Судя по щелям вокруг двери, которые при каждом ударе светились всё ярче, было очевидно, что дверь поддаётся натиску.
– Так, Мэйлинн, ты отходи вглубь кладовки. Когда дверь распахнётся, стреляй, и старайся не промазать. Ты должна мне двух мёртвых бандитов. Я встану слева от двери. Так мне будет сподручней бить мечом. Бин, ты становись справа. Постарайся не попасть мне под замах. Ну и вообще – особенно не рискуй. Все всё поняли?
– Всё поняли, – ответил Бин, занимая своё место.
– Ближний ко мне – мой, – предупредил Кол лирру. Та угукнула в ответ и навела арбалет на дверь. Все трое затаили дыхание.
Между тем дверь уже ходила ходуном. Видно, бандиты использовали лавку в качестве тарана. И вот при очередном ударе скоба, удерживающая засов, отлетела и дверь резко распахнулась. Для привыкших уже к темноте друзей дверной проём казался ярко освещённым, бандиты же, напротив, видели лишь тёмный провал.
Щёлк! Щёлк! Два выстрела почти слились в один, и двое бандитов, всё ещё державшие лавку, свалились. У одного болт застрял под ключицей, у другого – навылет пробил шею. Однако больше у двери никого не было – остальные бандиты держались в стороне. В том числе, не видно было и Кабана с Марушкой. Однако слышался голос Кабана:
– Вам конец! Я растяну вас на ваших же кишках!
Однако ситуация для разбойников была патовой – ломиться в тёмный провал кладовой им не хотелось – путники оказались бы в преимуществе. Но и ждать, пока лиррийская ведьма перезарядит арбалет, не хотелось. Кол, было, уже начал думать, что всё складывается не так уж и плохо, как вдруг в кладовую влетела небольшая скляница и разбилась, ударившись о пол. Не было ни дыма, ни огня – вообще ничего, но Кол отреагировал мгновенно:
– Наружу, живо! – и сам бросился первым.
Кол не дослужился бы до командира когорты, и даже не дожил бы до этого дня, если бы не был отличным бойцом. Годы пьянства и гражданской жизни, конечно, притупили его навыки, но сейчас тело само всё вспомнило. Выбегая из комнаты, он инстинктивно наклонился, будто подныривая под невидимое препятствие. И не напрасно – над его головой просвистела дубина. Сделав полный разворот на триста шестьдесят градусов, Кол веерным движением подрубил бившему колено. Тот с воем рухнул на пол. А Кол уже двигался в сторону размахивающего топором Кабана, которого он счёл самым опасным соперником.
Сзади следовал Бин. Сейчас он размашистыми движениями махал кинжалом перед ещё одним бандитом, также вооружённым ножом. Однако было видно, что парень совершенно не владеет холодным оружием, в отличие от его соперника. Но на помощь Бину уже спешила Мэйлинн. В одной руке у неё был кинжал, другую она обмотала плащом. Арбалет, вероятно, остался в кладовке. Жаль. Хотя, конечно, толку от него, разряженного, было чуть.
Оказавшись перед лицом двух противников, бандит слегка запаниковал. Его движения стали более резкими и необдуманными. И он недооценил Мэйлинн, похожую на пятнадцатилетнюю девчонку. За то и поплатился – гибкая и сильная лирра проскользнула прямо рядом с лезвием и, подобно Колу, совершила разворот с одновременным ударом кинжала. Лезвие распороло бандиту всё лицо слева-направо от нижней челюсти до виска. Схватившись за лицо, разбойник упал навзничь.
Отлично, отметил Кол, их осталось всего трое. Нет, даже двое, поскольку последний из подручных Кабана бросился бежать. Марушка же, после того, как бросила свою скляницу в кладовую, отбежала к столу, и сейчас что-то исступлённо и хрипло шептала, закатив глаза. Ладонь её правой руки обильно кровила, разрезанная тесаком, и своей кровью ведьма чертила какие-то знаки на грязной липкой столешнице.
Бин, увидев это, метнул свой кинжал в Марушку. Только оказалось, метал он ещё хуже, чем бился, поэтому кинжал пролетел в футе от ведьмы и плашмя стукнулся о стенку. Однако это на секунду отвлекло Марушку от ритуала. Понимая, что всё равно не успеет, она прекратила наговор, и снова ухватилась за тесак. Но скользкая от крови ладонь сослужила ей плохую службу – рукоять ножа неудобно скользнула в руке. Марушка перехватила рукоять, и повернулась от стола, чтобы напасть на Бина, но перед ней серой тенью уже стояла лирра. Её кинжал на все десять дюймов10 его длины погрузился в жирный живот ведьмы. А затем – ещё и ещё раз, пока тесак не выпал из обезволенной руки.
