Над Плимутом сияло яркое, весеннее солнце. Берри, вытаскивая стол, спускаясь по ступенькам, подумал: "Как все-таки у нас погода быстро меняется, неделю назад все дождем залито было, а сегодня — вон, уже все в рубашках ходят".

Над входом в таверну развевался большой британский флаг. Берри полюбовался деревянным щитом на двери: "По случаю записи добровольцев выпивка бесплатно".

— Долг патриота, — гордо сказал он мужчине, что раскладывал на столе бумаги и перо с чернильницей.

Тот поднял бесцветные глаза: "Это они себя там, — мужчина махнул головой на запад, — патриотами называют. На твоем месте, Берри, я бы так выразился, — человек прервался и потер бритый подбородок, тряхнув напудренной косичкой, — долг верного слуги его Величества".

— Тоже хорошо, — согласился кабатчик. Махнув рукой, он велел: "Бочки сюда тащите!"

Он зашел за угол дома, и наклонился к темному провалу подпола: "Не перепутайте, справа берите бочки, те, над которыми, — Берри тонко усмехнулся, — мы вчера поработали".

— А как же, хозяин, — расхохотались внизу. Берри, разогнувшись, потер поясницу: "Попробуй им откажи, сразу какие-нибудь подати невыплаченные найдут. Пусть хлещут разбавленный эль, все равно — кто сейчас добровольцами записывается, только совсем никчемные люди".

Во дворе забили в барабан, Берри распахнул ворота. Вереница мужчин потянулась к столу.

Кабатчик вскинул голову и услышал стук копыт. Белый, взмыленный жеребец остановился на дороге. Какой-то невысокий, светловолосый паренек, ловко спрыгнув с него, крикнул: "Скажите, как проехать в контору порта?"

— Суббота, — Берри затянулся трубкой и сплюнул. "Закрыто, никого сейчас не найдешь. В понедельник приходи. А что тебе надо-то? — он оглядел парня — изящного, с запыленным, взволнованным лицом.

Прозрачные, светло-голубые глаза взглянули на него. Кабатчик хмыкнул: "О, а вот их — я уже видел где-то".

— Мне надо узнать, какие каперы отправились в Новый Свет на той неделе, — торопливо ответил паренек. "Срочно".

— Правильно, — зло подумал Джон, — в Портсмуте она бы получила от ворот поворот. На военный корабль ее бы никто не взял, а тут наверняка уговорила кого-то, у нее же язык без костей. На Ладгейт Хилл сказали, что папа в Европе и вернется только к началу лета. Наверное. Нельзя его ждать, нельзя терять время. Догоню эту дуру и привезу обратно. Пусть папа ее запрет, что ли. Хотя такую запрешь, конечно.

— И "Черная Стрела", — закончил кабатчик. Джон понял, что все прослушал, и жалобно посмотрел на мужчину: "Мистер…"

— Берри, Фрэнсис Берри, — тот подал руку.

— Джон Холланд, — паренек тряхнул головой. "Мистер Берри, может быть, вы знаете — тут на прошлой неделе мальчик околачивался, мой, — он замялся, — брат, Джо. Хотел в Новый Свет уехать".

— И уехал, — пожал плечами Берри. "Как раз на "Черной Стреле", юнгой. Вы с ним похожи, глазами, только ты пониже будешь. В пятницу они отплыли".

— Больше недели, — посчитал про себя Джон. "Как раз подходят к колониям. Я успею. Только вот на корабль меня никто не возьмет — я же не моряк. Это Джо, как начала ходить, сразу на бот побежала. Пассажиром? Каперы не берут штатских на борт, а торговые корабли в колонии сейчас не отправляют — война".

— Что, братишка твой без позволения родителей из дому смылся? — поинтересовался Берри.

— У нас один отец, — мрачно сказал Джон, держа лошадь за поводья. "Он…"

— Рыбак, я знаю, брат твой говорил, — прервал его Берри. "Так иди, — он махнул рукой в сторону двора, — вон, добровольцев записывают. Чем плохо? Мундир, кормежка, еще и платить будут. Найдешь ты своего Джозефа, не волнуйся".

Джон взглянул в сторону британского флага, и решительно встал в конец очереди.

— Имя? — не поднимая глаз, спросил его мужчина, что сидел за столом. "Возраст? Занятие?"

