— Туда мы тоже наведаемся, — он потрепал по холке ее лошадь. «Попозже».

Марта оглянулась через плечо и проводила взглядом его темноволосую голову.

— Ну, с Богом, — сказала она, и подхлестнула лошадь. «До Женевы путь неблизкий».

В пещере было темно. Костер, горевший в углу, еле освещал покрытые каплями воды стены.

Ди Ридольфи, сжавшись от страха, посмотрел на того, кто сидел, напротив. Очень красивый, темноглазый мужчина сцепил длинные пальцы и сказал:

— Вот что, синьор Роберто. Я не люблю пытать людей без нужды. Давайте так — вы нам сейчас все расскажете — про письма, шифры, про ваших людей в Англии, про то, что у вас хранится в шкафу, — а мы вас и пальцем не тронем. Договорились?

— А что потом? — испуганно спросил банкир. «Я расскажу, а вы меня убьете».

— Ну, вы же понимаете, синьор Роберто, что, во-первых, вы все равно расскажете — только это будет дольше и больнее, а во-вторых, в таком случае, мы вас потом совершенно точно убьем.

— Хотя бы из милосердия, потому что жить в таком виде вам будет, — мужчина помолчал, — затруднительно. Ну как?

— Вы же римлянин, — внезапно сказал ди Ридольфи. «Я по выговору слышу — римлянин. А та сучка, что меня сюда заманила, — венецианка. Зачем вы, итальянцы, работаете на протестантов? За деньги?»

Мужчина махнул рукой. Ди Ридольфи начали связывать.

— Вы, синьор Роберто, — мужчина достал кинжал и начал нагревать его в пламени костра, — задаете слишком много вопросов. Это неправильно. Спрашиваю здесь я, а вы отвечаете. Ну, начнем, пожалуй.

Ридольфи почувствовал жар раскаленного металла и торопливо сказал: «Не надо!

Пожалуйста, не надо! Я все расскажу, все».

— Так бы сразу, — пробормотал мужчина, но кинжал не убрал. Косясь на него, банкир начал говорить.

— Хорошо, — мужчина еще раз просмотрел записи и спрятал их в карман. «Вот видите, синьор Роберто, — все прошло, — он широко улыбнулся, и банкиру внезапно стало страшно, — безболезненно для вас. А вы боялись».

— А что теперь? — Ридольфи сжал застывшие пальцы.

— А теперь вы отойдете вон туда, — мужчина указал на темный спуск вниз, повернетесь спиной к входу и будете ждать. Лошадь ваша там же, где вы ее оставили. Как я и обещал — мы пальцем вас не тронем.

— Хорошо, — боязливо сказал ди Ридольфи и встав, чувствуя, как дрожат ноги, пошел вниз.

— Хватит, — обернулся он?

— Еще немного, — приказал мужчина. «Вот так, да, так и стойте».

— А сколько стоять? — крикнул ди Ридольфи, слушая эхо, что металось под сводами пещеры.

— Вы поймете, — рассмеялся мужчина, и, пригнувшись, шагнул наружу — в свет полудня.

— Поджигай, — кивнул Джованни помощнику. «Всем лечь! — крикнул он, обернувшись. Порох взорвался сразу и серая скала, закачавшись, рухнула вниз.

— Страшное дело — обвалы, — сказал ди Амальфи, отряхиваясь. «Могут случиться в любой момент. Теперь в эти пещеры совершенно точно никому не зайти»

— И не выйти, — расхохотался кто-то.

— Точно. Всем в седло, — скомандовал он. «Нам надо еще навестить дом усопшего синьора Роберто, забрать наследство покойника».

Он проснулся на рассвете, и, встав, распахнул маленькое окно. Комната была на чердаке постоялого двора, дешевая, но чистенькая. Мужчина высунулся наружу, и, посмотрев на гавань, вдохнул соленый, легкий ветер. Над темно-синей водой кружили чайки.

— Господи, счастье-то какое! — он тщательно умылся холодной водой, — ночи здесь, на севере были все еще зябкие, к утру кувшин остывал.

Он быстро спустился вниз и потрепал по щеке служанку. Та покраснела.

— Ты вот что, милая, — сказал он, садясь за стол, — ты мне принеси чего-нибудь посытнее.

Колбасок, яичницу пожарь с салом. А то у меня тяжелый день сегодня, надо поесть, как следует.

— Вина или пива, сударь? — девушка как уперла взгляд в пол, так и не поднимала его.