В это время Кол, подняв на уровень глаз руку с мечом, кружил вокруг Кабана. Тот выписывал круги своим топором, щеря гнилые зубы и рыча, словно зверь. Он видел, какая судьба постигла его соратников, и понимал, что теперь он оказался в весьма невыигрышном положении. Видел это и Кол.
– Тебе конец, Кабан, – рычал он. – Надеюсь, ты это понимаешь. Ты ещё можешь спасти свою жалкую жизнь, если бросишь топор. Обещаю – мы сразу же уйдём, и ты сможешь оказать помощь своим раненым и похоронить мёртвых.
– Поменьше болтай, – посоветовал Кабан, перехватывая топор поудобней. – Или я вгоню свой топор в твой разинутый рот.
– Что ж, – ухмыльнулся Кол. – К счастью для меня, в своё время в северном Палатие я порубил немало засранцев, вооружённых топорами. А там были ребята и посерьёзнее тебя, – Кол сделал обманный выпад, но Кабан на него не повёлся.
– Ты был в северном Палатие? Воевал? Какой легион? – Кабан медленно, по-кошачьи, переступал с ноги на ногу, плавно обходя Кола.
– Седьмой Коррэйский.
– Ничего себе – Седьмой?! А я был в Пятом! Под Скабеем.
– Ха! Вас тогда славно прижало, да?
– И не говори, друг, – Кабан неожиданно махнул топором, но Кол ловко отпрянул назад. – Спасибо вам, вовремя подошли. Ещё денёк, и нас бы растёрли в порошок.
После выпада Кабана Бин было дёрнулся на помощь Колу, но тот сделал резкий жест остановиться, так что Бин застыл на месте.
– Я тоже был под Скабеем. Жаркое было дельце! – смертельный танец продолжался. Если бы не направленное друг на друга оружие, и периодические обмены ударами, могло бы показаться, что беседуют два бывших сослуживца, случайно встретившиеся в трактире.
– Ещё бы! Мне тогда какой-то ублюдок разрубил печёнку. Коновалы вообще сказали, не жилец. Списали. Я полгода провалялся в каком-то борделе – одна шлюха меня выхаживала. Потом пытался вернуться – не взяли. Так и остался без гроша в кармане.
– Ладно, твою историю я понял, сейчас заплачу от жалости, – Кол подумал про себя, что его история, вообще-то, ничуть не радостней. – Плохие ребята заманили тебя в плохую компанию. Бросай топор, легионер, и разойдёмся миром. Я, центурион второго ранга Сан Брос, приказываю тебе.
– Да видишь ли, какая штука, – ответил Кабан. – Вы ведь вроде как порешили жёнку мою и ребят моих. Так что мне покоя не будет в Ассовых чертогах, если сейчас топор сложу.
– Понимаю, – проговорил Кол. – Мне жаль.
Кол внезапно поднырнул под топор и попытался нанести удар снизу, но Кабан каким-то невероятном образом парировал выпад, и меч, звякнув, отлетел на несколько шагов в сторону. Доводящим ударом разбойник пытался достать Кола, но это ему не удалось. Кол перекатился по полу в сторону меча, и Кабан, занося топор, последовал за ним.
Щёлк! – и между лопаток Кабана с глухим стуком врезался болт. Вероятно, были раздроблены позвонки, потому что здоровяк упал, как подкошенный. Бин ошарашенно обернулся. Неподалёку стояла Мэйлинн. Нижняя половина её лица была обмотана плащом, а в руках был разряженный арбалет. Пока все были увлечены поединком, лирра, предварительно обмотав лицо, нырнула в кладовую и нашла там брошенный самострел.
Кол тяжело поднялся на ноги, утирая пот с лица.
– Ну ты даёшь, девочка! – выдохнул он. – Никогда бы не подумал, что ты такая… беспощадная… Мне-то казалось, что ты и мухи не обидишь.
– Как видишь, ты ошибался, – Мэйлинн была бледна, как смерть, но смотрела твёрдо. – Когда надо, я могу быть беспощадной. Сегодня было надо.
Кол оглядел поле боя. До сих пор подвывал, держась за рассечённое колено, его первый соперник. Побулькивая, всхлипывал тот, кому Мэйлинн рассекла лицо. Да стонал то ли Жмых, то ли Щербатый, получивший болт в живот.
