Он прошел в умывальную, и, полив себе из серебряного кувшина, вдруг, тихо сказал: «И, правда, уже виски все седые. Тридцать пять всего лишь».

Мужчина вытер руки и замер, глядя на свое отражение в зеркале. «Надо жениться, — подумал он. «Может, его величество кого-нибудь посоветует. Отвезу ее в деревню и буду навещать —.

Питер же так делает. Ничего страшного. А наследник нужен, не пропадать же титулу. Ничего, что не по любви, — в конце концов, понятно, что по любви у меня не получается, и не получится».

Уже за столом, открывая бутылку вина, Джон нехотя сказал, глядя на сестру — та ела, не глядя, одной рукой, второй — записывая что-то в большой тетради: «Послушай…

— Угу, — пробормотала Констанца с набитым ртом, — нет, это ты послушай. Помнишь, я тебе говорила о карте Луны, что мы составляли? Так вот теперь, раз мы обнаружили пятна на солнце, мы можем сделать такую же карту нашего светила.

— А что, — невольно заинтересовался Джон, — на солнце тоже могут быть моря?

Сестра откинула рыжую прядь со лба и посмотрела на него — с жалостью. «А вроде умный человек, — заметила Констанца. «Солнце — это раскаленная звезда, ни одно вещество не может там находиться в жидком состоянии. Однако у меня есть предположение, что эти темные участки — области более низких температур. Я все это, разумеется, еще буду обсуждать с герром Фабрицусом в Нижних Землях, ну, я тебе о нем говорила. И синьору Галилею напишу, конечно».

— Хорошо, — терпеливо сказал Джон. «Послушай…»

— Шифры готовы, — Констанца оглядела стол и подвинула к себе блюдо с рыбой. «У тебя в кабинете, в шкапе, как обычно. Почту, которая будет мне приходить — пересылай сначала Мирьям, а потом — в наше посольство в Париже. У мистера Майкла я тоже заберу все, что надо, я помню. Ты что-то сказать хотел? — девушка вскинула темные глаза.

Джон налил себе вина и улыбнулся: «Я хотел сказать, что те инструменты акушерские, что ты для Мирьям заказала — готовы. Только ты уверена, что это хороший подарок на рождение ребенка?»

— Ну разумеется, — удивилась сестра. «Когда у меня родится ребенок, подари мне хороший телескоп, я буду только рада».

— Я там еще кое-что от себя добавил, — вздохнул Джон, накладывая ей рыбу, — подсвечники серебряные.

— Зачем ребенку подсвечники? — рассеянно спросила Констанца, листая какую-то книгу. «А, вот этот кусок, с которым я не согласна».

Джон откашлялся и громко сказал: «Его Величество хочет, чтобы ты работала в Англии».

— А я где работаю? — Констанца взяла перо: «Редкостная чушь, и сейчас я ее опровергну».

— Он волнуется, что ты можешь выйти замуж и остаться на континенте! — еще более громко проговорил мужчина.

Констанца поперхнулась, и, закашлявшись, отхлебнув вина, подняла бровь: «Я тебя много раз просила сказать его величеству, что я не верю в Бога, не буду венчаться и никогда не выйду замуж, так что ему бояться нечего».

— Думаю, он еще не готов услышать твои взгляды в их, так сказать, полноте, — заметил Джон, открывая устрицы, выжимая на них лимон.

Констанца отложила тетрадь и, взяв серебряную вилку, изящно наколов на нее устрицу, ответила: «Не моя вина, что у людей такие косные убеждения, дорогой брат».

Она прожевала и, рассмеявшись, добавила: «Не ешь весь паштет, сегодня будет отличная погода для наблюдений, принесешь мне в мастерскую».

Джон вдруг поинтересовался: «А как ты собираешься рожать ребенка без брака? Ну, ты же говорила…

— Как это делают тысячи женщин вокруг, — сладко улыбнулась Констанца, — принести тебе атлас Везалия, напомнить, как это происходит?

Она увидела глаза брата и добавила: «Шучу, шучу. Мне вполне хватает многочисленного потомства миссис Марты и девочек в школе. Кэтрин Гринелл, — ну я тебе о ней рассказывала, — отлично справляется с уравнениями, когда я вернусь, я начну заниматься с ней дробями».

— Не пугай меня так больше, — сердито заметил Джон, вытирая руки салфеткой.

