— Ничего, — Степан вдруг улыбнулся. Посерьезнев, он спросил: "Зачем им амулет, этим людям?"

— Я же тебе говорил, — Исаак допил свой кофе, — вот уже полтора века никто такого амулета и в глаза не видел. А если этот Горовиц — из тех Горовицей, то, получив твой, он сможет сделать новый. У них это знание из поколения в поколение передается, хотя непонятно — от кого. Их прародитель, рав Хаим был против всего этого, — Судаков помолчал, — амулетов, и так далее. Если только…, - он не закончил и, наконец, сказал: "Нет, ерунда, такого и быть не может. Ты письмо-то брату написал?"

— Да, — Степан кивнул. Не глядя на собеседника, он добавил: "Я хочу остаться. Тут, в Иерусалиме, рав Судаков. Когда я найду Ханеле, она должна жить со своим народом. И потом, — он указал глазами на свою искалеченную руку, — в море я уже никогда не вернусь. Наймусь каменщиком, — Степан улыбнулся, — я хоть и медленно пока работаю, но аккуратно".

Дверь распахнулась. Лея, стоя на пороге кухни, озабоченно проговорила: "Что же вы печенья не едите, папа, я для вас пекла".

Исаак посмотрел на покрасневшие щеки дочери и рассмеялся: "Отчего же не едим? Очень вкусное. Холодно на улице?"

— Хорошо, — тихо сказала Лея, опустив глаза. "Очень хорошо, папа".

Когда ее шаги затихли наверху, Степан, помолчал: "Рав Судаков, если можно…я бы хотел учиться. Только я совсем ничего не знаю, ничего".

— Все мы когда-то, — Исаак поднялся и потрепал его по плечу, — ничего не знали. Как обустроишься — приходи, посмотрим — что у нас получится.

— Тридцать пять, — сказал себе Исаак, закрывая калитку, глядя на следы в тающем снегу. "И еще долго так будет. Но когда-нибудь, — он поднял голову и посмотрел на зимнее солнце, — изменится".

Степан оглядел свою маленькую, подвальную комнату, и улыбнулся: "Для каменщика и такое, конечно, роскошь. Федя поймет, не может не понять. А потом, когда я найду девочку — мы с ним встретимся. Саблю ему отдам, мне-то — он погладил рукой эфес, — она уже не понадобится".

Он присел на лавку и, поморщившись, подвигал левым плечом. "Ничего, — Степан откинулся к стене, — это поначалу непривычно, потом — пройдет. Однако надо и собираться". Он задул свечу и вышел на темнеющую, вечернюю улицу.

В большом зале ешивы было шумно, в фонарях, развешанных по стенам, трещали свечи, пахло табачным дымом. Исаак поднял глаза от большого тома, и выбил трубку: "Тут не курить не получается, к тому же говорят, табак помогает думать. Держи, — он подал Степану какой-то лист.

— Что это? — спросил тот, присаживаясь напротив.

— Алфавит, — рав Судаков затянулся. "Сначала это, а потом — все остальное. С Божьей помощью, — добавил он и вернулся к своей книге.

— С Божьей помощью, — шепнул Степан, и, шевеля губами, стал медленно повторять буквы.

— Mademoiselle Joséphine, quel est le temps qu'il fait aujourd'hui? — раздался монотонный голос гувернантки.

Джо Холланд посмотрела на залитое дождем окно классной комнаты. Почесав карандашом голову, она вздохнула: "Aujourd'hui, le mauvais temps". Девушка сладко улыбнулась: "Μais, ca me fait chier!"

Гувернантка побагровела. Джо, спохватившись, пробормотала: "Je m'excuse".

— La leçon est terminée, — сухо сказала женщина. Обернувшись к закрывшейся двери, Джо высунула язык. Поднявшись, — она была высокая, тонкая, с уложенными надо лбом, темными косами, — девушка подошла к выходящему во двор особняка окну.

Ливень барабанил по стеклу, бот мотался у пристани на Темзе. Джо прижалась лбом к холодному окну: "Господи, сбежать бы отсюда — куда угодно. Только бы в море".

Она осторожно открыла дверь классной комнаты и прислушалась. Было тихо, по соседству раздавалось только скрипение пера.

