— Так, — Питер выдвинул большой деревянный ящик. «Проверяй, мама. Завещание сэра Стивена Кроу — пять копий, отчет по приходу от размещения доли капитана Николаса Кроу за истекшие восемь лет — две копии, расписка капитана Николаса Кроу в получении документов его покойного отца — одна копия».

Марфа поставила галочки в большом списке и заметила: «Тут дата выдачи расписки не указана, скажи, для порядка»

— Пятнадцатого июня 1601 года, — ответил сын и Марфа, сделав примечание на полях, поправив очки в золотой оправе, вдруг, спокойно, спросила: «А Николас при шпаге был, ну тогда, как ты его видел?».

— Разумеется, — поднял бровь Питер. «Я же тебе говорил — мы с ним хорошо посидели, выпили вина, а потом он отправился Мирьям навестить».

— Да, — Марфа заправила за ухо выбившийся из-под бронзовой сетки локон, — я помню. Ну что, с буквой «К» мы закончили?

— Да, — Питер отступил и обвел глазами железные шкапы. «Давай тогда после обеда продолжим, я уж сегодня хочу все доделать, а то у меня на этой неделе и так подписание трех контрактов предстоит, да еще и Виллем может прийти, там с разгрузкой много работы будет».

— Хорошо, — Марфа отложила перо и поднялась. «Ты иди, там мистрис Доусон фазана запекает, и пирог с почками сделала, как тебе нравится».

Питер внезапно поцеловал мать в мягкую, пахнущую жасмином щеку — он был лишь немного выше.

— Ты что это? — улыбнулась Марфа.

— Так, — Питер рассмеялся, — люблю тебя очень.

— Да уж, — она потрепала сына по каштановым локонам, — не зря ты от московского престола отказался, а то бы нас всех бросать пришлось.

— Из меня, — Питер щелчком сбил невидимую пылинку с изящного черного камзола, — вышел бы отличный царь, матушка.

— Не сомневаюсь, — подтолкнула его Марфа. «Беги, я сейчас». Когда сын ушел, она достала расписку из ящика, и, засунула ее под корсет платья — светло-зеленого шелка, отделанного брюссельским кружевом.

Женщина медленно поднялась в свою опочивальню, и, открыв серебряную шкатулку крохотным ключом изящной, итальянской работы, что висел у нее на браслете, среди других украшений, достала из нее еще один ключ — сложный, с бородками и завитками.

Невидимая, закрытая шелковыми обоями дверь, вела в маленький, узкий кабинет. «Все же очень удачно получилось, спасибо Теодору, хоть он и в Польше, а планы ремонта — его рук дело, — подумала Марфа, остановившись на пороге. «Ну, стена теперь двойная, но светло, окно на Темзу выходит, а с нее никто и не заметит, что оно тут есть».

Марфа заперла за собой дверь и подняла крышку конторки красного дерева. «Капитан Николас Кроу» — прочла она на большом конверте.

Порывшись среди писем, она достала последнее, и пробежала глазам строки: «Дорогая тетя Марта, пока я тут ожидаю свою «Независимость» — на ней семьдесят пушек и укрепленное днище, — я решил сходить в Гоа. Тут есть сведения, что Вискайно после Японии отправится именно туда, так, что постараюсь расквитаться с сеньором Себастьяном».

— Весна 1600 года, Карибское море, — тихо сказала Марта. «И после этого он не писал.

Интересно». Она положила расписку и письмо рядом — почерк был одинаковым.

— Ну-ну, — только и сказала женщина.

Достав из той же шкатулки небольшой, отделанный слоновой костью пистолет с кремневым замком, работы Марэна ле Буржуа, Марфа прочитала тонкую гравировку на золотой пластинке: «Pro Semper Fidelis Ad Semper Eadem. A.D. 1600”.

«Всегда верной от всегда неизменной, — вздохнула она, и на мгновение приложила пистолет к щеке. «Да, как раз, мы тогда вернулись из Нижних Земель, и она мне его передала — подарок на пятидесятилетие. Как это она сказала? «Раз уж вы не хотите титул, то я решила наградить вас тем, чего даже у короля Генриха пока нет, хотя этот оружейник и на него работает, большей частью, — и этак усмехнулась. Ах, Ее Величество, Ее Величество, другой такой не будет, хоть король Яков и хороший монарх, но до нее не дотягивает».

Опустив пистолет в бархатный, украшенный вышивкой мешочек, Марфа пошла в столовую.

