– Это верно, она у тебя одна, старый выжига. Но не забывай, какой урон ты нанёс своим предательством мне и моим друзьям.

– Но и вы, с позволения сказать, причинили мне немалый ущерб, – в Барсе, похоже, проснулся расчётливый купец. – Одна вилла стоила минимум пятнадцать тысяч корон, а то и все двадцать. Да людишек моих пожгли, как мне сообщили, десятка три.

– Только три десятка? – бросив быстрый взгляд на помертвевшую Мэйлинн, переспросил Каладиус. – Я боялся, что счёт будет идти на сотни. Домина-то был немаленький.

– Да, и при других обстоятельствах, не скромничая, скажу, что легко могло погореть три-четыре сотни, – надулся от гордости Барса. – Но, как я уже говорил, дом стоял заброшенный, поэтому жила там лишь прислуга, которая убирала в комнатах. Да и многие из них разбежались, когда в дом проникли лирры.

– Так, может, ещё и выставишь нам счёт за понесённые убытки? – прищурился Каладиус.

– Ну что вы, мессир! – вновь затрясся Барса. – Я ведь понимаю, что во всём этом целиком и полностью моя вина!

– Вот и хорошо, что ты это понимаешь. Ладно, нам уже пора. Не хотим злоупотреблять твоим гостеприимством, –желчно добавил маг.

– Ну так как же моя просьба, мессир? – рискнул ещё раз напомнить Барса.

– Молись, чтобы мне не пришлось к слову рассказать о твоём предательстве, Барса. Потому что я не вижу причин, чтобы выгораживать тебя.

– Благодарю и на том, мессир, – по вытянутому лицу купца было видно, что он надеялся на большее.

– Прощай, Барса. Надеюсь, больше не свидимся, – бросил маг, садясь в экипаж.

Барса на это скорбно закрыл лицо ладонями.

***

– Драгоценнейший мой мессир Каладиус! – вопреки протоколу, император Малилла встал с трона и, распахнув объятия, направился к магу. – Не передать словами, как счастлив я, что вы почтили меня своим визитом! Клянусь небесами, что даже если бы возлюбленный отец мой вдруг воскрес из мёртвых и вошёл в эту дверь, я и то не был бы так рад его приходу, да простит он меня, слушая эти слова из чертогов великого Асса!

– Да продлятся ваши дни на этой земле во радость друзьям и к несчастью врагов, ваше величество! – слегка поклонился Каладиус. – Мне приятно, что вы по сей день испытываете ко мне столь тёплые чувства!

– Может ли быть иначе, дорогой друг? – Малилла порывисто обнял тщедушного мага. – Не в моих привычках забывать тех, кто дарил меня добром полными горстями! Я слишком хорошо помню, что если бы не вы, мой благородный друг, то сейчас меня не было бы тут.

– Вы преувеличиваете мои заслуги, ваше величество! – с явно ложной скромностью проговорил Каладиус.

– Ах, вы столь же скромны, сколь и велики, мессир! – воскликнул Малилла. – Вы, величайший из людей, когда-либо живших на этой земле!

– О, мои лучшие времена уже позади, ваше величество, – великого мага было просто не узнать – сама скромность.

– Многие столетия посрамлялись те, кто позволял себе подумать так, мессир! – это было словно некое соревнование в любезностях, где никто не хотел уступать. – И лучшим тому примером будет судьба того шелудивого пса, что посмел оскалить на меня свои зубы.

– Убеждён, что не проходит и дня, чтобы он не пожалел об этом.

– Старый шакал и сейчас, должно быть, спит и видит, как бы уничтожить меня, – потемнел лицом Малилла. – И я не виню его за это, ибо те испытания, что я посылаю ему ежедневно, не под силу вынести простому смертному.

– Великий муж жесток в бою, но милосерден после, – осторожно проговорил Каладиус.

– Милосердие – удел глупцов, мессир, – строго возразил император. – И я не свершу этой роковой ошибки.

– Что ж, признаюсь, я прибыл во дворец не затем, чтобы радеть о судьбе Паториуса. Он вполне заслужил своё нынешнее положение, – наконец-то Каладиус решил перейти к делу.

– Что бы не привело вас ко мне, досточтимый друг мой, я благословляю это, ибо вот вы, передо мной! – кажется, императора несло, и он никак не мог выскочить из колеи извечного южного словоблудия, но теперь Каладиус уже твёрдо направлял русло беседы своей железной волей.