Мужчина рассмеялся и потянул ее к себе на колени — на кухне никого не было, хозяева еще не вставали.

— Ну что ты надулась? — он ласково провел пальцем по румяной щеке.

— Вы ж уезжаете, — девушка хлюпнула носом. «И не вернетесь, небось».

Вино тут было плохое, поэтому он сказал: «Ты мне пива принеси, а потом приходи в комнате убраться-то». Он чуть шлепнул девушку и с удовольствием увидел, как простенькое лицо расплывается в улыбке.

Она потерлась головой, — ровно кошка, о его плечо, — и шепнула: «Мигом все приготовлю».

Колбаски были отменные, яйца — только что из-под курицы, пиво — свежее. Он усмехнулся, отрезая кинжалом большой ломоть хлеба:

— Все же надо приласкать девчонку на прощанье, сладкая она, хоть и не умела ничего в начале. Ну ладно, — он потянулся, — теперь умеет. Пусть следующий постоялец помянет меня добрым словом».

Он провел тут месяц, — осматриваясь. Город был незнаком ему, надо было обтереться в трактирах, завести собутыльников, поговорить с ними о том, о сем.

Ему здесь нравилось — чисто, ухоженно, хотя, конечно, скучно. «Но пожить бы я тут не отказался», — думал он, сидя за кружкой пива на Рыночной площади и рассматривая прохожих.

— На старости лет осесть, — он усмехнулся. «Еще дожить до этой старости лет-то надо, не загадывай вперед, тебе хоть и сорок один, и здоров ты, и молодых за пояс заткнешь, — во многом, если не во всем, — однако же, все под Богом ходим».

Поднявшись к себе, он увидел, что девчонка уже устроилась в постели. Правда, — он оглянулся, — убралась сначала, и неплохо.

— Тебе сколько лет-то? — вдруг спросил он, раздеваясь, целуя ее — долго и нежно. «А то видишь, какой я — даже спросить забыл, ты уж прости старика».

— Ну какой же вы старик, — простонала девчонка. «Шестнадцать мне будет»

— Шестнадцать, значит, — он улыбнулся чему-то. Потом, когда девчонка уже собиралась, — он почувствовал, — закричать во весь голос, — он подсунул ей подушку, и шепнул: «Ты людей не буди-то, милая».

— Да как же, — рыдающим голосом сказала та, — хорошо-то как с вами!

После он позволил себе еще немножко понежиться в постели, гладя ее по светлым волосам.

«Там на столе подарочек, — шепнул он. «Возьми».

Увидев жемчужные бусы, девчонка ахнула и прижалась губами к его руке. «Вы приезжайте еще!», — страстно сказала она. «Я вам всегда буду рада».

В порту уже было шумно, — вернулись рыбаки. Он шел по пирсу, вдыхая запах соли и водорослей, рассматривая улов, слушая переругивание моряков.

Его бот был пришвартован в самом конце гавани. Капитан, завидев его, оскалил зубы в улыбке и сказал: «Смотрю, вы вовремя».

Он взошел на палубу и раскинул руки, подставив лицо весеннему солнцу. «Отчаливаем, — сказал он, не открывая глаз. «Работы у нас много сегодня».

Бот распустил паруса и, круто повернув, вышел в синий, чуть волнующийся простор Зунда.

— Ты обещал, — сказал Ворон сухо, не садясь. «Ты обещал, Джон, что то, дело, в Испании, будет первым и последним для меня в Старом Свете. Тем более на суше».

— Это не на суше, — придешь с моря и уйдешь в море. Правда, — у меня нет никого под рукой сейчас, кто знает немецкий и может ходить под парусом. А тебе те места знакомы, как свои пять пальцев, ты же там еще юношей плавал, — разведчик достал карту.

— Замок я этот знаю, Кроген, он в самом узком месте пролива выстроен, — Степан указал кончиком пера на мыс. «Корабли там зундскую пошлину платят, очень оживленное место».

— Легко затеряться, — Джон вдруг улыбнулся. «Тем более, что тебе в сам Зунд не надо. Тебе в замок надо».

— А нельзя просто выкупить этого датчанина у короля Фредерика, и дело с концом? Зачем он тебе вообще нужен, этот Роде? — поинтересовался Степан.

Разведчик помрачнел. «Фредерик уперся. Роде уже шестой год в тюрьме, король даже перевел его три года назад из замка Гааль, где условия содержания были вполне приличными, — в Кроген. А там его в кандалы заковали.