Золотой орел, тайно увезенный на Эльбу, закачался над головами его солдат. Наполеон улыбнулся: «Слушай мою команду, седьмой линейный полк! На Париж!»

-На Париж! - разнеслось вокруг. Наполеон, поймав взгляд Мишеля, подождал, пока тот подъедет ближе.

-А ты боялся, - император надел шинель и ласково посмотрел на кавалеристов, что строились в колонну. «Пойду, - он усмехнулся, пришпорив коня, - поговорю с ребятами, я их почти всех помню».

Мишель закинул голову вверх. Посмотрев на яркое, сияющее солнце, он шепнул: «На Париж!»

Наполеон проснулся от шума дождя за ставнями. Перевернувшись на спину, он долго лежал, глядя на беленый потолок спальни.

-Какое лето сырое, - вздохнул он. «Права была Анна - надо остерегаться воды. Земля влажная. Для кавалерийской атаки это плохо, и для артиллерии тоже. Ладно, - Наполеон присел. Потерев лицо руками, он прикурил от свечи. Император разложил на кровати планы и покусал перо: «Нас меньше, конечно, но мы просто не позволим Веллингтону соединиться с Блюхером, вот и все. Разгромим их поодиночке. Ребята рвутся в бой, - он усмехнулся, - застоялись с прошлого года».

Все было так легко. Парижане бросали розы под ноги его солдатам, король Людовик и двор спешно бежали - кто в Нижние Земли, кто в Англию, кто на запад, в Вандею. Еще в Лионе Наполеон подписал конституцию, гарантирующую Франции ограничение власти монарха и свободу прессы.

- А сейчас, - пробормотал он, - ловко, быстро, рисуя план сражения, - сейчас мы их поставим на колени. Я лично приеду в Вену, заключу с ними мирный договор, и заберу мальчика. Пусть они, уже, наконец, оставят меня в покое.

Он, как всегда, решил не обороняться, а наступать. За вчерашним ужином император только усмехнулся, когда кто-то начал хвалить Веллингтона.

-Вы, господа, - Наполеон отпил вина, - не думайте, что если Веллингтон всех вас разбил, то он хороший полководец. Он плохой генерал. У англичан плохие войска. Мы расправимся с ними так же, как, - он помахал простой вилкой, - с этой рыбой.

Он всегда так говорил перед сражениями. Незачем было подогревать страх людей. «А что вы мне сообщали насчет прусских частей, - Наполеон принялся за форель, -  им еще два дня понадобится, чтобы сюда добраться, поверьте».

Собрав планы, он прислушался. Дождь закончился. Наполеон, поднявшись, одевшись, распахнул ставни. Пахло цветами, влажной землей. Он вспомнил, как там, на мельнице, гуляя по лесу, они с Анной попали под быстрый, теплый, летний ливень.  Спрятавшись под деревом, они смеялись, Наполеон целовал алые губы.  Анна, опускаясь на землю, потянула его за собой.

-Влажная земля, - сварливо сказал Наполеон, затягиваясь сигарой. «Не просохнет до завтра, я уверен». Небо очистилось, блестели звезды. Он, закрыв глаза, увидел себя - еще маленьким мальчиком, на Корсике. Тогда он ночью, заворожено, рассматривал созвездия.  Наполеон, оглянувшись, хмыкнул: «Жаль, телескопа нет. Подзорная труба всегда при мне, - он отчего-то улыбнулся. Приложив ее к глазу, император залюбовался игрой холодных лучей. А потом он увидел то, что  погнало его вниз по лестнице.

Мишель был дежурным. Он сидел при свече, читая книгу. Наполеон заметил название: «Симон Боливар. Манифест из Картахены».

-Умный человек этот Боливар, - коротко сказал Наполеон, - Южной Америке с ним повезло». Он усмехнулся, глядя на вытянувшегося Мишеля: «После войны хочешь побороться за независимость,-  Наполеон кивнул на книгу, - у них? То-то, я смотрю, ты испанский учишь».

Мужчина  покраснел, голубые глаза заблестели, и Мишель вздохнул: «Только если вы мне разрешите, ваше величество».

-Как же запретить, - развел руками Наполеон, - впрочем, понятно, чья кровь тебе покоя не дает. Твой отец  тоже сначала нужных вещей хотел добиться. Смотри, - Наполеон рассмеялся, - еще станешь там, у них, диктатором каким-нибудь.

-Только если президентом, - махнул рукой Мишель. «Демократически избранным. Что случилось, ваше величество?»

