— Ну что будем делать дальше? — спросил Линд у Дырочки, когда их экипаж уехал.

— Мне кажется, было бы разумнее снять здесь комнату и переночевать, сударь, — пожал плечами тот. Было видно, что больше всего на свете ему сейчас хочется лечь и уснуть. — Неразумно будет бродить сейчас по городу в поисках приличной гостиницы. Вот-вот стемнеет.

— Мы находимся в десяти минутах ходьбы от Кидуи, но останемся ночевать в этой придорожной гостинице? — воскликнул Линд. — Ты ведь тоже никогда не видел этот город, неужели в тебе нет никакого нетерпения?

— Кидуа стоит уже несколько тысяч лет, сударь. Полагаю, она простоит и до следующего утра.

— Старый ты лентяй! — рассмеялся Линд. — Что ж, давай поступим так: мы снимем здесь комнату, чтобы ты мог без помех отправиться дрыхнуть, коль уж тебе охота, а я, пожалуй, прогуляюсь до города. Так будет даже лучше — я не буду стеснён старым ворчуном и поклажей.

— Разумно ли идти туда на ночь глядя? — забеспокоился Дырочка. — Город велик, и всякое может случиться. Не лучше ли последовать мудрости нашего возницы и не соваться туда до утра?

— Всё, что должно случиться — всё равно случится. Не твои ли это слова, старик? Вот видишь, как плохо быть таким болтуном как ты? Однажды тебя побьют твоим же оружием! — ещё веселее расхохотался Линд, которого охватило нетерпеливое возбуждение. — Оставайся здесь и сними нам хорошую комнату. Я вернусь через пару часов. Не жди меня, ложись спать.

— А как же ужин?

— Поужинаю в городе! — сердце Линда запело от этих слов, и он, не желая тратить время на препирательства со старым слугой, вышел наружу.

Хотя Кидуа и не была южным городом, но темнело здесь непривычно быстро для Линда, привыкшего к северным широтам. Вот и сейчас, оказавшись снаружи, он отметил, что сумерки уже, пожалуй, более глубокие, чем он ожидал. Впрочем, света ещё было в достатке, а мрачные предчувствия Дырочки нисколько не омрачали настроения юноши. Это было даже к лучшему — у вечернего города, должно быть, было совершенно особое очарование. Кроме того, воздух становился прохладнее, что опять же было на руку нашему северянину.

Он быстро зашагал в направлении Кидуи, едва сдерживая себя, чтобы не припустить вприпрыжку. Город представлял собою величественное зрелище, от которого сладко щемило сердце такого закоренелого провинциала как Линд. Чувствовалось, что за этими грандиозными стенами притаилось нечто громадное, сложное и необычайно интересное. Здесь было его будущее, и это будущее было столь же светло, как полоска золотого заката над просторами Загадочного океана.

Несмотря на довольно поздний для деревенского жителя час, город ещё и не думал успокаиваться. Улицы были многолюдны и наполнены шумом, запахами, цветами и оттенками, правда, несколько скрадываемыми подступающей ночью. Это был столь чудесный букет, что Линд почувствовал, что его трясёт от невероятного возбуждения. Ах, как бы ему хотелось сейчас закричать во всю мощь своих лёгких, захохотать и запеть от счастья! Он чувствовал себя властелином мира сейчас.

Больше всего юноша опасался, что его примут за провинциала, а потому, взяв себя в руки, он принял самый невозмутимый вид, на какой был способен в эту минуту. Вокруг него был город, который предстояло покорить, и Линд был полон решимости сделать это.

И всё же Кидуа победила эту наносную спесь довольно быстро. Парень никогда прежде не был в таких больших городах, да и вообще в городах, считай, не был, а потому всё здесь ему было в диковинку, всё манило. Вскоре он понял, что не вертеть головой он сможет лишь в одном случае — если прибьёт её досками к спине. Его поражало всё — размеры домов, обилие людей, гомон торговцев. Он глазел по сторонам, нисколько не заботясь, что уже пару раз в темноте вляпался в лошадиные кучи, кое-где разбросанные на мостовой.

На улицах уже зажигали фонари, хотя полной темноты всё ещё не наступило. Линд шёл, куда глаза глядят, позабыв и про ужин, и про обещание вернуться через пару часов. Ему казалось, что если он не увидит то, что таится за следующим поворотом, не заглянет в витрины, которые торговцы уже начинали заставлять ставнями, не прислушается к тому, о чём судачат бредущие по городу группки людей, то буквально лопнет от любопытства.

