Палатийцы упорно и небезуспешно защищали свои земли от кидуанцев. В этом им помогала сама северная земля, негостеприимная и суровая, как и её жители. Долго и тяжело шло покорение. В конце концов, уже доведя свои легионы до самого Серого моря, империя ещё долгое время не могла спать спокойно, потому что в лесах Палатия хватало тех, кто никак не мог смириться с поражением.
Впрочем, шли годы, и постепенно палатийцы привыкали к своему новому статусу имперских подданных. Вместе с Белым Дубом[186], принесённым на знамёнах легионов, в Палатий пришла цивилизация. В конце концов, многие сочли, что быть вечно атакуемыми свободными варварами не так комфортно. Кидуанцы принялись возводить города на покорённых территориях, быстро ставшие центрами ремёсел и торговли, и оказалось, что насаждаемые империей порядки не так уж и плохи.
В общем, теперь уж, спустя столько столетий, подавляющее большинство палатийцев абсолютно точно считали себя гражданами империи и даже не вспоминали о том, что когда-то всё было иначе. Однако же всегда есть смутьяны, которых не устраивает существующий порядок. Кто-то просто жаждет хаоса, находя в нём смысл существования. Кто-то, наслушавшись «древних преданий» о вольном Севере, никак не мог смириться с тем, что некогда гордый Палатий стал теперь лишь провинцией Кидуи. Были и честолюбцы, мечтавшие о власти большей, чем та, что могла дать жёсткая политическая система империи. Эти мечтали вновь примерить на своё чело венцы древних вождей.
Именно таких людей и предстояло отыскать Шерварду, а заодно и разведать всё возможное о имперском легионе, который квартировал всего в паре миль от города. Пока он нисколько не продвинулся в этом, да и, признаться, особенно не старался. Ему никогда прежде не доводилось быть шпионом, но интуитивно он понимал, что в этом деле не следует брать с места в карьер. Тем более для человека, толком не знающего даже местного языка.
Сейчас Шервард старался просто вжиться в роль купца. Он мысленно разбил свою задачу на несколько этапов, и первым из них было перевоплощение в того человека, которым он должен был стать. Он пытался думать так, как, по его мнению, думал бы его персонаж, и так же действовать. А следовательно — сейчас нужно было заботиться не о шпионаже, а о прибыли, ведь именно это важно для настоящего торговца.
И потому, немного освоившись, Шервард стал пытаться для начала распродать уже завезённый товар. Он уже успел встретиться с одним довольно крупным торговцем, но достаточно быстро стало понятно, что плохое знание языка не позволит вести полноценные переговоры. В Тавере было слишком мало людей, знавших келлийское наречие, чтобы он мог быстро найти замену тому же Липпи. Оставалось лишь больше общаться с людьми, благо у Шерварда была явная способность к языкам.
Поэтому он всё больше теперь ошивался в общей зале своей гостиницы, пытаясь обзавестись знакомствами и связями, а заодно и поднатореть в знании имперского. Но куда лучшим местом была рыночная площадь недалеко от гостиницы — там всегда было полно скучающих торговцев, готовых вести беседы сколь угодно долго, и весьма доброжелательно относившихся к северянину, пытающемуся выучить их язык.
Говоря откровенно, была и другая причина, почему Шервард сделался завсегдатаем этой площади. Он всё никак не мог выбросить из головы ту загадочную девушку с ребёнком, которую встретил в первый день. Случилась вполне предсказуемая вещь — незнакомка всё же слилась в его сознании с образом Лойи, несмотря на всю их непохожесть, и сейчас он жаждал увидеть её, в глубине души мечтая встретиться с умершей женой.
Увы, но с тех пор, как девушка с ребёнком ушла с пристани, он больше не видел её. Конечно, Тавер был большим городом, куда больше Реввиала, но всё же не настолько, чтобы навсегда потерять в нём человека. Шервард уже знал, что площадь неподалёку от порта была местом самого крупного рынка в городе, а это значило, что вероятность встретить там любого горожанина выше, чем где бы то ни было ещё. Кроме того, раз в прошлый раз незнакомка была в порту, значит, наверное, жила где-то неподалёку.
