-Я не собирался, мистер Браун, - растерянно отозвался Тед, - но Макс никогда на такое не согласится, - он прервался, заметив усмешку на загорелом, морщинистом лице.

-Он коммунист, - Браун почесал револьвером седую голову, - коллектив сейчас проголосует за то, чтобы Макс отсюда убрался. Волк подчинится решению большинства, вот увидишь. Вернее, - поправил себя Браун, - единогласному решению.

-Конечно, - вспомнил Тед, - кроме сыновей Брауна покойных и Макса, здесь всем за тридцать, мы взрослые люди. Надо, чтобы мальчик выжил.

Они, действительно, все подняли руки. Макс растерянно встал, так и держа в руке свой карабин:

-Но, мистер Браун, Тед, товарищи…, - он оглядел их, негров и белых.

-Я не хочу, не могу…, Нельзя так! - звонко, решительно сказал Макс: «Нельзя покидать товарищей в бою!»

Браун, на мгновение, привлек его к себе.

-Волк, - шепнул старик, - Волк, милый мой…, Ты должен жить дальше. Мы так решили, - Браун усмехнулся, - и не спорь с нами, дисциплина есть дисциплина. Тед тебя проводит, - Браун кивнул на заднюю дверь, - будь осторожен. И помни, - он незаметно перекрестил Макса, - провозгласите свободу по всей земле. Беги, Волк, - он подтолкнул юношу, - сражайся дальше и расскажи о нас.

-Расскажу, - обещал себе Макс, чувствуя горячие, быстрее слезы на глазах: «Я доберусь до Европы, бабушка обо всем напишет, а я  поеду в Италию или в Россию. Товарищи…, - он сглотнул: «Товарищи, я горжусь тем, что был с вами в одном строю».

Тед аккуратно поднял засов на двери.

-Иди к реке, - велел он, - и отдай мне оружие, даже револьвер. Милицией весь город кишит, если они тебя поймают, не пощадят. Спускайся вниз, вдоль Потомака, ночуй в лесу. Осень теплая. Как отойдешь миль на сорок, можешь не прятаться. Деньги у тебя есть, доберешься до Нью-Йорка.

-Тед, - Макс обнял его. От мужчины пахло порохом и кровью. «Он пять человек убил, когда мы арсенал захватывали, - вспомнил Макс: «А я  троих. Зачем я считаю, понятно, что это теперь  навсегда».

-Тед, - продолжил юноша, справившись с собой, - Тед, я верю, на этой земле не будет рабства,  скоро. И ты не волнуйся, - Макс помолчал, - я позабочусь о Полине, о сестре твоей…

-Бет скажи, чтобы замуж выходила только по любви, - усмехаясь, велел ему Тед: «И Полине…, - он прервался, - Полине передай, что я ее любил, всегда. Забери ее в Европу…., - Тед махнул рукой и поцеловал высокий лоб Макса: «Иди, милый».

Он приоткрыл дверь и прислушался. Было тихо, только от здания арсенала доносились чьи-то возбужденные голоса.

-Туда не суйся, - велел Тед, и толкнул Макса на пустынный двор. «Все хорошо, - Тед проследил за юношей, -  а что куртка у него грязная, рабочий и рабочий. Оружие я у него все забрал, слава Богу, только нож оставил».  Тед увидел, как белокурая голова исчезла в проходе, что вел к забору арсенала, и облегченно вздохнул.

Он запер дверь и услышал голос Брауна: «У нас парламентер, посмотри-ка». Тед взглянул в щель между досками: «Вот оно как. Пожалуй, я отправлюсь ему навстречу, мистер Браун». Тед еще раз посмотрел на Дэниела. Кузен стоял посреди двора, в рубашке и бриджах, белый флаг был воткнут в землю. Дэниел поднял над головой руки и раскрыл ладони.

-А в сапоге у него револьвер, - пробурчал кто-то: «Сейчас мы ему голову разнесем».

-Не надо, - оборвал Браун: «Послушаем, что они, - старик издевательски усмехнулся, - нам предлагают».

Тед снял свою истрепанную, холщовую куртку. Открыв тяжелую, парадную дверь, вскинув руки, он пошел навстречу Дэниелу.

Капитан Горовиц подождал, пока Тед остановится и холодно сказал: «Я знал, что ты здесь. Макс тоже там? - Дэниел взглянул на здание склада.