— Джон Холланд, семнадцать лет, школу закончил, — покраснел юноша: "В жизни не поверят, что мне семнадцать".

— Низкий ты больно, — мужчина окинул его бесцветными глазами, — ну да ничего, сколько в тебе роста?

— Пять футов два дюйма — честно признался Джон.

— Вытянешься, — подытожил мужчина. Перевернув большую книгу, он велел: "Раз грамотный — распишись".

Юноша красиво, с росчерком расписался, и мужчина почесал косичку: "Так. Сегодня отправляетесь, на капере "Элизабет", форму уже там выдадут, — он указал рукой на море, и ружья — тоже. Там же и обучаться будете, две недели, а после этого — в бой. Вот аванс, — он выложил на стол несколько серебряных монет.

— Стрелять я умею, — гордо заметил юноша.

— Из дробовика по уткам? — поинтересовался вербовщик и крикнул: "Следующий!"

— "Элизабет", — подумал Джон, подходя к воротам. "Это хорошо, так же, как маму звали". Он, было, хотел шагнуть на улицу, но увидел скрещенные мушкеты.

— Что такое? — нахмурился юноша.

— Все, — хохотнул один из солдат, что охраняли ворота. "Ты аванс взял и сейчас сбежишь с ним, мы уже такое видели. Прямо отсюда в порт пойдете, строем".

— Но мне надо…, - растерянно сказал Джон. "Лошадь вернуть, написать…".

— Лошадь твою на почтовый двор я отведу, — услышал он сзади тихий голос Берри. "А ты пиши, не волнуйся. Все что надо, я отправлю. И пойди, — кабатчик усмехнулся, — эля выпей, сегодня все кружки за мой счет".

Джон пристроился в углу двора, и положил бумагу на колено: "Дорогой папа, пожалуйста, не волнуйся. Джо сбежала в Новый Свет, но я за ней поехал и привезу ее обратно. Она на капере "Черная Стрела", под командованием капитана Фэрфакса, а я записался добровольцем в армию. Я уверен, что это ненадолго, и к осени мы уже будем с ней дома. В Кембридж я успею как раз к началу учебного года. Обнимаю тебя, твой любящий сын Джон".

Берри посмотрел на адрес: "А брат твой говорил, что вы — из Саутенда, причем тут Ладгейт Хилл?"

— Там наши стряпчие, — нашелся Джон, — отцу так быстрее передадут.

— Ну, точно, — сказал себе Берри, — из благородных. Хоть бы выжили пареньки, жалко их обоих.

— Все отправлю, — он спрятал письмо в карман и подтолкнул Джона к бочке: "Иди, промочи горло".

— О, вот и новый солдат, — рассмеялся один из парней, что сидели на земле. "Ты откуда, коротышка?"

Джон принял кружку эля и усмехнулся: "Из Саутенда. А ты?"

— Линкольнширский, — гордо ответил высокий, нескладный юноша.

— А ну подыми рубашку, — велел Джон. Нагнувшись, он озабоченно сказал: "Господа, нам не врали. И вправду — желтопузик".

Юноша покраснел. Джон, сквозь дружный смех, весело заквакал лягушкой.

— А ну садись, — мужчина постарше подвинулся: "Все равно — мы тебя будем звать "Маленький Джон", дружище".

— Угу, — Джон осушил свою кружку. Подставив лицо жаркому солнцу, юноша кивнул: "Я не в обиде, господа".

Лодка медленно скользила по каналу, окружавшему Запретный город. На тихой воде плавали лепестки цветов.

Отец Франческо посмотрел на мощные, темно-красные, крепостные стены. Он повернулся к своему спутнику: "Хорошо, что вы успели меня представить до того, как его Величество уехал в Летний дворец".

Второй иезуит, что сидел на веслах — высокий, со смуглым, покрытым морщинами лицом, с побитыми сединой волосами, рассмеялся:

— Он бы вас и там принял, император Цяньлун, благодарение Богу, питает к нам склонность. Все-таки мы ему Летний дворец построили. Отец Кастильоне был его придворным художником, да и сами знаете — мы и переводчиками трудимся и учеными при дворе, и вообще, — священник пожал плечами, — богдыхан нас любит, — остановив лодку перед огромными, пересекающими ров, золочеными воротами, он вежливо сказал по-китайски двум стражникам, что расхаживали по берегу канала: