– Но может быть, капитан прав? – спросил Каррис. – Я могу попробовать.

– Ты очень силён, мессир Каррис, – покачал головой маг. – Ты – настоящий самородок, какие рождаются раз в тысячелетие. Но уверен ли ты, что справишься с этой задачей? Ведь если что-то пойдёт не так, ты оставишь судно не только без парусов, но и, пожалуй, без мачт. Одно дело рывком поднять над собой тяжёлый двуручник и обрушить его на голову врага, и совсем другое – держа его пальцами одной руки, пытаться заточить гусиное перо. Может ты и способен на такое, но я не рискну проверять!

– Что ж, тогда нужно использовать другую магию, – сознавая, что учитель прав, решил Каррис. – Не стихийную.

– И что ты предлагаешь?

– Разъять саму древесину борта. Проделать брешь достаточную, чтобы они за минуту пошли на дно!

– Эка куда замахнулся! – усмехнулся Каладиус. – Разорвать связи материи – это тебе не огненные шары пускать!

– Я знаю! – отрезал Каррис. – Но я думаю, что у меня может получиться. Самое сложное – уловить именно то возмущение, что создаёт эти доски. Главное – сосредоточиться. Я практиковался в сосредоточении и медитациях. Думаю, у меня может получиться.

– Но тебе придётся какое-то время стоять прямо под стрелами!

– Вы создадите отталкивающую сферу. Продержите её хотя бы полминуты, этого должно хватить.

– Я продержу её столько, сколько потребуется! – заверил Каладиус, хотя он всё ещё тяжело дышал после создания воздушной волны.

– Хорошо, мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя.

Кажется, они оба ещё не заметили, как стали меняться их роли. Каладиус всё ещё обращался к Каррису на «ты» и продолжал называть своим учеником, но сейчас он сам вёл себя как подмастерье. Каррис всё ещё продолжал видеть в Каладиусе своего учителя, но уже вполне чувствовал, что превзошёл наставника на несколько голов. И в данный момент, перед лицом смертельной опасности, когда истирались наносные условности, это было особенно заметно.

Меж тем пираты, похоже, понемногу приходили в себя. Сложно было сказать, какой урон нанесли маги, но вряд ли он был достаточно велик, чтобы отпугнуть корсаров. Кроме того, возможно, что кто-то из вожаков разбойников имел некоторое представление о магии и знал, что после столь мощного удара волшебники должны быть достаточно измотаны. Так или иначе, но два из трёх кораблей вновь сменили курс, выходя на прицельную дальность. Судно, которому достался ледяной шквал, держалось более осторожно и не спешило сближаться. Возможно, матросам на нём всё же довольно крепко досталось, хоть мелкие ледышки и потеряли значительную часть своей первоначальной скорости на таком расстоянии.

Через пару минут вновь полетели стрелы. Стало понятно, что время уходит – вот ещё один матрос забился на палубе, пронзённый стрелой.

– Готов? – коротко спросил Каладиус.

– Начали! – и, не ожидая больше ни секунды, Каррис распрямился на палубе, опершись на фальшборт.

Лёгкая судорога пробежала по ткани возмущения – это Каладиус окутал своего ученика сферой отталкивания. Теперь он временно был неуязвим даже для лиррийских стрел – они просто отскакивали от невидимого барьера.

Но у Карриса не было времени думать об этом. Ему предстояло сделать ещё один шаг вверх, к вершине магического искусства. Юноша представлял себе окружающую вселенную как ткань, сотканную из тончайших невидимых нитей возмущения. В каких-то местах они связывались в узелки, сплетались в узоры – и там возникали материальные объекты. Каррис знал, что всё вокруг него – воздух, вода, лиррийские стрелы, он сам – не более чем проявления возмущения, ставшего осязаемым.

По большому счёту всё, что ему было нужно – это отыскать и распустить нужные узелки, разъять связи, заставляющие материю оставаться материей. На словах всё это было настолько просто, что суть смог бы понять и абсолютно непросвещённый человек. Но на практике это было неимоверно сложно – куда сложнее, чем услышать отдельный голос в гуле тысячи голосов. Для этого уже недостаточно было даже громадного опыта – тут нужен был настоящий талант. На это и рассчитывал Каррис.

