Однако подобные дела любят темноту. Попадись он кому-нибудь с трупом, это было бы крайне сложно объяснить. Так что пока Каррис решил заняться другими деталями плана. Он понимал, что лицо нужно будет ожечь по-настоящему, и понимал, что это будет весьма больно, а потому решил раздобыть немного настоя дурной травы. В больших дозах он вводил человека в долгое и глубокое забытьё, чем частенько пользовались медикусы, если приходилось, например, отнять конечность у больного. Но в небольших дозах настой действовал как довольно сильный наркотик – куда сильнее, чем дым от курения дурной травы. Он мог притупить боль.
Купить настой было простым делом – во многих кварталах Киная продавцы дурной травы почти открыто предлагали её в разных видах. Стража лениво гоняла их изредка, но обычно лишь для того, чтобы положить в карман несколько серебряных монет. В отличие от торговцев кашаха, тех, кто торговал дурной травой, практически никак не наказывали.
Неподалёку от порта Каррис повстречал как раз такого человека. На вид он был похож на матроса, но при этом околачивался на одном месте, никуда не спеша. Рядом на корточках, прислонившись к стене, сидел плотный детина с прикрытыми глазами, словно разморённый дрёмой. Но Каррис знал, что если у этого болтающегося без дела «матроса» возникнет хоть малейшая проблема, «соня» решит её молниеносно.
Накинув капюшон на лицо, маг подошёл к предполагаемому торговцу и спросил нужный ему настой. Хитрый паренёк не стал прикидываться озадаченным, и тут же кивнул в сторону грязного тёмного переулка. Очевидно, продажа происходила именно там. Торговец, раскланявшись с Каррисом, словно прощаясь, неспеша направился в указанный проулок. Молодой человек, чуть замявшись, последовал за ним, внутренне готовясь к худшему. Он был безоружен, но хорошему магу не нужно оружие.
Войдя в переулок, он заметил торговца, стоящего футах в пятнадцати у какого-то окошечка, прикрытого покосившимся ставнем, и направился к нему. Услышал слабый шаркающий звук и обернулся. Мужик, только что мирно дремавший у стеночки, стоял, чуть набычившись и сунув руки в карманы, загораживая выход из переулка. Каррис непроизвольно сжал кулаки, готовясь к возможным неприятностям.
Но всё обошлось. Торговец стукнул в ставень особым стуком, затем что-то буркнул сквозь закрытое окно, видимо, в ответ на заданный оттуда вопрос. Вскоре ставень приоткрылся, и дряблая, похожая на старушечью, рука подала ему небольшую склянку. Торговец, не опасаясь, тут же протянул её Каррису, зная, что если тот вздумает выкинуть какой-нибудь фортель, то ему придётся иметь дело с «соней».
Естественно, Каррис и не думал выкидывать фортелей. Он сунул скляницу в карман, взамен вынул несколько мелких серебряных монеток, ссыпав их в ладонь торговца. Тот наугад выбрал одну из них и, попробовав на зуб, удовлетворённо кивнул. Каррис повернулся. Проход был свободен – «соня», судя по всему, вновь вернулся на привычную позицию. Молодой волшебник быстрым шагом вышел из переулка и зашагал по направлению к своим апартаментам.
К счастью, вход в комнаты, снимаемые магами, был отдельным, дабы постояльцы не мешали владельцам, а те в свою очередь не смущали постояльцев, так что Каррис вошёл к себе, никем не замеченный. Теперь ему нужно было обрить себе голову. Это было, мягко говоря, нетривиальной задачей. Юноша с тех самых пор, как у него начала расти борода, привык бриться сам, даже во время корабельной качки, но обрить голову было куда сложнее, а обращаться к брадобреям или слугам было нельзя.
Поставив два зеркала друг напротив друга (одно он принёс из комнаты мессира), Каррис без особого сожаления бритвой обкорнал свои длинные волосы, после чего густо намазал их мыльным раствором и принялся сбривать пряди. Волосы прилипали к черепу, и сбривать их было настоящим мучением, особенно в тех местах, куда было сложно дотянуться, или которые были плохо доступны для обозрения.
Молодой человек то и дело шипел сквозь плотно сжатые губы – уже несколько порезов кровоточили, превращая цвет мыльной пены в нежно-розовый. Однако сдаваться было нельзя, и Каррис мужественно продолжал экзекуцию.