Джо взбежала наверх и прошмыгнула в свою спальню. Высокая, узкая кровать была покрыта простым тонким, одеялом. У окна, на треноге, красовалась бронзовая подзорная труба. На полках, вперемешку с книгами по навигации, были расставлены модели кораблей.

Девушка опустилась на голые доски пола. Расправив серое, шерстяное платье, она потянулась за "Лондонской Хроникой".

— Вести с полей сражений, — прочитала она. "Наши победоносные войска отразили атаку повстанцев на Квебек. Генерал Карлтон сообщает, что в сражении погибло более ста солдат-колонистов, включая командующего армией, Монтгомери. С реки действия армии поддерживали наши военные корабли, под командованием капитана Стивена Кроу.

Наши войска покинули Бостон, под угрозой обстрела артиллерии повстанцев, но продолжают успешно сражаться в колонии Массачусетс. Полк его светлости лорда Кинтейла разгромил несколько отрядов колонистов. Было поймано и расстреляно более двух десятков шпионов. Ваш корреспондент".

Джо с тоской отложила газету: "Вот это жизнь! Вот это герои! А мне до конца дней своих придется спрягать французские глаголы".

Дверь заскрипела. Брат сказал с порога: "Обедать зовут, пошли".

Он наклонился, и поднял газету: "Охота тебе читать про этих дураков. "Полк его светлости лорда Кинтейла…, - издевательски начал Джон. Джо, выпрямившись, — она была выше брата на голову, — посмотрела на него сверху вниз: "Не тебе их судить, мальчишка, окажись ты там — девушка кивнула на карту Северной Америки, что висела на стене, — со страху в штаны наложишь".

Джон взглянул на усеивавшие карту флажки, на стрелы и линии. Засунув руки в карманы хорошо скроенного сюртука, встряхнув светлыми волосами, он примирительно заметил: "Стреляю я не хуже тебя, а в остальном — надо говорить, а не палить из пушек, Джо. Сейчас другой век. Вон, — он кивнул в сторону лестницы, — мистер Рональд дал мне задание — написать речь, защищающую политику Британии в колониях. Хочешь послушать?".

— Готовишься занять наследственную скамью в Палате лордов? — невинно поинтересовалась Джо.

— Ну да, — недоуменно ответил брат, — а что?

— Ходули купи, — ядовито посоветовала девушка, — а то тебя и не увидят, только голос будет слышен.

Джон мгновенно вытащил из рукава сюртука трубочку и плюнул в сестру жеваной бумагой.

— И почему только папе пришла в голову мысль забрать тебя из Итона? — вздохнула Джо, спускаясь в столовую.

Джон, было, хотел подать ей руку. Джо, вскинув подбородок, прошествовала мимо. "Потому, — пробормотал он вслед стройной спине, — что я уже летом поступаю в Кембридж, дорогая сестра. Впрочем, ты же все равно скажешь, что я задаюсь".

В большой столовой было пустынно, — брат с сестрой и гувернантка с наставником сидели за разными концами овального стола палисандрового дерева.

— Папа пишет, — сказал Джон, не разжимая губ, делая вид, что занят куропаткой, — что к лету вернется, заберет нас, и мы поедем путешествовать по Европе. Перед тем, как я отправлюсь в университет.

— Он второй год подряд это обещает, — Джо мрачно ковырялась в запеченной картошке.

— На этот раз точно, — уверил ее брат.

Джо, на мгновение, коснулась оправленного в золото медвежьего клыка, что висел у нее на шее. Девушка посмотрела на картину, что висела над камином. Разбитый пушками корабль, с изорванным, горящим британским флагом, погружался в море. Над ним, на скале, возвышался форт, в темно-синем небе веяли птицы. Капитан стоял у румпеля, — высокий, в белоснежной, покрытой пятнами крови рубашке, с прикрытым повязкой глазом. У его ног дымились мешки с порохом.

— Подвиг сэра Стивена Кроу в порту Картахены, — прочитала Джо надпись на медной табличке. Сглотнув, она посмотрела на серые, мотающиеся под дождем деревья сада.

— В Портсмут нельзя, — холодно подумала она, поднося к губам серебряную чашку с кофе, — это военная база. Даже и думать нечего, чтобы меня там взяли на корабль. Значит, в Плимут, оттуда уходят каперы, можно наняться юнгой. Навигацию я знаю отменно, с парусами управляюсь, — лучше многих мужчин, стреляю метко, — не пропаду. Так тому и быть.