– Не думаю, что тебе-обновлённому будут столь важны те воспоминания, о которых ты сейчас так переживаешь. Но они останутся с тобой.

– Это всё, что мне нужно знать. Я готов.

– Не всё так быстро, – усмехнулся Бараканд. – Трансформация будет долгой. Сразу предупрежу, что тебе придётся практически умереть, чтобы затем уже возродиться в новом качестве.

– Ты заморишь меня жаждой и голодом? – невольно вздрогнув, спросил Драонн.

– Не только. Главным образом, я лишу тебя магии, которая сейчас питает тебя. Твои головные боли, твои припадки, твоя бессонница – всё это было не случайностью. Так твой организм перестраивался с восприятия того возмущения, что было привычно ему сызмальства, на магию Эллора, мою магию. Уже это отчасти подавило в тебе нынешнюю ипостась, но теперь я изолирую тебя и от этой магии, и без неё ты долго не проживёшь.

– Что ж, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь… – Драонн пытался говорить спокойно и даже равнодушно, но тело его била крупная дрожь.

– Я знаю, что делаю, – заверил Бараканд.

Последующие дни слились для Драонна в один мучительный ужасный день. Его терзала жесточайшая боль во всех членах и органах, его ломали судороги, его рвало наизнанку. Обезумев от боли, Драонн грыз камни, ломая зубы и даже не чувствуя этого – настолько его сознание было заполнено другой, всепоглощающей болью.

Через какое-то время боль сделалась глуше и дальше. Драонн понял, что умирает. Теперь его сознание было уже не здесь, на этой каменистой пустоши. Лиррийский принц словно завис в какой-то багровой пустоте. Она, будучи пустотой, при этом казалась густой, словно кровавая патока. Она текла мимо него нестерпимо горячей лавой, сжигая не плоть, которой уже не было, а душу Драонна, его мысли. Боль вернулась, и была ещё нестерпимее, чем прежде.

Если бы было можно – он бы сдался, лишь бы прекратить эту пытку. Более того – он беззвучно вопил, надрываясь и захлёбываясь этим криком, он умолял Бараканда оставить его в покое, дать ему просто умереть. Но великий Орёл если и слышал, то никак не реагировал на эти вопли-молитвы.

Наконец растворилось и багровое варево. Казалось бы, с ним должна была исчезнуть и боль, ведь ничто больше не опаляло его. Однако теперь вокруг была звенящая пустота, наполненная пронизывающим, ослепительным светом. Он в самом деле пронзал каждую клеточку Драонна, словно растворяя его в себе. И это снова было ужасно больно, и принц снова пытался кричать, но никакой звук не мог пробиться сквозь неистовую лавину этого света.

Сколько это продолжалось – Драонн не представлял. Может быть, одну секунду, а может – тысячу лет. Когда свет наконец исчез – просто погас, оставив после себя непроницаемую тьму – принц замер, в ожидании новой пытки. Но тьма оказалась благосклонна к тому, что когда-то было Драонном Доромионским, а теперь – лишь песчинкой в бесконечности. Вместе с тьмой пришло столь долгожданное забвение и освобождение от боли…

***

После той обжигающей пустоты, в которой побывал Драонн, каменистая пустыня вокруг Одинокого Пика казалась вполне уютным местом. Он по-прежнему лежал на камнях, забрызганных его же кровью, но боли не чувствовал. То ли её не было вовсе, то ли в сравнении с тем, что он пережил, она была попросту незаметна. Главное – он жив, а значит у Бараканда всё получилось. Во всяком случае, Драонну очень хотелось так думать.

Самой гигантской птицы поблизости не было, однако принц не сомневался, что вскоре тот спустится с вершины, чтобы полюбоваться на своё творение. Так и вышло. Не прошло и четверти часа, как его накрыла крылатая тень.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался Бараканд, хотя в голосе, звучавшем в голове Драонна, не было и толики заботы или беспокойства.