Уже за кофе она сказала, глядя на сына прозрачными, зелеными глазами: «Я прогуляюсь немного, начинай без меня, ладно? Голова от этих бумаг разболелась, хочу на улице побыть».

— Все в порядке? — озабоченно спросил Питер.

— Конечно, — темно-розовые губы улыбнулись и Марфа, выходя из столовой, поцеловала сына в лоб.

Она вдохнула свежий, осенний воздух и быстрым шагом пошла к собору святого Павла.

Поднявшись на третий этаж, Марфа оглянулась, и, найдя нужную дверь, толкнув ее, оказалась в просторной, уставленной шкафами комнате. «Я смотрю, со времен Полли, тут ярлычков прибавилось, — усмехнулась она.

— Миссис Марта, — невидный, маленький человечек в фартуке и нарукавниках выглянул из маленькой, смежной каморки. «Чем могу помочь?».

— Мне нужно знать, где сейчас капитан Николас Кроу, — Марфа взглянула в серые, бесцветные глаза.

— Вы же знаете, я не могу…, - забормотал человечек.

— А вы постарайтесь, — велела Марфа, и положила на стол мешочек. «Это не деньги, мистер Чарльз», — сказала она.

— Ну, вы же слышали, наверное, я не достаю оружие, если не собираюсь убивать. Так что вы уж попытайтесь мне рассказать что-нибудь, потому что я, правда, не хочу развязывать это, — она кивнула на мешочек.

— Хорошо, — вздохнул мистер Чарльз и пробежался пальцами по карточкам в ящике с ярлычком «Карибское море».

— Вот, — пробормотал он, — весной 1600 года собирался в Гоа..

— Это я знаю, — прервала его Марфа. «Дальше, пожалуйста».

— Так, — в июне 1601 года был в Лондоне, в сентябре 1601 года перешел с «Желания» в капитаны «Независимости», тут детали о корабле, интересно? — поднял глаза чиновник.

— Нет, — резко сказала Марфа. «Где теперь «Независимость?».

— В сентябре 1601 года ушла на север, вдоль побережья Флориды, как сообщает наш агент в Сент-Огастене, — ответил мистер Чарльз.

— И? — подняла бровь Марфа.

— И с тех пор никто не видел ни корабля, ни капитана Кроу, — вздохнул чиновник и задвинул ящик. «Сами понимаете, море, миссис Марта».

— А вот эта запись, про июнь 1601 года, кто ее сделал? — поинтересовалась Марфа.

— Мистер Филипп, — посмотрел чиновник.

— Как бы мне с ним встретиться? — Марфа наклонила голову. «Очень хотелось бы.

Посмотрите, в каких краях он обретается, пожалуйста».

Мистер Чарльз перешел к другому ящику, и, поиграв пальцами, сказал: «Я вынужден вас огорчить. Погиб в битве при Кинсейле, в Ирландии, 24 декабря 1601 года. Ну, там еще шесть тысяч наших погибло, как помните».

— Вечная ему память, — перекрестившись, вздохнула Марфа. «Спасибо, мистер Чарльз, — она забрала со стола мешочек, и вышла, а чиновник, отерев пот со лба, пробормотал: «Ну, хоть не с порога пистолетом грозить стала, как некоторые. А я что? Все, что записано, и так говорю, а что не записано, — то дело не мое».

Он подхватил папку и вернулся к работе.

Уже подойдя к усадьбе Кроу, Марта вдруг свернула на церковный двор. Перекрестившись, она толкнула тяжелую дверь, и сев в заднем ряду — зал был пуст, — опустила голову в руки.

«Сомнений-то не остается, — вздохнула она. «Я же, как Мирьям мне сказала все, и с агентом в Женеве связалась — Майкл уехал миссионером в Бантам и не вернулся оттуда. Сгинул, наверное, в джунглях, вечная ему память. И этот, — он сжала тонкие, ухоженные пальцы в кулак, — пропал. Господи, бедная девочка, такое от брата претерпеть, что в детстве с ней возился, пестовал ее. Жив бы Степан был — своей рукой убил бы его. И письмо о Полли, что Степа оставлял, — тоже он забрал.

— Ладно, — Марфа посмотрела на изумрудный браслет, что украшал ее запястье, — Полли с Фрэнсисом через три года уже в Англии будут, Александра надо здесь воспитывать, да и Фрэнсису уже пятьдесят скоро, устал он. Тогда и скажу Полли, сама. Все равно — и Маши нет, и Джованни, и Степа погиб — уже все равно. Но пусть знает.