— А вот тебе, — Констанца выпятила нежную губу и осмотрела его, — и вправду, — пора жениться, дорогой мой герцог Экзетер. Ну, — она поднялась и собрав свои заметки, подхватила книгу под мышку, — пойду громить этого болвана. Приятного аппетита.

Девушка похлопала по переплету тяжелого тома, и, улыбнувшись, — закрыла за собой дверь.

— Жениться, — хмыкнул Джон, принимаясь за жареную рыбу. «Не родилась еще, дорогая сестра, та женщина, что будет терпеть меня, и тот мужчина — что уживется с тобой. Вот так-то, — он оглянулся на дверь, и, пробормотав: «Так вкуснее», отложив вилку — засучил рукава рубашки.

В опочивальне было темно, только едва тлел огонь в камине, и за окном виднелись крупные, яркие звезды. Белла встряхнула отросшими по плечи волосами и, вздохнув, посмотрев на разложенную по кровати одежду — сняла платье.

— И все равно, — подумала она упрямо, завязывая шнурки у ворота рубашки, — все равно. Я должна ему это сказать. Даже если он надо мной посмеется. Только как ему потом в глаза смотреть? Бабушка говорила — мол, ничего страшного, все пройдет, но это, же так трудно.

Она застыла, натягивая сапоги, и зло проговорила, вслух: «Так ты трудностей боишься? Вот уж не думала».

Белла нахлобучила на голову, берет, и, взяв пистолет, накинув плащ, — спустилась вниз.

Бабушка, стоя, облокотившись на голову бога Ганеши, со свечой в руках просматривала какие-то документы. «Ну, всех и проводили, слава Богу, — сказала она, откладывая бумаги, разглядывая Беллу. «А что тебе за тетрадь Констанца дала?»

— Задачи математические, чтобы я решала — девушка чуть улыбнулась и Марфа строго проговорила: «Да не волнуйся ты так, я тебя постою, подожду».

— Не замерзнете? — обеспокоенно спросила Белла, подавая женщине толстый, шерстяной плащ.

Марфа хмыкнула и надвинула на лицо капюшон. «Ну, он дома должен быть — так что думаю, вы быстро обернетесь. Возьми, — она протянула внучке моток веревки. «Ставни кинжалом подденешь, а окно там легко открывается, вовнутрь».

Они вышли на крыльцо усадьбы и Белла ахнула: «Смотрите, луна, какая красивая!».

Бабушка заперла ворота и, вскинув голову, ответила: «И верно». В призрачном, белесом свете ее глаза казались мерцающими. «Как у рыси, — подумала Белла.

Большой, полный диск висел над крышами, было морозно, и Белла, обернувшись, увидела в темноте очертания шпиля Святой Елены. В Сити было тихо, только откуда-то издалека был слышен отзвук шагов, скрипели колеса припозднившейся кареты, и лаяла собака.

Остановившись перед домом, Белла оглянулась, — бабушка помахала ей рукой, и, — девушка улыбнулась, — перекрестила. Белла сняла перчатки, и, подышав на руки, завязав на веревке петлю, — легко метнула ее вверх, на трубу дымохода.

— А здесь холодней, — подумала она, неслышно раскрывая ставни, ныряя внутрь. «Ветер с Темзы, какой сильный, восточный».

Она запахнула окно и огляделась — в комнате было сумрачно, и прохладно, камин, видимо, разожгли только недавно. На стене висели пистолеты и шпаги, стол — большой, орехового дерева, был покрыт кипами аккуратно разложенных папок.

Белла опустилась в глубокое, обитое потрепанной кожей кресло перед камином и стала ждать.

Джон потянулся, и, закрыв бутылку вина серебряной пробкой, взяв подсвечник, сказал себе:

«Немного поработаю, и спать. Право слово, хоть изредка надо ложиться до полуночи».

Закрыв дверь столовой, поднимаясь наверх, он застыл — оттуда явственно тянуло холодком.

— Вот оно, значит, как, — едва слышно пробормотал мужчина, и, неслышно сбежав в переднюю, откинув крышку шкатулки, достал заряженный пистолет.

— Навряд ли лорд Сеймур лично явился из Остенде, чтобы мне отомстить, — подумал Джон.

«Значит, либо грабители, которые не знают, на кого нарвались, либо меня решил навестить кто-то с континента, посмотреть, что за документы я держу дома. Вот только кто, интересно?

Ну, сейчас и узнаем.

Он резко распахнул дверь и услышал знакомый, нежный голос: «Не надо стрелять, мистер Джон».