— А что скауты, подтверждают те сведения, которые доставили из Виргинии? Индейцы там?

— Там, — тихо сказал Дэниел. "И лорд Кинтейл с ними. Ваше превосходительство, а что это за разведчик, в Виргинии? Кто-то знакомый?"

— Даже если бы я знал, — хохотнул Вашингтон, — я бы тебе не сказал. Это донесение сюда через десяток рук пришло, капитан Вулф. Кстати, твой дружок, капитан Горовиц — отлично работает в Чарльстоне. Это была прекрасная идея — отправить его свататься, никто ничего не заподозрил".

— Он и вправду — усмехнулся Дэниел, — сватается. Там же больше евреев, чем на севере. У них рано женятся, ваше превосходительство, да и война скоро закончится.

— Твоими бы устами, — пробормотал Вашингтон. Открывая тяжелую дверь таверны, генерал приказал: "Иди, проверь, как там у нас идет выдача мушкетов. Потом поспи хоть немного, мы тут пока, — он кивнул на плавающий слоями сизый табачный дым, — перекусим, и начнем военный совет. Два часа у тебя есть".

— Ваше превосходительство, — Дэниел, тяжело, глубоко вздохнул, — а что там с моим рапортом?

— Ты сначала руку вылечи, — буркнул Вашингтон, — хоть и левая, а все равно — пуля в локте, это не шутки.

— Но капитан Горовиц…, - Дэниел посмотрел в серые, внимательные глаза генерала, — он, же написал…

Вашингтон помолчал, разглядывая адъютанта. "Может, и отпустит, — успокоил себя Дэниел, — два месяца я у него служу, с тех пор, как из госпиталя вышел. Хватит, с рукой все в порядке, пора в строй".

— Капитан Горовиц, — ехидно заметил Вашингтон, — даже если тебе голову оторвет, — чего, я надеюсь, не случится, — напишет в рапорте, что ты годен к службе. Ладно, — генерал усмехнулся, — бери свой массачусетский батальон, воюй.

— Спасибо, ваше превосходительство! — облегченно сказал Дэниел. Вашингтон вдруг спросил: "А что это ты там сидишь при свече, по ночам? Дневник, что ли, ведешь?"

Юноша покраснел. "Я же юрист, ваше превосходительство, когда-нибудь нам понадобятся законы, конституция…"

— Сначала нам понадобятся деньги, — Вашингтон прислушался к голосам из таверны. "Впрочем, Ягненок неплохо справляется. Да и Франклин пишет из Парижа, что там будут нам помогать. Посмотрим, — коротко заключил генерал. "Ну, иди. Вернулся Фримен из Массачусетса, нашел свою мать?"

— Пока нет, — помрачнел Дэниел. "Я уже и сам не рад, что его отпустил, все-таки он беглый…"

— Он не беглый, а сержант Континентальной Армии Натаниэль Фримен, — оборвал его генерал. "Ничего, все с ним будет хорошо, он парень лихой".

Дэниел приложил руку к треуголке: "Разрешите идти, ваше превосходительство, обратно в батальон".

— Беги, — Вашингтон развернул его за плечи и подтолкнул. "Завтра вечером чтобы все были готовы".

Дэниел заглянул в палатку: "Тепло-то как! Уходил — угли еле тлели". В переносной чугунной печурке горел огонь, пахло жареным беконом и свежим хлебом.

Юноша взглянул на сидящего с поджатыми ногами на койке изящного, чернокожего парня: "Сержант Фримен, разве так положено встречать начальство?"

Натаниэль перекусил зубами нитку. Отложив мундир Дэниела, он весело ответил: "А я еще час в отпуске, мистер Вулф. Я вам тут прибрал немного, и поесть приготовил".

Дэниел уселся рядом с ним. Блаженно протянув ноги к огню, он проворчал: "Ты же не денщик мне, Натаниэль. Иди в свое отделение".

— Вот сейчас мундир в порядок приведу и пойду, — парень встряхнул кудрявой головой. "Не сердитесь, капитан Вулф, старые привычки, я все-таки неплохой слуга. Как отвоюем — он улыбнулся, — и Салли сюда привезу — постоялый двор хочу открыть".

Дэниел помолчал и осторожно спросил: "Нашел ты миссис Бетси?"