Наконец всё было готово. Обтерев лысину полотенцем, которое тут же покрылась красными пятнами, маг взглянул на себя. Да, он уже был не похож на Карриса, но также не был похож и на мессира. Сбрить брови после бритья головы было сущим пустяком – всего несколько уверенных движений. Это ещё сильнее преобразило лицо, придав чуть больше сходства с покойным Каладиусом, но всё же юноша понимал, что подобная маскировка не обманет никого. Увы, но план надлежало выполнить до конца.
Остаток дня он провёл в комнате. По счастью, порядок тут был заведён таким образом, что слуги появлялись лишь по зову постояльцев, так что его никто не беспокоил. Есть не хотелось совершенно – в животе стоял тяжёлый ком. Против воли мысли постоянно возвращались на берег океана. Каррис то и дело вновь видел изумлённое лицо падающего в пропасть мессира. Что думал он в тот момент? Успел ли осознать, что происходит? Ожидал ли чего-то подобного.
Были ли эти вопросы угрызениями совести? Вне всякого сомнения, Каррис сожалел об участи учителя, можно даже сказать – скорбел о ней. Но всё же он оправдывал произошедшее некой случайностью, за которую категорически отказывался брать на себя вину. В каком-то смысле куда больше был виноват сам Каладиус и его невоздержанный язык.
В любом случае Каррис как-то удивительно быстро принял произошедшее, обосновал его и, главное, определил все выгоды, которые можно было извлечь из данного положения. И ещё более удивительно было то, как нетрудно ему оказалось поставить некую стену в своём сердце, отгородившую его от боли воспоминаний. Смерть мессира, конечно же, огорчала его, но не как смерть близкого человека, а как смерть знакомого, с которым, встречаясь, редко перебрасываешься и десятком слов. Каррис и сам не предполагал подобного свойства своего характера, но теперь был чрезвычайно рад ему, ведь это освобождало от очень многих неприятных вещей.
В тяжких размышлениях день тянулся долго, но, благо, в это время года солнце садилось ещё довольно рано, так что в конце концов наступила темнота достаточная, чтобы исполнить задуманное. Каррис быстро собрался, на сей раз прихватив с собой на всякий случай кинжал и масляный фонарь со стёклами, которые предотвращали задувание слабого огонька.
Каррису пришлось идти чуть ли не через весь город, но он не стал брать возницу. Наконец он добрался до северной гавани Киная, расположенной на побережье залива. В отличие от главного порта, сюда не заходили большие корабли. В основном этой гаванью пользовались рыбаки и торговцы, ходящие исключительно по водам залива Дракона. Теперь осталось идти вдоль гавани, пока не закончится город. Увидев на одном из причалов палку, похожую на посох, маг прихватил её с собой – вполне возможно, что ему придётся отгонять собак.
Выбравшись из города, Каррис прошёл вдоль изрезанного побережья ещё около десяти минут. О том, что Крабий пляж уже близок, красноречиво и недвусмысленно предупреждал запах разлагающегося мяса, перемешанный с запахом моря и гниющих водорослей. Волшебник зажёг фонарь и покрепче перехватил свой посох, держа его уже как оружие.
Ему повезло – крупной живности поблизости не оказалось. Бродячие псы, должно быть, уже набили брюха мясцом, и теперь где-то мирно спали, прячась от ночного холода. Осторожно, стараясь не упасть, Каррис спустился вниз по каменистой тропинке, вытоптанной поколениями городской стражи. Вонь становилась всё нестерпимее. Маг остановился, чтобы замотать нижнюю часть лица тканью – не только из брезгливости, но и из опасения вдохнуть воздух, отравленный трупным ядом и, не исключено, миазмами болезней, которые наверняка были тут в великом множестве.
Скудного света фонаря было явно недостаточно – в расщелине было слишком темно, и один неверный шаг мог привести к самым непредсказуемым последствиям. Каррису сейчас очень не хватало заклинания, которое могло бы заставить светиться окружающие скалы или воздух. Пришлось ограничиться обычными небольшими огнешарами, которые он стал пускать в направлении моря, очень надеясь, что поблизости не окажется кого-то, кто заметит это.