Он пытался запоминать дорогу, но всё же, признаться, не преуспел в этом. Город накрывала ночь, быстро меняя его облик. Да даже если бы и не это — Линд, пожалуй, всё равно заплутал бы. Навыки ориентирования в городе отсутствовали у него в полной мере. Впрочем, юношу это ни в малейшей степени не беспокоило — он даже хотел заблудиться, испытать это пряное чувство ложной опасности. Ведь, в конце концов, он же не в чаще леса! Как можно заблудиться в городе, где всегда есть у кого спросить дорогу, где полным-полно кабачков и таверн, в которых всегда предложат стол и кров?

В общем, Линд шёл куда глаза глядят с упорством первопроходца. Ощущение свободы пьянило его. Он был здесь, в столице, совершенно один, и некому было окрикнуть его, заставить вернуться обратно. Он мог делать всё, что пожелает!..

— Ты что, глаза свои оставил дома, чудак? — сварливый громкий голос прямо над ухом вывел его из эйфории.

— Простите, сударь… — только сейчас Линд осознал, что довольно сильно толкнул долговязого мужчину, неспешно бредущего в ту же сторону, что и он, и даже наступил ему на пятки.

Впрочем, мужчина этот был немногим старше самого Линда — быть может, ему было около двадцати пяти или чуть больше. Он даже чем-то походил на одного из старших братьев Брума, хотя в сумерках хорошенько разглядеть черт его лица было невозможно.

— Ты посмотри, что ты натворил, болван! — верзила сокрушённо разглядывал свои красивые высокие сапоги. — Ты оторвал мне подошву, остолоп! Тебя что, не учили глядеть по сторонам, когда ходишь?

— Я сделал это не нарочно, и уже извинился, — от обилия оскорблений, свалившихся на его голову, Линд начал слегка закипать. — Если этого недостаточно — могу извиниться снова, мне не сложно! И я попрошу вас выбирать выражения, сударь! Перед вами дворянин, и я…

— Да будь ты хоть сам император! — не переставал злиться оставшийся без подошвы прохожий. — Тут нынче в каждой канаве по дворянину, да толку-то!.. Теперь я опоздаю на важную встречу, и всё, что смогу сказать в своё оправдание, так это то, что какой-то пустоголовый и близорукий дворянин оттоптал мне все ноги и оторвал подошву на моих лучших сапогах!

— Однако вы продолжаете оскорблять меня, сударь!.. — стискивая кулаки, воскликнул Линд. — Это абсолютно неприемлемо! Вам придётся извиниться!

— А иначе ты вызовешь меня на дуэль? — насмешливо поинтересовался незнакомец.

— Не раздумывая! — обмирая от ужаса, тем не менее, твёрдо ответил Линд.

Он ни разу в жизни не бился на мечах или шпагах, если не считать их поединков с Брумом на оструганных палках. И всё же сейчас ему казалось, что вся Кидуа выжидающе уставилась на него, готовясь расхохотаться, как только он даст слабину.

— А у тебя есть оружие-то? — откровенно потешаясь, спросил незнакомец. — У меня есть.

И он, приподняв полу плаща, продемонстрировал длинный кинжал, висящий на поясе.

— Я достану… — сглотнув, ответил Линд, не сводя взгляда с оружия.

— Ладно тебе, парень! — уже добродушнее махнул рукой долговязый. — Не буду я с тобой драться. Его величество император строго-настрого запрещает пускать кровь своим подданным, даже если они — непроходимые тупицы вроде тебя. Да и не хочу прослыть убийцей детей…

— Вы по-прежнему продолжаете оскорблять меня! — чуть увереннее воскликнул Линд, поняв, что его, вроде бы, не собираются убивать.

— А мой каблук по-прежнему оторван, — развёл руками незнакомец. — Что тут поделать? Жизнь — несправедливая штука.

— Я оплачу вам ущерб! — новая мысль пришла Линду в голову. Он решил, что таким вот истинно вельможным жестом вернёт утраченное в словесной перепалке достоинство.

Не дав собеседнику опомниться, он вынул кошель и высыпал на ладонь горсть монет. Ему казалось, что это вмиг поставит нахала на место.