— Миссис Марта, — мамаша Перл просунула укрытую чепцом голову в дверь, — проснулся батюшка ваш, но вы не волнуйтесь, Томми сейчас с ним. Неужели мальчик! — негритянка всплеснула руками. "Господи, радость, какая, миссис Марта, доктор!"

— Больше восьми фунтов, — гордо сказал Макдональд, устраивая Марту в постели. "Миссис Перл, побудьте с ними, пока я мистера Теодора осмотрю, хорошо?"

Мамаша Перл кивнула, и, присев у изголовья кровати, улыбнулась: "Мистер Дэниел тоже — крупный был, а мистер Мэтью — поменьше. Я же их обоих выкормила, они молочные братья моим мальчикам, — красивое, смуглое лицо погрустнело. Марта вспомнила: "Она же пятерых от этого мерзавца, свекра моего родила, и всех он продал".

— А вы спите, — мамаша Перл ласково коснулась головы младенца. "Сейчас я вам спою, и спите, миссис Марта, маленький-то наш тоже дремлет". Марта зевнула. Свернувшись в клубочек, она спросила: "А что там, внизу?"

Мамаша Перл достала из кармана передника пяльцы и поджала губы: "Салли велели еще час на козлах лежать, а остальные пошли к реке, по мишеням стреляют. Как миссис Тео, покойница, благослови Господь душу ее, — негритянка перекрестилась, — рожала, так мистер Дэвид тоже — на охоту уезжал, или с гостями пил. Потом придут они с мистером Мэтью, посмотрят на мальчика". Мамаша Перл помолчала и добавила: "Не мужское это дело — дети, миссис Марта, так искони заведено".

Она запела что-то тягучее, тихое. Марта, прижимая к себе сына, услышала, как ровно, размеренно, бьется его сердечко. Она сладко, мгновенно заснула.

Доктор Макдональд наклонился над кроватью, и позвал: "Марта!" Девушка открыла глаза. Присев в постели, покачав дремлющего сына, она взглянула за окно — над горами висел медный диск заходящего солнца.

— Все хорошо, — Макдональд погладил ее по голове. "Вы отлично выспались, я тут ночую, — беспокоиться незачем". Марта посмотрела на столик орехового дерева. Коротко усмехнувшись, она спросила: "Что, мой муж тут был?"

— Муж и свекор, — Макдональд протянул ей бархатную коробочку. Марта открыла ее. Увидев блеск камней на броши, девушка вздохнула: "Положите обратно, пожалуйста".

— Мне две тысячи долларов дали, — Макдональд устало потер руками лицо. Оглянувшись на дверь, он добавил: "Я все-таки пойду, Марта, в столовую — они сейчас все перепились, нельзя пропускать такую возможность, я бы послезавтра уже и сведения на север отправил".

— Хорошо, — она посмотрела на сонное личико ребенка: "Маленький на папу моего похож, как две капли воды. Вот и славно".

— Насчет той прививки от оспы, что ты говорила, — врач стал застегивать сюртук, — как мальчик подрастет, мы ее и сделаем. В год, скажем.

— Да, и мне тоже, — Марта аккуратно положила сына рядом, и, заплетя косы, добавила: "Следующим летом Мэтью получает диплом, мы приедем в Вильямсбург, там и встретимся".

— Договорились, — улыбнулся Макдональд. Марта холодно подумала: "Правильно. Незачем рисковать чужими жизнями. Так будет хорошо".

В дверь постучали. Томми, блестя зубами, весело сказал: "Миссис Марта! Мы тут решили кресло опробовать, что я для вашего батюшки смастерил! — он вкатил в комнату кресло на колесиках. Отец сидел, укрытый по пояс пледом. Марта, посмотрела в его глаза: "Спасибо, Томас. Я потом вас позову, хорошо?"

Дверь закрылась. Девушка, оставшись вдвоем с отцом, взяв мальчика, опустилась на ковер. "Внук, папа, — всхлипнула она. "Смотри, какой большой, наш Теодор, он на тебя похож, папочка!"

Правая кисть задергалась, заползала по пледу. Марта опустила просыпающегося ребенка на колени больного. "Милые мои, — подумал Теодор, — все, все будет хорошо. Обещаю вам, — он напрягся и коснулся пальцем мягкой щеки внука.