-Бери пистолет, и разбуди человек пять с оружием, - хмуро ответил Наполеон, открывая парадную дверь. Они остановились на ферме, дом был совсем простым. Наполеон, выйдя во двор, закинул голову: «Они уже близко. Случились шпионы, майор де Лу. На воздушном шаре. Артиллерию я применять не хочу. Еще англичане услышат выстрелы, и решат, что битва началась. Для сражения еще рано. Мы их и так снимем».

Мишель увидел темный силуэт в звездном небе: «Я помню. Когда папа за нами прилетел, у него тоже холст был окрашен. А если там папа? Ерунда, они в Англии, здесь русских войск вообще нет».

Оказавшись в Париже, он сразу послал весточку теще. Та написала, что у нее все в порядке, уезжать из Ренна она не собирается, а вот брат ее, с семьей уже в Англии.

-Там же, судя по всему, и мой муж, -  читал он изящные строки, - раз так все обернулось, то сейчас ему не до поездки в Рим.

-Слава Богу, - пробормотал Мишель, складывая письмо. Жена прислала записку из Амстердама, с надежными людьми. Они с Джо и Деборой спокойно добрались до Нижних Земель. Как и предсказывал Иосиф,  их никто не тронул.

-Хотя, - он услышал смешливый голос жены, - кто-то, конечно, подсуетился и донес, что в городе жены наполеоновских офицеров. Что я тебе могу сказать? Приезжал к нам король Виллем, сын покойного штатгальтера. Дядя Иосиф его принимал, еще во время оно. Он посмотрел на Шмуэля, на мой живот, и только рассмеялся - с женщинами и детьми он не воюет. Сын его, наследник престола, сейчас в британской армии. У меня все хорошо, милы. Дебора говорит, что в середине июня появится на свет маленький. Береги себя, и возвращайся ко мне.

-Как раз сейчас, - обеспокоенно вздохнул Мишель. Наполеон велел: «Пошли кого-нибудь в госпитальные палатки, за генералом Кардозо,  пусть придет».

-Зачем, ваше величество? - недоуменно спросил Мишель. Наполеон проверил свой пистолет: «Затем, что потом могут быть раненые, майор. Ступайте, исполняйте распоряжение».

Шар медленно, подгоняемый тихим, северным ветром, планировал над равниной. Наполеон, вскинул оружие: «Хорошо, что развиднелось. Подпустим их поближе, и начнем стрелять. Здесь деревья, - он оглянулся, - роща, они вряд ли разобьются, да и невысоко летят, не больше двухсот футов».

-А вот неба Анна мне не велела остерегаться, - весело подумал Наполеон. Он стал ждать, следя за медленно двигающимся шаром.

Гранаты начали грузить в корзину еще вечером. Федор, прихрамывая, проверил веревки шара: «Не зря я тебя всю весну учил, и Жюля тоже. Справитесь».  Шар был привязан к кольям, вбитым во влажную землю, поодаль от лагеря Веллингтона, за холмом. Джон развернул карту: «Если верить слухам, то Наполеон со штабом на этой ферме. Здесь десять миль, не больше, нам недолго в воздухе придется пробыть. И ветер хороший, - он взглянул на запаянные, стальные гранаты.

В сумерках лицо Федора было совсем мрачным. Он коротко велел Джону: «Отойдем».

Оказавшись поодаль от шара, он закурил сигару. Джон, потянувшись, положил руку ему на плечо, - Федор был в штатском, в темном, хорошо скроенном сюртуке: «Все равно не понимаю, почему ты не хочешь отправиться с нами».

Федор сочно выругался по-русски и прошипел: «Потому что так не воюют, понятно? Ты был в лаборатории у Дэви, ты видел, на что способен этот газ. Как ты можешь…»

Джон вспомнил бьющуюся в судорогах овцу. Они стояли за массивной, железной дверью с вделанным в нее глазком. Гемфри Дэви гордо заметил: «При достаточной концентрации - мгновенная смерть, ваша светлость. Даже в случае ветра, неблагоприятных погодных условий, противник будет надолго выведен из строя. Только помните, зимой этот газ более стойкий, в тепле он быстро улетучивается. Здесь, конечно, - он кивнул на камеру, - у меня и вовсе вентиляции нет, подопытные животные быстро сдыхают».

Герцог искоса посмотрел на Федора. Мужчина  стоял, хмуро глядя на труп овцы, а потом сказал: «Мы с мистером Дэви проверяли  - с порохом этот газ не взаимодействует. Можно делать гранаты. Меня волнует, что тот, кто эту гранату бросит - он и сам вдохнет газ. Можно о нем забыть, как о солдате».