Мир вокруг него будто бы потух и замедлился. Он словно оказался в полустёртой гравюре, где многие детали были помечены всего несколькими штрихами. Исчезли краски, звуки, запахи. Исчезли даже эмоции и сами ощущения. Каррис слушал, не слушая, и глядел, не смотря. Он пытался узреть структуру бытия.

Маги хорошо ощущают возмущение, они умеют манипулировать им, но чаще всего для этого не требуется видеть его составляющие, подобно тому как матросам, тянущим канат, не требуется ощущать ладонями каждую нить, из которой он сплетён. Каррису же сейчас требовалось именно это.

Неизвестно, сколько секунд истекло сейчас в материальном мире – там, где пребывал сейчас разум Карриса, понятие времени совершенно меняло свой смысл, ибо время тоже состоит из возмущения. И вот во всех этих хитросплетениях требовалось найти сущую мелочь – то, что создавало доски борта вражеского корабля. Перед ним были словно рассыпаны тысячи мешков зерна, и среди этой громадной кучи нужно было отыскать одно единственное зёрнышко.

Нахождение в этом мире требовало колоссальных запасов сил. Пока что Каррис не ощущал ничего, но в материальном мире его тело сейчас испытывало огромные нагрузки. Вздулись жилы, полопались капилляры в глазных яблоках, пот градом катился по коже, ноги подкашивались, и если бы не упор на фальшборт, он давно рухнул бы на палубу. Позже, с опытом, это станет намного легче, но пока из юного неопытного мага вместе с силами словно выходила сама жизнь.

Однако Каладиус был прав – маги, подобные Каррису возникали в мире очень редко, возможно, даже реже, чем раз в тысячелетие. Сфокусировав свой разум словно тончайшую в Сфере иглу, он увидел то, что искал. Хрупкие, и при этом одновременно очень прочные связи – затейливое плетение нитей, что тоньше любой паутины. Ну а дальше всё было уже просто – потянувшись к этим нитям своим сознанием, он словно распорол стянутые небольшие узелки.

В материальном мире в это мгновение в борту пиратского судна образовалась дыра диаметром в несколько футов. Это сопровождалось громким шипящим звуком, словно ткань материи втянулась в какую-то пустоту. Дыра была как раз на уровне ватерлинии, так что в разверзшийся трюм тут же хлынули морские волны.

Клипер словно зарылся своим изящным носом в воду, резко накренился и стал тонуть. На палубе раздались крики ужаса, пираты метались, словно стая испуганных цыплят. Стали рубить канаты, удерживающие спасательные шлюпки, но в панике поспешили, и одна из шлюпок рухнула прямо на палубу. Вторую спустили на воду, но она могла вместить не более полутора десятка человек.

Корабль же довольно быстро заполнялся водой и всё больше проседал над морской гладью. Остальные два судна, увидев судьбу сообщников, спешно стали выкручивать рули так, чтобы как можно скорее оказаться подальше от «Прантона». Это уже был не ледяной буран, а нечто похуже. Пираты поняли, что на борту преследуемого судна находятся невероятно сильные маги, связываться с которыми никому не хотелось. Под ликующие крики команды шхуны оба оставшихся клипера поспешно ретировались, не желая продолжать бой.

Виновник же этого бесспорного торжества практически сполз на палубу по фальшборту, и первое время трудно было даже понять – остался ли он в сознании.

***

– Очнулся наконец? – раздался откуда-то издалека голос мессира.

Каррис кое-как разлепил глаза и поначалу совсем не понимал, где находится. Он отчётливо помнил бой и палубу, но сейчас он лежал где-то в незнакомой комнате.

– Где мы? – вяло спросил он.

– Это каюта капитана. Тебя было проще дотащить сюда. Ты жутко отъелся, мессир Каррис! Вспомни, каким ты был прежде! Как тростинка!..

За этим нарочито шутливым тоном чувствовалась недавно пережитая тревога.

– Мы победили?

– Ещё бы! Жаль ты не видел, как это корыто пошло ко дну! Но ещё смешнее было наблюдать, как этот сброд боролся за место в шлюпке! Ручаюсь, они перебьют друг друга прежде, чем доберутся до берега!