Особый восторг Карриса вызвал тот факт, что из его окна открывался вид на море, пусть и полузакрытый крышами домов. Юноша никогда раньше не видел моря и лишь представлял – какое оно, читая книги о путешествиях. Конечно, Серое море выглядело довольно непрезентабельно – оно и летом-то частенько оправдывало своё название, а уж тем более сейчас, когда оно ещё только-только взломало ледяной панцирь, укрывавший его больше двух месяцев, и было полно плавающими льдинами. Однако этот вид бескрайней стихии, этот солёно-горьковатый запах весьма взволновали юного волшебника.
Какое-то время Каррис опасался, что мессир, оказавшись в столь великолепном городе, вновь примется за старое, но тот сидел тише воды, ниже травы. Вероятно, Каладиус всё же скрывал под напускным насмешливым равнодушием страх перед возможной поимкой. Ну а читатель, зная и ту часть истории Клайдия Сарамаги, которая была неизвестна нашему главному герою, наверняка понимает, что и относительная близость Шинтана добавляла незадачливому дуэлянту и ловеласу осторожности.
Это не означало, что оба молодых человека безвылазно сидели дома. Каррис, у которого не было особенных причин прятаться от взглядов людей, частенько выходил в город, чтобы просто пройтись и поглазеть. Разумеется, он делал это с дозволения мессира, а иногда даже и сам Каладиус сопровождал его. И всякий раз пастушок Олни ликовал внутри сдержанного внешне мессира Карриса, наслаждаясь вечно царящей вокруг суетой и буйством звуков, красок и запахов.
Но самый большой восторг юноши вызывали книжные лавки. Здесь их было несколько, и от обилия предлагаемых в них книг кружилась голова. Всякий раз, находясь рядом с лавкой, Каррис почти трясся от желания заглянуть туда хоть на минутку, а оказавшись внутри, разве что не истекал слюной, пробегая глазами по манящим корешкам. Он был похож на нюхальщика кашаха, изголодавшегося по очередной дозе.
Каладиус смеялся над своим подопечным, но испытывал настоящее удовольствие от созерцания подобной жажды знаний. Он по-прежнему не ощущал недостатка в деньгах, вероятно, пользуясь семейным счётом в одном из банков, поэтому Каррис после подобных посещений почти всегда уходил, прижимая к груди новую вожделенную книгу.
Вскоре все книжные торговцы знали мессира Карриса в лицо и, едва заприметив его в дальнем конце улицы, опрометью бросались навстречу, болтая о тысяче разных вещей, а между делом упоминая новинки, которые им удалось доставить аж из самого Латиона.
Казалось бы, при таких объёмах и такой скорости поглощения книг у Карриса в голове должна была получиться настоящая каша, но этого не случалось. Его мозг совершенно феноменальным образом запоминал, обрабатывал и раскладывал по полочкам львиную долю полученной информации, приводя его учителя в полный восторг.
Именно здесь, в одной из купленных им книг, Каррис узнал о существовании так называемой лиррийской магии. Впервые о лиррах он прочёл ещё в имении Шейнвила, и очень удивился, что никогда ранее не слыхал ничего об этом народе. Действительно, если гномы ещё фигурировали в фольклоре южного Палатия, обычно представая в образе богатых скопидомов и коварных повелителей многочисленных пещер под Анурскими горами, то лиррийское племя совершенно игнорировалось местными легендами.
Но только сейчас Каррис вдруг прочёл, что магия лирр совершенно особенная и куда более эффективная, чем у людей.
– Мне нужны книги по лиррийской магии! – тут же заявил он своему учителю.
– Зачем они тебе? – поинтересовался Каладиус, даже не упоминая о том, что людям подобных книг достать практически невозможно.
– Я хочу постичь эту магию, коль уж она лучше нашей.
– Ты можешь попросить рыбу научить тебя нырять, но даже она не научит тебя дышать под водой. Лиррийская магия совсем иная, чем наша. Думаю, об этом написано в твоей книге. И постичь её могут лишь лирры, потому что они могут дышать под водой, если ты понимаешь, о чём я. Поверь, люди даже близко не добрались ещё до горизонтов собственной магии, так что тебе есть ещё что постигать и даже первооткрывать.