Впрочем, могло быть и так, что она не из Тавера, и приезжает туда время от времени так же, как сам Шервард наведывался в Реввиал. Но и тогда рыночная площадь виделась самым очевидным местом для поисков. И потому северянин каждый день приходил туда, проводя по нескольку часов среди местных завсегдатаев, и понемногу пополняя словарный запас.
Он нравился людям. Торговцы (а особенно торговки) расплывались в улыбках, едва заметив высокого, статного и весьма недурного собой парня. Они прыскали со смеху, когда Шервард коверкал слова или неверно строил предложения, но смех этот был вполне дружеским. Более того, некоторые местные барышни откровенно строили ему глазки, полагая, что коль уж он прибыл сюда один и надолго, хорошая компания ему совсем не помешает.
Но молодой человек не особенно обращал внимание на эти явные знаки расположения со стороны обитательниц рынка, хотя среди них вполне можно было сыскать достаточно привлекательных женщин. Естественно, он не спешил делиться ни с кем своей личной трагедией, так что его новым знакомым оставалось лишь гадать — есть ли у северянина жена или невеста на островах. Сам же Шервард был сейчас поглощён поисками той самой девушки с ребёнком, так что не переходил известных границ, как бы некоторым этого не хотелось.
В последние дни погода была неважной, по крайней мере, по меркам шеварцев. Вообще, несмотря на то что материк и Баркхатти находились не так уж и далеко друг от друга, климат здесь был куда приветливее, как будто Серое море своим дыханием успевало согреть холодные ветры, дувшие со стороны Земли ледяных гор[187]. Поэтому местные жители были настоящими неженками в сравнении с земляками Шерварда.
Он ещё мог понять, когда весь город попрятался по домам от опрокинувшейся на побережье бури. Она действительно была сильной, но тот же Тробб, бывало, хаживал в море в штормы, которые не были намного слабее. Однако та погода, что установилась после, вряд ли могла бы смутить островитян. Здешние же жители, похоже, считали это настоящим ненастьем, поэтому рыночная площадь заметно опустела. А уж пара купцов из верховий Труона, что жили в той же гостинице, что и Шервард, и вовсе не казали носа на улицу, ворча, что погода ни к чёрту, и пора возвращаться обратно.
Наконец непогода понемногу растеряла свои силы, и дождь уже не хлестал серый пустынный город, а лишь кропил его. Стало чуть теплее, так что обитатели Тавера потянулись на улицы. Шервард, разумеется, тоже не видел больше причин торчать в четырёх стенах — для него такая погода не казалась ужасной, и ему хотелось вновь вернуться к весёлым разговорам на площади. Кроме того, он не терял надежды отыскать незнакомку — ему казалось, что его шансы растут с каждым днём.
Увы, в тот день он её так и не встретил. Пришёл он и на следующий день, привычно прогулявшись по рынку и поболтав с торговками рыбой (если можно назвать «болтовнёй» его судорожные попытки расслышать отдельные слова в чьей-то реплике и столь же судорожно постараться составить нечто похожее на предложение из известных, но плохопроизносимых слов). А затем он решил зайти в местную таверну, которую облюбовали обитатели площади.
Не иначе как сам Отец направил его стопы в это заведение! Как всякий новичок, войдя внутрь, Шервард первым делом огляделся в надежде увидеть кого-то из знакомых, к кому можно было бы примкнуть. И почти сразу же в полумраке залы он увидел того самого парня, что был в тот день на драккаре вместе с загадочной незнакомкой! Он сидел за столом, а рядом…
Рядом была она! Девушка была одета в тёплую одежду, так что, будь она здесь одна, Шервард вполне мог и не заприметить её. Хвала Отцу, с ней был тот парень, и он, похоже, был не из мерзляков. Но это точно она — теперь келлиец разглядел и малышку в её руках.
