– Что вы, сударь! Разве ж простому матросу докладывают имена мессиров? – махнул рукой моряк.
– Что ж, всё понятно. Забирай свою писульку и ступай отсюда, пока я не отравился твоим зловонием! Да не затворяй дверь! – рявкнул комиссар, когда матрос уже вышел из кабинета.
– Не открыть ли окно? – с насмешливым участием поинтересовался Каладиус, когда матрос вышел, оставив дверь открытой.
– Я бы рад, да рамы заколочены, – с досадой ответил комиссар. – Ничего, скоро в коридор вытянет. Что ж, мы подтвердили тот факт, что вы действительно были на «Тригороне», но это, к сожалению, не подтверждает ваших имён. Простите, мессиры, – спохватился он, по гневному движению Каладиуса понявший, что подобрал неверный тон и неверные слова. – Клянусь, я нисколько не сомневаюсь в правдивости ваших слов, но я – простой чиновник. Для меня существуют не люди, а лишь бумаги.
– Как вам, должно быть, печально жить, – скривился под платком Каладиус. – Что ж, у нас нет бумаг, которые способны подтвердить наши имена, иначе нас бы тут не было. Но у нас есть человек, который способен подтвердить правоту моих слов.
– Он может подтвердить, что вы – это вы? – переспросил клерк. – Отчего же вы не привели сюда его вместо этого забулдыги?
– Поверьте, любезный, есть люди, которых можно приводить в кабинет комиссара порта, и есть те, которых нельзя.
– Это высокопоставленный человек? – комиссар почувствовал, что история заходит на очередной круг, и ему вновь стало тоскливо.
– О, прошло уже много лет с тех пор, как его называли просто высокопоставленным человеком, – снисходительно усмехнулся Каладиус. – Я надеюсь, вы что-то слыхали о мессире Трокариусе?
– Помощник дюка[77] Эйнина?.. – внезапно вспотел чиновник.
– И по совместительству мой однокашник, – мило улыбнулся Каладиус, убирая наконец платок от лица. – Точнее, он учился на два курса старше, но это не мешало нам быть добрыми приятелями.
– Но почему же вы сразу не обратились к мессиру Трокариусу, вместо того, чтобы идти ко мне? – недоуменно спросил комиссар. – Он ведь выправил бы вам любые бумаги.
– Как вы думаете, милейший комиссар, были ли у меня причины не обращаться к мессиру Трокариусу, коль я этого не сделал? – пристально взглянув в бегающие глазки клерка, многозначительно произнёс Каладиус.
– Полагаю, что были, мессир… – пролепетал комиссар. – Но при всём моём уважении – как же мы получим подтверждение от вашего однокашника?
– Что ж, мне надоело ваше неверие, сударь, – вставая, надменно проговорил маг. – Вы требуете, – он намеренно надавил на слово «требуете», так что чиновник невольно побледнел. – Вы требуете, чтобы я предоставил вам доказательства. Признаюсь, я ожидал подобного развития событий. Отправьте запрос на имя мессира Трокариуса. Вот, я даже потрудился составить письмо, где напоминаю о себе – ведь прошло столько времени, и за всеми важными государственными делами он мог и позабыть обо мне. Сделайте милость, прочтите его, а затем отошлите мессиру и будем ждать ответа. Читайте же вслух! – приказал он, всучив бумагу в мелко дрожащие руки комиссара.
– Приветствую вас, мессир, – начал читать несчастный. – Понимая, что со славных лет, проведённых в нашей Академии, утекло немало времени, сперва коротко напомню вам, кто я. Поройтесь в своей памяти, и вы наверняка вспомните скромного малого по имени Каллад, с которым вы не раз весело проводили вечера в доброй памяти трактирчике…
Тут комиссар словно подавился словами и, испуганно стрельнув глазами на обоих магов, пробежал ещё пару строчек глазами, а затем быстро протянул письмо Каладиусу.
– Отправьте это письмо адресату и, ручаюсь, этим же вечером вы получите ответ, – полным достоинства тоном проговорил маг, не делая ни движения, чтобы забрать лист.
Хитрый мошенник рассчитал всё очень чётко. Всё, что происходило в этом кабинете, было хорошо спланировано. Зная, каковы обычно бывают комиссары кинайского порта, Каладиус сразу же начал мощную психологическую атаку. В этом была доля риска – попадись ему кто-то иной, он мог просто выставить нахалов за дверь. Но пройдоха, похоже, хорошо знал, к кому следует обратиться. Немалую роль сыграл и кошелёк, значительно сбив спесь и гонор с чиновника.
