— И что же ему нужно?.. — тихонько спросила Лаура.

— То, о чём он и говорил тебе, — невольно смущаясь, ответил Давин. — Он хочет взять тебя в жёны.

— Но зачем?..

— Он сказал, что ты нравишься ему. И кстати, он поклялся, что не причинит тебе зла, — Давин взглянул ей прямо в глаза, взглядом довершая мысль, которую не смел произнести вслух, тем более при стоящем рядом Увилле.

— Он хочет забрать мой домен! — звенящим от злости или от страха голосом воскликнул вдруг мальчик.

— Увилл, — тяжело вздохнув, заговорил Давин. — Я хочу говорить с тобой сейчас не как с ребёнком, а как с лордом домена. Готов ли ты выслушать, не перебивая?

— Готов… — стиснув кулачки, кивнул тот.

— Послушай, Увилл, то, что я сейчас скажу, мне и самому ужасно не нравится, но правда такова, что Дафф действительно может это сделать. Члены Стола поддержали его затею, тем более что в подобных браках нет ничего необычного. Лорды не рискнут начать войну в центральных доменах лишь для того, чтобы сохранить власть шестилетнего мальчика. Ты обещал не перебивать! — предостерёг Давин, заметив, что Увилл дёрнулся.

Как ни пытался лорд домена Колиона сдержать слёзы, но он всё же был ребёнком, шестилетним мальчиком, как только что сказал Давин. Поэтому он расплакался, но не истерично, как плачут дети, а тихо, сквозь стиснутые зубы и крепко зажмуренные глаза. И он промолчал, как и обещал. Олтендейл скрипнул зубами — это разрывало ему сердце. Однако он должен был продолжать.

— Сила любого лорда прежде всего в его вассалах, — заставляя себя не отводить взгляда от несчастного мальчика, вновь заговорил Давин. — Но и тут у меня неважные новости для тебя, Увилл. Вассальное право зиждется на том, что сеньор — не только повелитель, но и, в первую очередь, защитник своих людей. А твои вассалы, сынок, не верят в то, что ты способен их защитить. Многие из них втянуты в приграничные дрязги и боятся, что в нужный момент их сюзерен не сумеет помочь. Мне тяжело говорить это, Увилл, но я должен сказать. Твои вассалы не явятся на твой зов, если на земли домена придёт войско Даффа.

— Значит, меня некому защитить?.. — теперь уже Увилл плакал в голос, его сотрясала дрожь.

— Я защищу тебя, мой любимый! — также рыдая, бросилась к сыну мать, обнимая его так, словно пыталась закрыть собою от всего враждебного мира.

— И я защищу тебя, сын, — надтреснутым голосом добавил Давин. — Я заменю тебе отца и никому не дозволю тронуть тебя хоть пальцем! Но ты должен понять — я не могу развязать войну с Даффом. Даже если я призову всех, кто только может держать копьё, у меня не будет и пяти тысяч человек. Латион без особых усилий соберёт вдвое больше. Мудрый воин избегает схваток, в которых он обречён на поражение.

Увилл уже не мог справиться с собой. Долго накапливающееся напряжение вырвалось в настоящую истерику. Мальчик не мог даже стоять на ногах — он обвис в объятиях матери и теперь бился в каких-то конвульсиях. Рыдания душили его, и он едва мог дышать.

— Давин! — в ужасе взвизгнула Лаура, никогда ранее не видевшая сына в таком состоянии и теперь совершенно растерявшаяся.

Опешивший Давин всё же быстрее сумел прийти в себя. Одним прыжком он оказался рядом и подхватил сотрясающееся тело мальчика на руки. Кровати в комнате не было, поэтому он, не раздумывая, положил Увилла на стол, сбросив с него какие-то блюда и кувшин. Несчастный ребёнок извивался дугой, пытаясь вдохнуть воздуха, но спазмы рыданий, казалось, сковали его горло. Он надсадно хрипел, и даже раскрасневшаяся кожа его, кажется, начала синеть.

— Тише, сынок, тише! — увещевал Давин, пытаясь докричаться до Увилла. — Тебе нужно просто успокоиться! Спокойнее, попытайся выдохнуть! Ну же!

Но с ребёнком явно творилось что-то странное. С каждым хриплым всхлипом он словно бы втягивал немного воздуха, но вот выпустить его обратно почему-то не получалось. Не говоря уж о том, что его тело скручивали судороги.

— Он умирает!.. — взвизгнула Лаура, пытаясь обнять сына. Увы, но это ничем не могло помочь.

— Отойди, Лаура! — рявкнул Давин, отталкивая несчастную женщину в сторону.

Он видел, что мальчик вот-вот потеряет сознание от удушья. Сам не зная толком, что делать, он вдруг сильно, но аккуратно ударил Увилла кулаком в грудь. И это сработало. Мальчик выдохнул с таким звуком, словно выпустили воздух из туго надутого кожаного пузыря. Видимо спазм, сковывающий дыхание, исчез, потому что Увилл смог втянуть в себя свежего воздуха. Давин вглядывался в него, до сих пор не веря, что это сработало, но ребёнок, похоже, хоть и с трудом, но дышал.

Однако же судороги продолжались — ноги мальчика дёргались, колотя по столешнице, да и всё тело время от времени содрогалось. Но теперь, похоже, жизни Увилла уже ничто не угрожало. Давин чуть отступил от стола, словно давая понять Лауре, что она может подойти. Несчастная буквально бросилась на тельце своего сына, накрывая его собой, и сама затряслась в рыданиях.

На шум сбежалось несколько человек из дворни. Давин видел в проёме двери испуганное лицо Кары, которая успокаивала плачущую девочку. Слуги принесли воду в кувшине и какие-то полотенца, и теперь суетились вокруг Увилла, хотя было неясно — чем они могут помочь. С неожиданной досадой он велел им всем убираться — ему хотелось сейчас побыть в тишине и одиночестве. Но пока что он должен был, конечно, оставаться с Лаурой — она явно чувствовала себя очень плохо.

Вскоре конвульсии прекратились, и Увилл впал в какое-то странное полуобморочное состояние, похожее на сомнамбулическое. Он не спал, но и почти не реагировал на окружающее. Кожа лица, ещё недавно раскрасневшаяся, теперь становилась совершенно бледной. Мальчик всё ещё немного всхлипывал и судорожно втягивал воздух.

Прошло какое-то время. Наконец Лаура выпрямилась и отошла на несколько шагов. Увилл спал прямо на столе, подтянув ноги к животу.

— Такое бывало раньше? — тихо спросил Давин.

— Нет, — бедняжка буквально рухнула на тяжёлый стул с резной спинкой. — Никогда…

— Это нервы, — попытался успокоить её Давин. — Всё будет хорошо.

— Его нужно показать лекарю, — немигающим взглядом уставившись куда-то в пустоту, пробормотала Лаура.

— Хорошо, — не стал возражать Давин, хотя сомневался, что лекарь чем-то сможет тут помочь. — Я отправлю за ним.

И он действительно позвал слугу и велел привести лекаря, живущего неподалёку от замка. Затем он вернулся и снова сел. Наступали сумерки, и в комнате становилось довольно темно, так что он снова встал, чтобы зажечь пару свечей.

— Что мне делать? — прошептала Лаура, всё так же глядя куда-то на теряющуюся в подступающем мраке дальнюю стену.

— Я не знаю… — покачал головой Давин, усаживаясь неподалёку. — Я ломал над этим голову на протяжении всего пути, но так и не знаю ответа. Можно попытаться созвать заседание Стола, но я сомневаюсь, что Дафф блефовал. Он не стал бы так рисковать, а значит действительно договорился с лордами… Я растерян, Лаура… Если ты попросишь — я, конечно, отправлю своих людей в Колион, да только боюсь, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Мы не будем начинать войну… — помотала головой Лаура. — Это не даст ничего кроме новой крови. Боюсь, остаётся лишь одно — принять предложение Даффа…

Давин не нашёлся с ответом. С одной стороны, он тоже в глубине души понимал, что другого выхода у них нет, но с другой — как одобрить такое решение?

— У меня будет просьба к тебе, Давин, — немного помолчав, продолжила Лаура. — Я очень боюсь за Увилла. Если он вернётся в Колион — боюсь, что Дафф причинит ему зло…

— Он может остаться здесь, — хрипло проговорил Давин. — Он мне как сын, да и Кара будет счастлива. Ручаюсь головой, Лаура, что здесь с него не упадёт даже волос, по крайней мере, пока я жив.

— Может быть позже он сможет вернуться, если всё наладится…

— Всё обязательно наладится, и он вернётся к тебе. Дафф оказался хитрым интриганом, но он не похож на человека, который станет покушаться на жизнь ребёнка.