Мальчик открыл большие, синие глаза, и улыбнулся — сонно, ласково. Теодор почувствовал слезы у себя на щеках. Он услышал тихий голос дочери: "Все будет хорошо, папа".

Она встала на колени, и, обняв их обоих, баюкая сына, — запела колыбельную. Ее бронзовые волосы сияли, переливались в свете заката. Мальчик, покрутив головой, вдохнув сладкий запах матери, опять задремал.

Две лошади, — рыжая и гнедая, паслись у ручья. Марья посмотрела на костер. Перевернув ветку, с насаженным на нее мясом, она улыбнулась: "Хватит уже плескаться, милый".

— Водичка! — восторженно сказал Майкл, шлепая по мокрым камням. "В небе водичка! — он показал на облако, что стояло над равниной. Издалека слышался ровный, размеренный грохот. "Господи, — подумала Марья, — я же на Урале видела водопад, но чтобы он такой огромный был — и представить себе не могла. Больше мили шириной и двести футов высотой, Питер говорил".

Она потянулась за деревянной миской. Быстро замешав тесто, женщина стала печь лепешки в наскоро сделанном очаге.

— Сейчас папа вернется, — Марья, подозвав мальчика к себе, подула на кусочек мяса. "Поедим, переночуем и дальше двинемся".

Она поморщилась. Заведя руку за воротник халата, женщина почесала шею. "На Урале тоже — Марья зевнула, — как слепень укусит, так долго еще болит. И опухает, как тут".

Майкл устроился в ее руках. Прожевав мясо, подняв синие глаза, мальчик озабоченно сказал: "Тепло".

— Так Африка, милый, — рассмеялась женщина. "В Индии — тоже тепло было". Она приложила ладонь ко лбу: "Вправду, горячий. Наверное, продуло, как мы ночью в речке купались, — Марья мгновенно покраснела.

— Папа! — Майкл вывернулся из ее рук. Ловко перейдя ручей, ребенок со всех ног бросился к Питеру. "Папа пришел!"

— Пришел и есть хочу, — он подхватил сына и, поцеловал его куда-то в каштановые кудри: "Сейчас все узнаете, и я вам что-то вкусное принес!"

— Мед, — ахнула Марья, принимая от него большой кусок соты. "Садись, — она захлопотала, — все готово уже". Питер сбросил старый, в пятнах халат. Подставив солнцу смуглые плечи, он облизнулся: "Там меня, конечно, — он махнул рукой в сторону водопада, — накормили, кашей какой-то, но я еще хочу, — он завернул мясо в лепешку. Марья, дав сыну флягу из сушеной тыквы, попросила: "Водички папе набери".

Майкл побежал к ручью. Питер, прожевав, сказал: "Называется все это — Моз-оа-Тунья. Если я того старика правильно понял — "Гремящий дым".

— Как же ты с ним объяснялся? — удивилась Марья.

Муж поднял изящные пальцы и повертел ими. "Вот так, как же еще?"

Майкл принес флягу и потянул его за руку: "Папа! Лошади полосатые!"

— Спасибо, сыночек, — Питер отпил. Он улыбнулся, глядя на маленький табунок, что пасся под огромным деревом с толстым стволом: "Ты же видел их уже. И этих, с длинными шеями, — жирафов, о которых Плиний еще писал — тоже видел".

— И львов, — тихо сказала Марья, глядя на восхищенное лицо мальчика. "И в реке, как мы через нее переправлялись — крокодилов, но эти и в Индии есть".

— Плоды их едят, мне старик показал, — Питер махнул рукой в сторону дерева. "Называется — мавуи. Листья тоже — из них суп варят. Так вот, он говорит — еще месяц пути, и будут горы, а за горами — большая вода.

— Может, озеро? — нахмурилась Марья. "Нет, — Питер протянул ей лепешку и велел: "Ешь", — озера тут на севере, он мне целую карту начертил, на земле".

Солнце стояло в зените. Марья, прибираясь, взглянула на сына, что спал, свернувшись, рядом с ручьем. Женщина опять зевнула: "Я бы тоже легла".

— Ну и ложись, — усмехнулся муж, сладко потянувшись, закинув за голову загорелые руки. "Выспитесь, как следует, а завтра на рассвете отправимся дальше. Как твоя голова? Поменьше болит?"