Джон застонал и рассмеялся: "Больше всего на свете хочу, любимая. А еще у вас говорят, — он перевернул ее на спину, — chaque chaudron trouve son couvercle. Вот к Рождеству и увидим — что у нас получилось, в этом самом, — он нежно раздвинул стройные ноги, — горшочке.

Марта прижала его голову к себе, и еще успела сказать: "Ты хорошо…знаешь наши пословицы".

— Я вообще способный, — донеслось снизу. Марта, поискав пальцами, найдя кружевную подушку — закусила ее угол.

Потом, обнимая ее, Джон проговорил: "Но я тебя, Марта де Лу, не намерен освобождать от работы, ты не думай. Будешь для меня отчеты писать — это днем".

— Или ночью, — Марта рассмеялась. Поерзав, она серьезно добавила: "Нет, судя по всему — ночью я буду другим заниматься".

— Будешь, — пообещал Джон, окуная лицо в распущенные, мягкие волосы. Она тихо, прерывисто задышала, и, услышав его шепот: "Люблю тебя!", так и заснула — вдыхая запах леса, чувствуя его ласковую, твердую руку.

В большой, светлой гостиной на набережной Августинок пахло розами. Констанца сидела на ковре, разложив перед собой счетные палочки.

— Два и два, — важно сказал Тедди, почесав каштановые кудри, — будет четыре. Хочу еще, — он потянулся к шкатулке красного дерева.

Женщины устроились за круглым столом. Жанна, распахнув большой альбом с образцами тканей, улыбнулась: "Сейчас я вам все расскажу — что весной и летом носить будут. Как раз к Пасхе все и привезут, что я заказала, — она нашла под столом руку Тео и погладила ее.

— Господи, — подумала Тео, — как я ее люблю. Девочка моя, вчера прямо в передней стала меня целовать…, Я так скучала, так скучала.

Жанна качнула белокурой, изящной причесанной головой: "Но ты же, Марта, от нас уезжаешь. Так что ткани, те, что для тебя и Тедди — будут лежать, ждать".

— Я приеду, — Марта привстала и прижалась щекой к ее щеке. "Обязательно приеду, милые мои".

— Выглядишь хорошо, — невинно заметила Жанна. "Деревня тебе на пользу пошла, дорогая моя".

Женщины рассмеялись. Констанца наклонила голову: "Стучат. Это, должно быть, дядя Теодор и дядя Дэниел, карета уже приехала".

— Я открою, — Жанна поднялась. Марта, проводив глазами стройную спину в синем шелке, шепнула Тео: "Ты ей ничего не говори".

— Нет, конечно, — смуглые щеки чуть зарделись. "Незачем ей об этом знать. Я ей сказала, что Мэтью умер, и все. Жанна с Дэниелом очень подружились, так хорошо, — Тео взглянула на корзину белых роз, что украшала гостиную. Марта, еще тише, проговорила: "Теодор для тебя все сделает, ты же знаешь".

— Знаю, — Тео, на мгновение, опустила длинные ресницы. Вставая, улыбаясь мужчинам, она весело велела: "За стол, за стол! Жанна привезла отличное божоле, купила его по оптовой цене, — Тео вскинула бровь, — андулет…"

— Свиные кишки, фу, — громко сказала Констанца.

— Я съем твою долю, — пообещал Федор, наклоняясь, целуя детей.

— И засахаренные каштаны, — закончила Тео.

— Прямо с них и начну, — пообещала Констанца: "Как я вам завидую, дядя Дэниел, в Марокко, наверное, так интересно".

— Приеду, — мужчина подал ей руку, — и все вам расскажу.

— А мы, — Жанна тоже взяла его под руку, — тебе еще в карету кое-какие припасы собрали, до самого Марселя хватит. И ты непременно должен узнать, как там, в Магрибе, готовят. Когда ты вернешься, мы устроим прием в твою честь".

Марта проводила их глазами. Подав руку Федору, она усмехнулась: "У тебя осталось еще три месяца, дорогой любовник. После этого мы расстанемся"

— Нет, — он подхватил маленького Тедди и тот блаженно рассмеялся, — мы же семья, Марта, мы теперь — всегда рядом будем. И, — он понизил голос, — я за вас очень рад, за тебя, и за Джона. Будьте счастливы. Дэниел постарается узнать в Марокко что-нибудь о моей кузине, он обещал.

