Постепенно торговцы всё пребывали. Появились и шеварские, выделяясь на фоне островитян. Молодой человек пару раз уже прошёлся мимо их лотков, стараясь не проявлять излишнего интереса. Он хорошо знал эту братию — дай им только понять, что тебе что-то нужно, и они тут же сдерут с тебя втридорога! Шервард всё равно останется в Реввиале как минимум до завтра, вот тогда и наступит время поторговаться.

Ещё через пару часов площадь уже была заполнена людьми. Здесь были не только жители города — в дни, подобные этому, в Реввиал собирались островитяне изо всех окрестных деревень. Это было замечательное время — нельзя сказать, чтобы Шервард тяготился тишиной и малолюдьем родной деревни, но этот гомон и пестрота толпы нравились ему определённо больше.

Здесь он был в своей родной стихии, одинаково приветливо болтая и с покупателями, и с обычными прохожими, которые ничего у него покупать не собирались. Весёлый хохот гулял по всей площади, но в окрестностях лотка Шерварда он задерживался чаще и охотней.

— Ничего себе! — присвистнул вдруг Шервард. — Лебланд, ты что ль?

— Привет-привет, приятель, — лучась самодовольством, к нему подходил рослый молодой воин. — Я тебя издали услыхал ещё, вот решил подойти поздороваться.

Лебланд был давнишним знакомцем Шерварда — он был из другой деревни, но они частенько встречались во время ярмарок, где Лебланд торговал шкурками и вяленым мясом. Несмотря на то, что и сам Шервард иной раз привозил шкуры на продажу, конкуренция не сделала их недругами — напротив, они довольно быстро сошлись и стали хорошими приятелями. Оба были примерно одного возраста, оба имели лёгкий и общительный характер, да и на торговой площади они располагались неподалёку друг от друга. Кстати говоря, Шервард сегодня уже успел отметить, что место охотника пустует, и решил, что тот, должно быть, не приехал из-за того, что не сумел добыть достаточно шкур на продажу.

Увидеть этого балабола с боевым топором за спиной и с кожаным наручем, который могли носить лишь воины, стало огромной неожиданностью для Шерварда. Но, разумеется, он и не подумал о том, что Лебланд просто вырядился так, чтобы покрасоваться перед народом. За подобное его ждало бы весьма тяжкое наказание. Ношение наруча обычными людьми, не имеющими на это права, почиталось весьма тяжким преступлением на Баркхатти.

— Ты теперь воин?.. — всё ещё не вполне доверяя своим глазам, спросил Шервард, когда приятель подошёл вплотную и они смогли обменяться приветственными хлопками по плечам.

— Как видишь! — даже не пытаясь скрыть самодовольство, ответил Лебланд, поднимая руку, чтобы кожаный наруч с металлическими заклёпками оказался на уровне лица собеседника. — Я теперь на драккаре ярла Желтопуза.

— Как ты туда попал? — Шервард не знал такого ярла, но это было и неудивительно для простого селянина.

— А ты что же, не слыхал, что вокруг творится-то? — с видом полного превосходства над приятелем, поинтересовался Лебланд.

— Кое-что слыхал, — неопределённо дёрнул плечом Шервард, не знавший ровным счётом ничего, но не желавший ударить в грязь лицом. — Смотря про что ты говоришь.

— До вашей глухомани, я смотрю, новости не доходят! — хохотнул Лебланд. — Слушай, бросай ты это всё, да пойдём поболтаем.

— Я хотя и говорю всем, что мои мазанки сами себя продают, но ты же понимаешь, что это на самом деле это не так?

— Да ничего! — отмахнулся новоиспечённый воин. — Оставь, никуда они не денутся! После продашь! Потолкуем подальше от лишних ушей.

Шерварду показалось, или же Лебланд при этих словах как-то странно зыркнул глазами в сторону шеварцев? Надо сказать, что он был донельзя заинтригован, а ещё ему не терпелось узнать, как этот проныра вдруг умудрился сделать такую карьеру за столь недолгий срок. Сейчас, глядя на свои нераспроданные мазанки, Шервард не мог не ощутить укола досады. Ещё несколько лун назад они с Лебландом вместе стояли тут, пытаясь всучить покупателям свои товары, а теперь у того есть кожаный наруч!.. Да, ему было совершенно необходимо узнать все подробности!