-Макса с нами нет, - спокойно ответил мужчина. Дэниел понял: «У него седина в бороде. Отросла, за эти дни. Теперь и не скажешь, что он когда-то преуспевающим адвокатом был, от лучших портных одевался…». Тед повел мощными плечами под запотевшей, в пыли и крови рубашкой: «Ты зачем пришел, Дэниел? Ты ведь не собираешься, - Тед усмехнулся, - меня отсюда вывести? Я, хоть и твой родственник, но виновен в том, что поднял вооруженное восстание против правительства. За это полагается смертная казнь. Я законы знаю».

Во дворе было тихо, из рощи, куда отошли пехотинцы, не доносилось ни звука. «Лейтенант Грин и его люди ждут моего сигнала, - вспомнил Дэниел, - если восставшие откажутся сложить оружие, мы начинаем атаку».

-Тед, - умоляюще сказал Дэниел, - Тед, я не хочу, чтобы гибли люди. Пехота, гражданские лица…Никто не хочет, поверь мне. Сдайтесь, и…- он замолчал.

-И нас вздернут после быстрого трибунала, - грубо отозвался Тед: «Какая разница? Мы предпочитаем умереть с оружием в руках, как защитники Масады. Ты читал Иосифа Флавия, Дэниел, ты должен помнить: «Нашим почетным саваном будет сохраненная свобода». Прощай, - мужчина повернулся и пошел к дверям склада.

Дэниел догнал его: «Тед, зачем? У тебя жена, сестра…, Я обещаю, если ты никого не убивал, ты отделаешься тюремным заключением…, Ты думаешь, что этим, - Дэниел обвел рукой двор, - ты сможешь отомстить за родителей? Майкл  тебе написал, когда ты вышел из тюрьмы: «Мстить надо языком закона, а не пулями».

Красивые губы дернулись, черные глаза похолодели.

-Это ваша месть, - процедил Тед, - месть белых. Я цветной и буду мстить по-своему, понятно?  Пятерых белых я убил, и буду убивать дальше, - он оттолкнул Дэниела. Тяжелые двери склада захлопнулись. Дэниел, сжав зубы, идя к роще, показал Грину и его людям опущенный вниз большой палец.

Все было очень быстро. Они попытались открыть двери молотками. Дэниел, уклоняясь от свистевших из окон пуль, крикнул: «Принесите что-нибудь другое!». С десяток морских пехотинцев навалились на переносную лестницу, двери затрещали, опрокинулись  внутрь. Дэниел, с лейтенантом Грином, влетели в задымленную, темную комнату. Пуля чиркнула его по щеке. Дэниел успел подумать: «Как у дедушки Вулфа. Его в Бостоне задело, когда они чай в гавани топили. Капитан Кроу в него выстрелил. А в меня, - он поднял карабин, - кажется, Тед».

Он стоял, высокий, с револьвером в руке, беспрерывно стреляя, защищая своим телом кого-то. «Это Браун, - крикнули сзади, - взять его!»

-Тед, дай мне к ним выйти, - приказал Браун, - хватит!

-Не хватит, - зло отозвался Тед и навел револьвер на Дэниела.

-Он тоже белый, - пронеслось в голове у мужчины, - такой, как все они….

Тед выстрелил и ощутил  боль в животе. Горячая кровь хлынула потоком, он сполз на пол и увидел серые, спокойные глаза капитана Горовица. Дэниел вытащил штык, потянув за ним синеватые завитки кишок, и еще раз ударил им Теда, прямо в горло. Тот вытянулся и захрипел.

Дэниел посмотрел на седобородого, огромного мужчину, с карабином в руке.  Браун поднял оружие, но лейтенант Грин, со всего размаху, рубанул его по руке офицерской саблей. Браун упал на колени рядом с трупом Теда. Дэниел услышал его тихий голос:  «Только кровь смоет великое преступление этой греховной страны».

В комнате настала внезапная, звонкая тишина. Дэниел, глядя на разорванное горло Теда, отчего-то вспомнил: «Как пали герои в битве! Больно мне за тебя, брат мой Йонатан…, Как пали герои, погибла сила ратная!». Он наклонился и закрыл черные, спокойные глаза убитого.

Мокрый снег летел над серой водой Гудзона. Толпа на пароме осаждала трап. Высокий, широкоплечий юноша в потрепанной, суконной куртке натянул пониже вязаную шапку грубой шерсти и оглянулся. Слежки не было.

Спускаясь на деревянную, грязную пристань, юноша вспомнил, как он лежал в осеннем, тихом перелеске у Потомака, смотря на высокое, синее небо. Пахло палой листвой, плыла белая, невесомая паутина. Он плакал, не вытирая слез с лица. Когда он добрался до Нью-Йорка, Полина и Бет уже знали о смерти Теда. Полина строго велела Максу даже носа не высовывать из города. Тетя поселила его в дешевом пансионе на Бауэри: