– Но неужели и впрямь это так необходимо?.. – пролепетал он.
– Ваше величество, как вы думаете, я нарушил бы свой обет затворничества, я примчался бы во дворец, если бы это не было необходимо? Я заглянул в будущее, ваше величество, и оно было прекрасно! Поверьте, нас ждёт успех!
Говоря эти слова, Каладиус так близко склонил своё лицо к лицу короля, что между ними осталось каких-нибудь пять дюймов. Он, словно Василиск, которым его считали некоторые ассианцы, гипнотизировал Бейгона своим немигающим взглядом. И король не посмел отвести глаз. Его воля была окончательно подавлена.
– Хорошо, мессир, – выдохнул он. – Я велю начать подготовку…
– Мы должны уложиться в две недели, – строго произнёс Каладиус. – Я хочу, чтобы не позднее, чем через две недели наши легионы ступили бы на палатийскую землю! Если у Совета возникнут вопросы – отправляйте их ко мне! Более того, ваше величество, я сразу хочу заявить, что лично отправлюсь эту на войну!
***
Если у Совета и возникали вопросы, их предпочитали не озвучивать. Во всяком случае, к Каладиусу никто не подошёл. Уже на следующий день была объявлена всеобщая мобилизация, началось спешное доформирование легионов, а также переброска их к северу. Дабы не тратить лишние слова на препирательства, великий маг приказал арестовать палатийского посла и всю его свиту. Он не собирался церемониться с Палатием и следовать каким-то нелепым кодексам чести – главным для него сейчас была эффективность. Время для начала кампании было не слишком удачное, поскольку уже наступило лето и у них оставалось меньше трёх месяцев до того, как дороги на севере станут непролазны, поэтому Каладиус надеялся как можно скорее завершить оккупацию, а для этого внезапность подходила как нельзя лучше.
Признаться, великий маг даже не задумывался о том, какое количество жертв повлечёт за собой его авантюра. Если для ускорения разгрома врага потребуется увеличить собственные потери, он, не задумываясь, сделает это. Человеческая жизнь так коротка, что лишние десять-двадцать лет ничего не значат. По крайней мере, для Каладиуса. Для него двадцать лет были лишь кратким мигом, тогда как для тех несчастных, что полягут ради него, это было доброй половиной жизни.
Вторжение началось в двадцать четвёртый день месяца дистрития 1491 года руны Кветь. Больше ста тысяч латионских легионеров вторглись в Палатий примерно в сорока пяти милях восточнее границы с Коррэем. И почти сразу же Каладиус, который, как и обещал, находился в авангарде и, по сути, определял стратегию войны, оставив полководцам лишь тактику, приказал поворачивать на запад, к побережью.
На этот раз великий маг решил действовать иначе, чем в прошлый раз. Недостаточно просто покорить столицу, чтобы можно было с полным правом назвать королевство своим. Поэтому он решил сделать Палатий латионским фактически, чтобы затем осталось лишь признать этот факт юридически. По замыслу Каладиуса в эту кампанию армия Латиона должна была отсечь весь запад Палатия – от полуострова Дарна до полуострова Лионкай. Затем нужно было закрепиться на побережье и превратить его в один из плацдармов для наступления в следующую летнюю кампанию.
На сей раз Каладиус не думал, что войну можно закончить в течение одного лета, поскольку громадные палатийские пространства не покрыть за столь короткий период. В течение двух лет, если всё пойдёт как нужно, можно будет оккупировать территории западнее Труона, и тогда уж война, фактически будет окончена. Именно на западе была сосредоточена экономическая мощь королевства, и с потерей его восток Палатия не сможет стать уже серьёзным очагом сопротивления.
Сейчас в войну вступила лишь так называемая Первая ударная армия. Её задача – уничтожение обороны противника, а также физическое уничтожение его невеликой армии. Следом за Первой армией вскоре должна будет выступить Вторая, пока ещё только формирующаяся. Это уже будет оккупационный корпус, задачей которого станет установление латионского владычества на завоёванных территориях.