Каррис выслушал эту речь, одновременно разочаровывающую и вдохновляющую, со смешанным чувством. С какого-то момента времени он всё чаще ловил себя на мысли о том, что вскорости может перерасти своего учителя, да и сейчас уже во многих вопросах позиции юного мага выглядели выигрышнее позиций Каладиуса. Сейчас Каррис был в той поре своего роста, когда ему казалось, что ничего невозможного не существует, подобно ростку, который сумел пробиться сквозь толщу земли, и теперь, не встречая более перед собой такой мучительной преграды, убеждён, что уж дальше-то нет пределов его стремлению ввысь.
Именно здесь, в Тавере, он впервые попросил мессира купить какой-нибудь кристалл, чтобы попытаться на практике применить те знания, что он почерпнул из «Магии граней». Каладиус не стал спорить и приобрёл в одной из ювелирных лавок четыре огранённых кристалла горного хрусталя – не самый удачный выбор с точки зрения зачарования, но для начала вполне подходящий.
Каррис с энтузиазмом принялся за дело. Однако оказалось, что книга, да к тому же понятая не до конца, не давала необходимых знаний. Или же мессир Реввиус утаил нечто в своём труде, или, что вернее, ему достался весьма неподготовленный читатель. В общем, как ни старался Каррис, но ничего не вышло – возмущение упорно отказывалось завязываться на кристалл и подчиняться его структуре. В конце концов все четыре кристалла просто лопнули, не выдержав экспериментов.
Однако Каррис и не думал отчаиваться. Он понимал причину своих неудач, а главное – у него сейчас были все возможности устранить её. В итоге в одной из книжных лавок он прикупил книгу о геометрии, пугающую уже одним своим видом. Но, как мы знаем, Каррис был не из пугливых, тем более, что у него уже был некоторый запас знаний по этой науке, почерпнутый из «Магии граней», так что теперь, изучая всё последовательно и с самого начала, он хотя и медленно, но вполне успешно продирался через это скопление чертежей и знаков.
По мере параллельного штудирования книги о геометрии и «Магии граней» Каррис пришёл к выводу, что для овладения искусством зачарования кристаллов ему придётся овладеть ещё и искусствами гранильщика и шлифовальщика, по сути, сделавшись едва ли не ювелиром. Да и редкому ювелиру требовалась такая филигранная точность огранки, какая была необходима для магических артефактов.
В общем, на какое-то время Каррису пришлось оставить практику, сосредоточившись на теории. Он надеялся, что однажды придёт то время, когда он не будет стеснён ни во времени, ни в средствах. А уж в свои способности он теперь верил безоговорочно.
Тем временем месяц весны умчался куда-то за хмурую гряду Келлийских островов, и на смену ему с юга пришёл импирий[73]. Однако пока ещё за пределами городских стен лежал снег, покрытый ледяной коркой, а в море всё ещё господствовали плавучие льды. Но весна уже чувствовалась повсюду, и даже здесь, на самом северном краю света, под боком ледяного Тайтана, она уверенно заявляла о своих правах.
Прошло всего две или три недели, и солнце растопило остатки снега. Несмотря на то, что с центральных улиц снег убирали, весенние ручьи всё равно бежали по мостовым, превращая булыжники в сверкающие слитки. На деревьях, кое-где растущих даже в Тавере, стали появляться почки, которые в самое ближайшее время должны были лопнуть от усилий стремящихся наружу листочков. Плавучие льдины исчезли, и даже волны Серого моря выглядели теперь не такими серыми.
В самом скором времени должна была открыться навигация. Рыбацкие лодки уже давно бесстрашно уходили в неспокойное море, чтобы ловить отощавшую за зиму рыбу, но пройдёт ещё неделя или две, прерывистые шквалы над Серым морем станут спокойнее и слабее, и тогда настанет черед торговых судов.
Каррис испытывал смешанные чувства. Ему нравилось в Тавере – он привык к этой вечной суете, к этому суровому морю, к прогулкам по книжным лавкам. Но какой-то зуд пробегал по его спине при мыслях о Кинае. То, что мессир рассказывал об этом городе, будоражило кровь. Юноше совершенно не хотелось застревать во вчерашнем дне. Нет, для него существует лишь завтра! И поэтому, как бы ему ни нравилось здесь, он с нетерпением ждал дня отъезда.