– Сейчас – хорошо. Но до того…

– Это вполне объяснимо. Ничто живое не может выносить отсутствие возмущения. Нити возмущения – ткань, плоть бытия, и лишиться их в тысячи раз хуже, чем лишиться разом пищи, воды и воздуха. В некотором смысле мы – и есть возмущение. Точнее, я-то являюсь возмущением в прямом смысле, но и всё сущее в Сфере тоже в немалой степени состоит из этих незримых нитей – даже эти камни. Когда я изолировал тебя от этих потоков – стала гибнуть не только твоя плоть, но и твоя душа.

– Ужасные ощущения… Почему маги не используют подобного? Ведь это куда страшнее и эффективнее любой их боевой магии…

– Если бы могли, обязательно использовали бы, – надменно усмехнулся Бараканд. – В этом мире нет другого существа, способного на такое. Да и я могу лишь потому, что готовился к этому многие тысячи лет.

– А я так смогу?

– Ты не проживёшь достаточно долго, чтобы научиться. Да тебе это и ни к чему. По меркам смертных этого мира ты и так будешь одним из самых могучих колдунов. Поверь, твоего могущества хватит тебе для всего, что ты только сумеешь вообразить!

– Для всего? – Драонн пытался было вскинуть голову, но понял, что не может пошевелиться. – И я смогу воскресить мою семью?

– Во всей Сфере нет силы, способной воскресить умершее. Белый Мост можно пройти лишь в одну сторону.

Трудно сказать, насколько Драонн был разочарован ответом. Точнее, трудно сказать, в чём крылось зерно этого разочарования – в том ли, что он не сможет вернуть родных, или же всё-таки в том, что у его могущества всё-таки будут вполне зримые пределы?

– Почему я не могу даже шевельнуться?

– Я выжал из тебя всё возмущение, оставив лишь одну каплю, которая отделяла тебя от полной смерти. Теперь ты вновь наполняешься уже возмущением Эллора, но это процесс медленный. Чуть позже я стану вкачивать в тебя магию, но пока делать этого нельзя – ты можешь погибнуть. Придётся тебе какое-то время полежать так. Но не беспокойся – это время не будет потрачено впустую. Я начну твоё обучение прямо сейчас, но для этого придётся погрузить тебя в транс. Будь готов к тому, что ближайшие месяцы ты проведёшь вне пределов этого мира.

***

Драонн находился на вершине горы. Это был не Одинокий Пик, а самая обычная гора, если, конечно, не брать в расчёт то, что единственные известные Драонну горы – Анурские – были гораздо и гораздо ниже. Здесь же, насколько хватало взгляда, простирался величественный горный хребет, где многие горы потрясали своими размерами.

Та, на которой оказался Драонн, имела весьма острую обломанную вершину, так что она представляла собой небольшую площадку примерно три на шесть футов, покрытую льдом и снегом. Насколько принц мог судить, он находился примерно в двадцати пяти тысячах футах над землёй. Здесь дул очень сильный ветер, а воздух был разрежен так, что Драонн никак не мог вдохнуть полной грудью. Кожу покалывало изнутри будто мириадами маленьких иголок.

– Где мы? – спросил он, хотя орла поблизости не было.

– Какая разница? – последовал ответ. – Всё это – лишь в твоём сознании. Но если тебе всё же это важно – мы в горах Западного Эллора.

– Здесь очень красиво.

– Эллор куда больше и разнообразнее Паэтты.

– Здесь живут люди, или лирры, или гномы? Или вообще какие-то разумные существа?

– Не считая тех, что приплывают из-за океана, разумных существ на Эллоре нет. Это то, чем я должен был расплатиться за своё могущество. Будь здесь люди или лирры – стал бы я выстраивать столь сложную комбинацию с тобой?

– А драконы? – Драонн пропустил мимо ушей довольно обидные слова, ведь они были справедливы. – Правда ли, что на Эллоре водятся драконы?

– Правда, – подтвердил Бараканд. – Здесь, в горах.

– Я увижу их?

– Мы в твоём сознании, – напомнил незримый орёл. – Если нужно – я могу заполонить драконами всё небо. Посмотри направо.

Драонн повернул голову и внезапно увидел чешуйчатую крылатую тварь, зависшую в прозрачном воздухе всего в каких-нибудь сотне ярдов от него. Солнце заставляло зелёную чешую переливаться разными цветами и играло на перепончатых крыльях, величественно взмахивающих так, чтобы удержать животное в небе.