– Я бы сейчас с удовольствием представил, что плыву на белоснежной яхте по озеру Прианон! – проворчал Бин.

– Ну так представляй себе на здоровье! – отозвался Кол. – И хватит уже перебивать Мэйлинн!

– Ничего страшного, – улыбнулась Мэйлинн. – Да, в тот момент я не так представляла себе путешествие по морю.

– Ничего, дней через десять всё будет иначе! – пообещал Каладиус.

– И вот, отплыв от берега, наверное, на целую милю, мы начали рыбную ловлю. И это было здорово! Оказывается, мой папа – отличный рыбак! Он вытаскивал каких-то больших розоватых рыб, которых матросы подхватывали сачками и бросали в большую лохань с водой, стоящую на палубе. Мама тоже выловила парочку рыбин. Мне всё никак не удавалось забросить снасть, и отец долго и терпеливо объяснял, как это делать. Он положил свои руки поверх моих и раз за разом показывал движение, которое нужно сделать, чтобы забросить крючок. Я давно уже поняла, как это делать, но продолжала прикидываться дурочкой, потому что мне было страшно приятно чувствовать его руки поверх своих. Когда он говорил мне прямо на ушко, мои волосы шевелились от его дыхания и так приятно щекотали щеку.

В конце концов я стала забрасывать леску с крючком, и даже однажды смогла подсечь рыбину, но сил вытащить её не хватило. И тогда отец, бросив свою снасть, пришёл ко мне на помощь. Вместе мы вытащили здоровенную рыбину! Она так сильно била хвостом, что я так и не смогла взять её в руки. Моряки отправили её в лохань к остальным, но я всё равно отличала её от других.

Лиалинн стала просить, чтобы ей тоже дали забросить крючок. Отец согласился и дал ей одну из снастей. Не прошло и минуты, как Лиалинн забросила её в озеро! – рассмеялась Мэйлинн, и её смех смешивался с таящимися в груди рыданиями. Было видно, что и Бин, и Кол, да и остальные также очень растроганы её рассказом.

– В общем, потом у нас был пикник, – продолжила Мэйлинн. – А потом отец даже искупался, прыгнув в воду прямо с яхты. Он был такой сильный и смелый! Затем мы отправились назад к берегу и продолжили свой пикник уже там. Южный берег Прианона покрыт удивительным белым песком. И на этом теплом песке мы валялись, греясь на солнышке, затем бежали купаться, а затем грелись вновь. К тому времени наши моряки запекли на углях рыбу – ту самую, которую выловила я, и которую отличала от остального десятка рыбин в лохани. Она была необыкновенно вкусной!

И лишь вечером мы направились обратно в замок. А на следующий день отец уехал в Латион. Он обещал, что приедет через пару недель и мы вновь отправимся на рыбалку. Но, увы, этого так и не случилось. А затем наступила осень, зима, а к началу весны родители отвезли меня в Наэлирро. Так и получилось, что за всю свою жизнь я провела с родителями лишь один полный день, – сквозь слёзы закончила Мэйлинн.

– Ваш рассказ был великолепен, дитя моё, – растроганно проговорил Каладиус. – Я совершенно забыл, где нахожусь!

Со стороны Бина слышалось частое хлюпанье носом, да и Кол подозрительно долго чесал глаз. Варан внешне оставался спокойным, но плотно стиснутые губы выдавали его чувства.

– Извините, что я расплакалась, – виновато проговорила Мэйлинн. – На самом деле это – одно из самых лучших моих воспоминаний, и я люблю вспоминать тот день.

– Приятно было узнать о тебе что-то новое, подруга, – хрипло проговорил Кол, но поскольку голос его предательски сорвался на последнем слове, он тут же быстро проговорил. – Ну что, Бин, теперь твоя очередь рассказывать!

– Меня мутит, – шмыгнув носом, проворчал Бин. – Может, я позже?

– Ладно, тогда я расскажу! – легко согласился Кол.

***

Кол задумчиво почесал переносицу.

– Вряд ли у меня получится рассказать так же здорово, как это сделала Мэйлинн, – заговорил он. – Да и история моя – совсем не из детства, потому что детство у меня было самое обычное, как у любого фермерского сына. Наверное, моё золотое время осталось в Седьмом. И я не такая тонкая натура, как наша подруга, так что, наверное, то, что я вспомню, не покажется для вас чем-то интересным или трогательным. Но вот сейчас я почему-то вспомнил именно этот случай, так что, наверное, именно он является одним из самых ярких моих воспоминаний.