Кивнув, он позволил приятелю повести себя через толпу к одному из кабаков, расположенному здесь же неподалёку. Шервард нисколько не переживал за свои мазанки, оставляя их без присмотра. Он точно знал, что здесь с ними ничего не случится. И не столько потому, что все обитатели Баркхатти были кристально честными — просто он понимал, что мазанку за пазуху не сунешь и тайком не утащишь. Здесь повсюду были его знакомые и приятели, и уж они бы не допустили, чтобы кто-то обокрал Шерварда.

Лебланд затащил товарища в свой излюбленный кабак, где первым делом отыскал взглядом место подальше от остальных посетителей. Впрочем, здесь были всё сплошь местные островитяне, и их он, похоже, не так таился, как заморских купцов. Новоиспечённый воин жестом попросил принести ему кружку эля. Шервард было мотнул головой — у него была нераспродана ещё добрая половина товара, так что нечего было мутить голову, но его приятель и слышать ничего не хотел, поэтому оттопырил два пальца. Трактирщик понимающе кивнул.

— Ты так и собираешься до конца дней продавать мазанки и гонять тощих косуль по лесам? — словно с укором проговорил Лебланд, будто пеняя другу за то, что тот отказывается выпить среди бела дня. — Это то, что тебе нужно?

— Нечасто мы выбираем свою долю, — чуть меланхолично отвечал Шервард, хотя на самом деле он горел нетерпением узнать, что же собирается поведать ему приятель. — Обычно это она выбирает нас.

— Восславь Воина, дурилка! — рассмеялся Лебланд в ответ. — Настали другие времена, и теперь любой, если он не губошлёп вроде тебя, может сам выбрать свой путь!

— Хочешь сказать, меня тоже могут принять в дружину? — против воли, глаза Шерварда загорелись огнём.

— Слыхал про ярла Враноока?

— Кто ж о нём не слыхал! — с почти благоговейным почтением ответил Шервард.

Ярл Враноок действительно довольно громко заявил о себе несколько зим назад, когда объявил на Совете ярлов, что хочет претендовать на титул конунга — верховного правителя Баркхатти. Это вызвало брожение в умах. Несколько раз за долгую историю вольного острова келлийцы избирали себе конунгов. Обычно это было во времена суровых испытаний или больших войн. И, как правило, отказывались от них, едва лишь наступали времена поспокойнее. Кланы не слишком-то охотно подчинялись кому-то постороннему, да и ярлы с трудом терпели даже чужих советов, не говоря уж о приказах.

Именно поэтому большинство обывателей полагали, что у Враноока ничего не получится. Он действительно был неординарным человеком — даже внешность его, казалось, давала ему право доминировать над прочими, а кроме внешности были ещё и ум, и воля. У него было всё, чтобы стать прославленным конунгом, но беда была в том, что добрая половина ярлов Баркхатти думала о себе точно так же. А потому, чтобы не сеять бурю, остров десятилетиями обходился без верховной власти.

Сам Шервард, естественно, ни разу не встречался с Вранооком, а потому благоговел перед ним вдвойне, наслушавшись баек и откровенных небылиц. Но он также не мог не знать, что ярл Вёслобородый, глава клана Гриммандов, то есть его непосредственный повелитель, терпеть не мог «этого выскочку». Впрочем, до сего дня это не имело никакого значения, поскольку все эти политические игры касались лишь дружинников, но никак не простых охотников.

— Враноок собирает людей и корабли для войны с Шеваром, — наклонившись вперёд, тихо, но внятно проговорил Лебланд.

Подошёл хозяин с двумя кружками эля, и Шервард машинально отметил, что тот стал явно почтительнее к своему старинному посетителю Лебланду. Кожаный наруч, хотя и почти скрытый рукавом, делал своё дело. Обладатель же наруча, лишь молча кивнув в благодарность, вновь заговорил, едва трактирщик отошёл.

— Он зовёт всех ярлов на эту войну. Нужно много людей. Сейчас парни вроде нас с тобой нужнее в дружине, чем здесь, на берегу.

— Но с чего ему воевать с шеварцами?.. — Шервард непонимающе поглядел на приятеля. — У нас же, вроде бы, всё наладилось… Кроме того, ведь за Шевар встанет вся империя…