Сам Каладиус сейчас чувствовал великое воодушевление. Он словно стряхнул с себя липкую паутину, которой был окутан долгое время. Кажется, именно этого ему всё время и не хватало – дневных переходов, осад городов, во время которых он, тряхнув стариной, опять брал на себя задачу взлома оборонных сооружений. Накопленных за пять столетий знаний и опыта хватало теперь, чтобы не просто развоплощать небольшую часть ворот, а мощным ударом, в котором сплетались стихийная магия и воздействие на структуру возмущения, буквально сносить их, словно гигантским тараном.
Каладиуса теперь поддерживало целое подразделение магов, которые буквально накачивали его силой, позволяющей сминать любую магическую защиту. Он действительно сейчас как никогда был похож на Асса-разрушителя, и это ему нравилось. Великому магу беспрекословно подчинялись все командующие, начиная от министра войны, иногда посещавшего армию, благоговея перед его могуществом и кажущейся мудростью.
Каладиус же на самом деле был несколько растерян, хотя не признавался в этом даже себе самому. Он никогда прежде не возглавлял армий, и очень быстро столкнулся с тем, что армии не всегда могут следовать за его пальцем по карте. Пресловутое армейское снабжение, рельеф местности, который не могла передать ни одна карта, капризы погоды, да и даже простая человеческая усталость. Поэтому представляемое им триумфальное шествие закончилось, не начавшись.
Под моросящим дождём латионская армия продвигалась к побережью, даже не встречая особенно сильного противодействия, но всё равно достаточно медленно. Возможно, нынешние легионеры были менее выносливыми и расторопными, чем во времена его юности, но всё же великий маг подозревал, что здесь сказываются и его непрофессионализм как командующего, и торопливость при подготовке кампании.
Первой значимой целью, которую поставил Каладиус, был порт Шайтра, расположенный на оконечности Дарны. Изначально он планировал, захватив порт и некоторую часть палатийского флота, отправить экспедиционный корпус в Эллор, дабы взять контроль над палатийскими колониями. К счастью, более опытные в военном деле люди в штабе сумели объяснить ему бесперспективность данной авантюры, однако же планы по взятию Шайтры остались неизменными.
По палатийским меркам Шайтра была вполне крупным городом, имеющим неплохие перспективы к обороне. И именно здесь Каладиус впервые опробовал в полевых условиях свои способности по синергии двух направлений магии – стихийной и «нутряной», как прежде, бывало, называл это направление его покойный приятель Ликатиус.
Благодаря вмешательству в структуру возмущения, возникающий эффект был почти непоглощаем классическими магическими заслонами, а основа из старой доброй стихийной магии приводила к тому, что при всей сокрушительной мощи этого эффекта Каладиус тратил сравнительно немного сил. Крепкие массивные ворота Шайтры разлетелись в щепы от первого же удара. Конечно, защитникам города удавалось ещё какое-то время удерживать пролом, но всё же падение его было неизбежно.
Бои на городских улицах были ещё менее продолжительными, но куда более драматичными и кровопролитными. Легионеры не слишком-то церемонились с населением, особенно с мужчинами. Городской гарнизон оказывал неорганизованное сопротивление, образовав несколько очагов, главный из которых был у дворца бургомистра. Но в уличных боях маги уже не участвовали – слишком велик был риск получить стрелу между лопаток.
В результате город капитулировал на исходе четвёртого дня обороны. Латион потерял при штурме около четырёхсот человек убитыми и порядка пятисот – ранеными. Потери палатийцев были в несколько раз выше. Вся эта кровь пролилась на алтарь создаваемой Каладиусом империи, чтобы вскормить этого вечно голодного бога. Великого мага не остановили бы никакие потери, никакое горе всех этих людишек, годных лишь на то, чтобы умирать на полях сражений или растить хлеб.
Войдя в покорённый город, Каладиус испытал миг триумфа. В этом дыме пожарищ, в этих пятнах крови на мостовой, в этих искажённых ужасом и болью лицах он видел рассвет великого государства магов, в котором он станет единственным властелином. Кто знает, может быть однажды он сможет бросить вызов самому Гурру!