– Ты уже напугал нас таким вступлением, – предупредил Варан.

– Ну это просто чтоб вы не ждали слишком многого. Итак, дело было почти в самом начале моей службы в легионе. Я был ещё зелёным соплежуем, всего пару раз побывавшим в серьёзных делах. Однако, мои товарищи говорили, что из меня выйдет толк, потому что и руки, и голова оказались правильными концами вставленными в туловище. В общем, несмотря на то, что я был, наверное, самым молодым в своей центурии, отношение ко мне было нормальным даже со стороны ветеранов. Меня не гнобили, не заставляли выполнять какую-то чёрную работу, не унижали.

Мы стояли тогда на побережье Серого моря. А это, скажу вам, такая дыра, что будь у меня сейчас возможность оказаться там вместо этого корабля, я бы отказался. Представьте себе – унылые невысокие холмы, тянущиеся на лиги. И ни одного дерева, насколько хватает глаз! Один приятель-легионер толковал мне, что когда-то сами палатийцы вырубили здесь весь лес, чтобы продать его кидуанским корабелам. Уж не знаю – правда ли это, но если да, то тогда я вообще не представляю, что творилось в головах у этих кретинов.

И вот, вы не поверите, что для меня тогда самым сложным были не тяготы службы, не опасность нападения келлийцев, а именно это отсутствие деревьев. Когда взгляду не за что зацепиться. У меня даже пару раз случались странные приступы – мне казалось, что весь мир начинает переворачиваться вверх дном, и я соскальзываю с земли прямо в небо. И ухватиться не за что. В общем, тяжело привыкал. А ведь там жили люди! Местные рыбаки. Они строили себе странные дома из китовых рёбер, накрывая их китовьими и оленьими шкурами. А вместо дров они – не поверите! – жгли рыбу. Какая-то жирная рыба водилась там. Горела не то, чтобы очень, но получше местного кустарника, которым топились мы.

В общем, дело опять не в этом. Я постоянно отвлекаюсь на какие-то мелочи. Так вот, со скуки стал я иногда захаживать в соседнюю деревушку. Я уже не помню, как она называлась… По-моему, Пески… Да и деревушка – одно название. С десяток этих костяных домов, человек сорок жителей. Но была среди них девушка. Точнее, девушек там было две, но одна из них обратила на себя моё внимание. Звали её, как сейчас помню, Шика.

Не скажу, что она была красавицей. Бледная, тощая, с длинными черными волосами, вечно смазанными рыбьим жиром. Но что-то в ней всё-таки было, а главное – она оказалась доступной, что для такого неуверенного юнца, как я, было немаловажным плюсом. Конечно, я подозревал, что к ней ходила чуть не половина легиона, но она всегда умела показать, что для неё важен только я, и вот я этому верил. Отец её смотрел на это сквозь пальцы, поскольку легионеры здорово помогали ему и с продовольствием, и с другими вещами.

В общем, я похаживал к Шике, когда был свободен от нарядов и прочей дребедени. Таскал ей часть своего пайка, особенно если давали что-то вкусное. И так продолжалось, наверное, около месяца.

Пески, или как их там, располагались примерно в миле от нашего лагеря, или чуть больше. И вот однажды в лагерь прибежал взмыленный рыбак и сказал, что на деревню напали берсерки. Эти хитрецы высадились чуть дальше от деревни, чтобы мы не заметили их драккар, а затем по кромке моря добрались туда. Уж не знаю, что они там хотели грабить – рыбаки сами едва сводили концы с концами. Наверное, это были просто какие-то отморозки, которым лишь бы грабить да убивать.

Короче, как сказал прибежавший рыбак, келлийцев было около трёх десятков. Тут же был скомандован сбор, и две полные центурии были направлены туда. Я, к счастью, был в одной из этих центурий.

Вы представить себе не можете, друзья, как я волновался! Сердце билось с такой силой, что я стискивал зубы, боясь, что иначе оно выпрыгнет прямо изо рта. А ещё мне казалось, что оно выстукивает мне «Ши-ка! Ши-ка!». В общем, я тогда был уверен, что по уши влюблён, и что не смогу жить, если с Шикой что-то случится.