королём Призраков — всё пошло наперекосяк!

— Может, это обычные голодные бунты? — возражали ему. — Холодно и голодно — вот народец и звереет.

— Зима каждый год случается, а такого раньше не было! — твердил своё Логанд. — Этот подонок явно что-то затеял! Обратите внимание, что вся заваруха сперва началась на территориях, подконтрольных Призракам и Котам. Вот увидите — то ли ещё будет!

Линд искренне надеялся, что ему не придётся «увидеть» того, что пророчил лейтенант. Ему уже было страшно. Даже когда он не был в патруле, тревога не отпускала его. Он до конца так и не свыкся с этим городом, а теперь вдруг увидел ещё более отвратительную его личину. Ещё хуже было несчастному Дырочке — кажется, бедный старик вообще перестал спать. Теперь, когда молодой хозяин почти всё время проводил вне своей квартиры, бедняга словно таял, подобно свече. На него больно было смотреть. И всё же он категорически отказывался покинуть город, хотя Линд несколько раз предлагал ему это.

А беспорядки действительно всё усиливались, как и предсказывал Логанд. И действительно создавалось впечатление, что их кто-то координировал. Когда отряд в три десятка хорошо вооружённых стражников бросался, к примеру, на улицу Менял, откуда приходила весть о погромах, то, добравшись до места, наблюдал лишь ошарашенных торговцев, со скорбными лицами поправляющих перекошенные, сбитые с петель двери своих лавок, а между тем в нескольких кварталах отсюда, близь Площади Невест или ещё в каком-то месте, из ниоткуда вновь возникала беснующаяся толпа.