Натаниэль посмотрел на него темными, красивыми глазами. Он кивнул: "Под Спрингфилдом матушка моя, в имении. Живется ей неплохо, кормилица. Дитя родила от хозяина, да умерло оно, а так сестра бы мне была. Она же молодая у меня, мистер Дэниел, еще тридцати пяти не исполнилось. Говорил я ей, что бежать надо…"

— Не надо бежать, — прервал его Дэниел. Заметив удивление в глазах юноши, он твердо добавил: "Хватит бегать. Рабство так не прекратишь, Натаниэль. Надо, — он потянулся и взял тетрадь, — все делать по закону".

— Так нет такого закона, чтобы рабов не было, — удивился юноша. "Везде, мистер Дэниел, и тут, и в Нью-Йорке и на юге — везде рабы".

Дэниел открыл тетрадь: "Все люди рождаются свободными и равными, имея определенные природные, существенные, и неотъемлемые права, среди которых право защиты их жизни и свободы…"

— Что это? — тихо спросил сержант.

— Конституция, — задумчиво ответил Дэниел. "Основной закон нашей страны. Ну, — он улыбнулся, — будущий, конечно. Так что миссис Бетси мы освободим, Нат, — так, как надо, в суде, публично. Не волнуйся, — он взял мундир и велел: "Все, отправляйся в свое отделение. Скоро уже, и строиться будем, проверять, как вы к переправе готовы. Спасибо тебе".

Он проводил взглядом юношу. Устроив на колене оловянную тарелку, облизав пальцы, — бекон был горячий, — Дэниел усмехнулся: "А капитан Горовиц, наверное, в Чарльстоне на серебре обедает. Что он там говорил, эта мисс Линдо — дочь одного из самых богатых торговцев на юге? Вернется уже женатым, наверное".

— А сейчас — спать, — Дэниел вытянулся на койке. "Хотя бы час, и чтобы никто не мешал". Он закрыл глаза: "Господи, только, пожалуйста, не надо снов. Завтра ведь в бой".

Мирьям стояла на берегу огромного — без конца и края, моря. Каштановые волосы шевелил ветер, усталые, чуть припухшие глаза смотрели куда-то вдаль. Она повернулась, искусанные губы зашевелились. Девушка, махнув рукой, побрела, осторожно, тяжело ступая по камням, постепенно исчезая в белесом, густом тумане.

Дэниел перевернулся. Уткнув лицо в сгиб локтя, чуть морщась от вернувшейся боли в заживающей ране, он едва слышно заплакал.

Лодки медленно продвигались, лавируя между льдинами, в кромешной тьме, на пронзительном, несущем колючий снег, ветру. Дэниел, стоя на носу, вгляделся в метель: "Так, ребята, генерал уже почти на берегу, поднажмем".

В свисте вьюги, сзади, было слышно ржание коней и приглушенные людские голоса. "Возьмите, капитан, — Натаниэль протянул ему аккуратно свернутое знамя.

Дно челна заскрипело по песку. Дэниел выскочил в мелкую воду. Над его головой забился красно-белый, флаг. Обернувшись к своему батальону, юноша приказал: "За мной!"

Эстер взяла Констанцу за руку. Та, водя пальцем по золоченым буквам на борту шлюпки, громко прочитала: "Hoppen".

— Это значит — надежда, — Констанца подняла темные глаза. Капитан ван Леер улыбнулся: "Три года тебе, а уже так хорошо читаешь. Что же дальше будет?"

— Дальше я буду ученым, — серьезно ответила девочка. Эстер погладила ее по голове: "Непременно, милая. Беги, начинай складывать игрушки, сама же ты спустишься по трапу?"

— Конечно, — гордо ответила Констанца. Эстер посмотрела вслед рыжей голове. Понизив голос, она спросила капитана: "Думаете, тут, южнее, не будет британцев?"

— Все их силы сейчас у Нью-Йорка, — ответил моряк, — так что не волнуйтесь. Хоть в Чарльстоне и нет патриотов, но торговые корабли англичане не трогают. Если они уже в гавани, я имею в виду, — пояснил капитан. "При таком ветре мы уже через пару часов увидим берег Южной Каролины".

— Спасибо, — Эстер откинула с лица, бьющиеся на ветру черные косы. Она вгляделась в бесконечный, темно-синий простор океана.

— Тепло как, — подумала девушка, подставив лицо солнцу. "В Амстердаме грязь, сырость, а тут — будто лето. Мы же смотрели на карте — этот Чарльстон на той же широте, что и Святая Земля. Синагога там есть, не зря мы рекомендательные письма от раввина взяли. Интересно, ведь кузен Питера, капитан Кроу, тоже где-то тут плавает, он ведь военный моряк".