Комиссар, совершенно не привыкший к такому напору, совсем опешил, потеряв способность здраво рассуждать. Именно сейчас Каладиус подошёл к самому тонкому месту в своём плане. Господину Дерне достаточно было бы потребовать, чтобы настырный маг сам принёс ему подписанное и заверенное соответствующим образом письмо, чтобы всё рухнуло. Но ошарашенному высокомерностью волшебника и вонью матроса клерку это не пришло в голову. Он был ослеплён именем того, кому адресовалось письмо, а также, судя по всему, немало смущён тем, что успел прочесть, поэтому воспринял требование мага как должное. Каладиус мог праздновать победу – его план вполне удался, и комиссар был полностью в его власти.
– Полагаю, не стоит беспокоить столь важного человека из-за такой безделицы, – хрипло пробормотал несчастный канцелярист. – Извольте, я выпишу вам необходимое удостоверение.
И комиссар действительно вынул из ящика стола два гербовых бланка и, взяв хорошее перо, откинул крышку чернильницы.
– Пишите, – Каладиус склонился над столом, нависая над чиновником, словно туча. – Удостоверение. О, да у вас великолепнейший почерк, милейший. Пожалуй, лишь мессир Каррис смог бы переплюнуть вас по части этого искусства! Итак, удостоверение. Сей бумагою подтверждается, что мессир Каладиус, рождённый в девятьсот первом году руны Кветь, действительно служил на торговом судне «Тригорон» и в результате кораблекрушения утратил все документы, подтверждающие его личность. Что ж, теперь этот образец искусства каллиграфии осталось лишь увенчать вашей подписью, ручаюсь, столь же великолепной, а также установить дату. Прекрасно! Припишите, пожалуй, и расшифровку: комиссар кинайского порта… клянусь, проклятая память совсем меня подводит! Впишите своё имя сами, ведь вы же его не забыли! Ну а теперь, прошу, не пожалейте того великолепного зелёного сургуча, который известен на всю Паэтту!
Комиссар достал сургучницу, в которой действительно находился зелёный сургуч, используемый всеми комиссарами Киная и который, как говорят, практически нельзя подделать. Сургуч был уже растоплен, так что чиновник зачерпнул его специальным черпачком, аккуратно вылил на лист и припечатал металлическим штампом, хранящимся в ящике стола. Великолепные чернила к тому времени высохли и безо всякого песка.
– А теперь потрудитесь написать второе удостоверение для моего ученика.
Комиссар покорно выполнил и это. На сей раз Каладиус не погрешил против истины, указав верный возраст Карриса. Впрочем, мы уже стали забывать, что само имя нашего героя было вымышленным, так что непогрешимость против истины была довольно-таки условной.
– Как видите, мы не попросили у вас ничего, что могло бы идти вразрез с вашей совестью, любезный комиссар, – почти промурлыкал Каладиус, бережно складывая оба листка пополам. – Поверьте, вам никогда не придётся упрекать себя за то, что вы помогли двум честным людям восстановить свои имена. Ну а теперь мы оставим вас и позволим дальше заниматься вашей нелёгкой деятельностью.
Изящно поклонившись, оба мага вышли, прикрыв за собой дверь, и тогда лишь комиссар Дерне позволил себе облегчённо выдохнуть. Затем же он, не забыв запереть дверь, вынул из ящика вожделенный мешочек и с удовольствием пересчитал содержащиеся в нём серебряные веренты[78].
***
– Ну что, мессир Каррис, вот мы и стали с тобой вполне легальными магами с государственными бумагами! – весело произнёс Каладиус, хлопнув себя по внутреннему карману, где лежали сложенные документы.
Каррис лишь сейчас позволил себе расслабиться и выдохнуть. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри он трепетал и скрежетал зубами всё то время, пока они находились в кабинете комиссара. Почему-то он был убеждён, что план мессира будет раскрыт на раз, так же, как и его накладная борода и седовласый парик. Да, ранее мы не упомянули эту деталь, однако теперь стоит отметить, что Каладиус, которому необходимо было сойти за почти семидесятилетнего старика, прибёг к нехитрому гриму.