– Всё это так, ваше величество, – продолжал маг. – Но дело, приведшее меня к вам, не слишком приятно и довольно щекотливо…

– Тем лучше для меня, дорогой друг! – вновь перебил император. – Ибо – видят боги! – я мечтаю о том, чтобы ваше дело оказалось хотя бы вполовину таким же трудным, как то, что привело вас в наш город семнадцать лет назад! Тогда я хотя бы отчасти смогу отплатить вам.

– Тогда вам повезло, государь, поскольку моё дело действительно весьма трудное.

– Хвала богам! – возликовал Малилла. – Ну так говорите же его скорее!

– Прежде всего, ваше величество, я бы просил разрешения представить вам моих друзей, – начал Каладиус.

– О, ваши друзья – мои друзья, мой милый друг! Вам нужно было не мешкая вести их сюда!

– С вашего позволения, ваше величество, один из моих друзей не сможет приветствовать вас, ибо всего несколько часов назад он был весьма тяжело ранен…

– Тяжело ранен? – вскричал Малилла. – Настолько тяжело?

– Настолько, что мы, хотя и уповаем на то, что он поправится, но полной уверенности у нас до сих пор нет, – печально ответил маг.

– Я сейчас же распоряжусь послать за моим личным лекарем, а также за магами, которые специализируются на врачевании! Не пройдёт и часа, как они будут здесь. Ручаюсь, они могут вытащить с того света кого угодно!

– О, это было бы чудесно, ваше величество! – благодарно поклонился Каладиус. – Ибо мы уже сделали всё, что в наших силах, но нужно больше.

– Считайте, что это уже сделано! – в буквальном смысле – одно движение тонким пальцем, украшенным огромнейшим рубином, и кто-то из слуг опрометью бросился, чтобы вызвать врачевателей. – И сейчас же вашего друга перенесут в подходящие покои. А остальных, пожалуйста, пригласите сюда. Хочу узнать, у кого хватает дерзости нападать на моих друзей в моем королевстве.

Всё было сделано так, как повелел император. Несколько слуг на специальных носилках унесли Кола куда-то вглубь дворца, несмотря на протесты Мэйлинн и её друзей. Сами же они были препровождены в тронную залу.

– Позвольте представить, ваше величество, моих друзей, – проговорил Каладиус, когда его спутники столпились за его спиной. – Вот эта прекрасная госпожа – Мэйлинн из рода Айрига.

– Великая честь для меня, госпожа, приветствовать вас у себя, – галантно поклонился Малилла. – Вижу, вы принадлежите к лиррийскому народу.

– И не просто к лиррийскому народу, а к лучшей его части! – не дав Мэйлинн сказать ни слова, воскликнул Каладиус. – Род Айрига – один из знатнейших родов Латиона, а сама госпожа Мэйлинн – воспитанница Школы Наэлирро!

Друзья несколько опешили от того, что маг вот так вдруг раскрыл все карты – слишком уж привыкли они за последние месяцы тщательно хранить инкогнито Мэйлинн. Однако никто не поставил под сомнение действия Каладиуса – коль уж он решил играть в отрытую, значит – так нужно.

– Вот это честь, госпожа магиня! – вновь поклонился император. – Нечасто ваши коллеги чтят меня своим присутствием. Но я не вижу знаменитого ошейника Наэлирро… – чуть смешался Малилла.

– Вот он, ваше величество, – на сей раз Мэйлинн успела перехватить инициативу. Она оттянула вниз эластичную ткань, прикрывавшую шею, и взглядам императора открылись замысловатые черные линии. – Я вынуждена скрывать этот знак, поскольку…

– Об этом будет сказано в свой черед, дорогая, – перебил её Каладиус. – Не стоит запутывать сейчас его величество.

– Хорошо. Я лишь хочу засвидетельствовать своё глубочайшее почтение величайшему правителю Паэтты, – присела в глубоком реверансе Мэйлинн.

– Обратите внимание на этого молодого человека, ваше величество, – Каладиус указал на Варана. – Ручаюсь, вам редко встречались более незаурядные люди. Он – ваш бывший подданный, волею злой судьбы оказавшийся в Латионе, где стал самым знаменитым охотником за головами. Посвящённые знают его под именем Варан.