— Ты, — велела Марта, заходя в столовую, — не забудь о работах Джованни, все равно, — она тихо вздохнула, — мне кажется — жив он.

— Не забуду, — Федор отодвинул для нее стул. Посадив рядом ребенка, он улыбнулся: "Сначала откроем шампанское, мадемуазель Бенджаман, мадемуазель де Лу. Выпьем за то, чтобы вашему брату, — он устроился напротив Дэниела, — все удалось".

— Непременно, — уверенно отозвался Дэниел. Марта, приняв хрустальный бокал, поймав ласковый взгляд Тео, сказала: "Все будет хорошо".

Загонщики удерживали на бронзовых цепях пару гепардов. Головы животных были закрыты кожаными, вышитыми колпаками. Дэниел, перегнувшись в седле, спросил: "А это зачем, Малик-ага?"

Малик погладил темную, с проседью бороду: "Только при его величестве меня так не называйте, Даниял, я все-таки его подданный, а не оттоманского султана. Глаза гепардам прикрывают для того, чтобы они раньше времени не сорвались в погоню. Сейчас их отпустят, собаки уже окружили антилоп, — Малик приставил ладонь к глазам и коротко, гортанно крикнул: "Вперед!"

Дэниел покраснел. Малик, заметив это, потрепал его по плечу: "Ничего, вы, сразу видно, у знающего человека арабскому языку учились. Просто здесь, у нас, на западе, он немного другой. Но вы быстро схватываете. Поехали! — темные глаза советника султана жадно, яростно заблестели. Он, хлестнув плетью гнедого коня, бросился вслед за гепардами.

— Как молния, — восхищенно подумал Дэниел, пришпоривая своего берберского жеребца. Гепарды неслись широкими скачками. Он увидел, как пара зверей валит на землю тяжело дышащих, стройных газелей.

— Вот и все, — Малик посмотрел на то, как загонщики оттаскивают гепардов от добычи: "Это, конечно, славная охота, разгоняет кровь, но я предпочитаю ловчих соколов. Его величество Сиди Мохаммед — большой мастер обучать птиц. Завтра мы с вами поедем в его летнюю резиденцию, там уже лежит снег…"

— Снег? — удивился Дэниел, оглядывая бесконечную, дышащую жаром равнину, что простиралась вокруг. На горизонте виднелись голубые, дрожащие в полуденном мареве очертания гор.

— Сейчас зима, — улыбнулся Малик, — у нас, Даниял, тоже бывает снег. А летом там, — он указал на горы, — значительно прохладней. Так что мы с вами полюбуемся и на охоту с птицами. А сегодня, — он посмотрел на загонщиков, что разделывали антилоп, — нам приготовят таджин, с изюмом и миндалем.

Пол шелкового, просторного шатра был устлан драгоценными коврами. Низенький, смуглый повар внес серебряное блюдо с закусками. Дэниел, почувствовав запах специй, улыбнулся: "Что там Жанна говорила? Узнать, как тут готовят? Да тут одних пряностей сотня, всей жизни не хватит, чтобы научиться".

Малик взял свежеиспеченную лепешку, и повел рукой: "Не стесняйтесь, Даниял. Его величество Сиди Мохаммед будет рад, если вы почувствуете себя, как дома".

За ковром, что разделял шатер, раздались нежные звуки. Малик рассмеялся: "Отличный собеседник, хорошая еда, да еще и музыка — что может быть приятней. Вам идет наша одежда, — добавил советник.

— Она очень удобна, при здешней жаре, — Дэниел прикоснулся к гладкому, прохладному шелку своей просторной рубахи. "Но если в горах лежит снег, наверное, надо что-нибудь более теплое…, - неуверенно продолжил он.

— Нас будут ждать, — Малик стал разливать по серебряным стаканам чай с мятой. "Слуги из резиденции его величества, они привезут меха. Сегодня, — Малик приподнял крышку шкатулки, что стояла рядом с ним, — приехал гонец, — он протянул Дэниелу бумаги, — его величество велел вам передать, договор с его пометками".

Дэниел быстро просмотрел документы: "Тут еще одна рука, Малик- ага".

— Это доверенный советник его величества, — Малик поднял красивую бровь. "Очень, очень, разумный человек".

Дэниел взглянул на поля договора — резкий, уже знакомый ему почерк султана Марокко кое-где перемежался быстрыми, изящными пометками.