Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Дина отчего-то вспомнила, как Ханеле, еще перед ее свадьбой, сказала: «К вам придет человек, и отдаст вам самое дорогое. И вы это возьмете».

- Или люди…, Не помню. А больше ничего она не сказала. Ни про выкидыши мои, ни про троих мальчиков, что мертвыми родились. Одна Шуламит у нас, и все. И больше детей не будет. А ведь она все видела. Что теперь делать, если она не говорит дурных вещей.

-Авиталь пишет, что у них тоже все хорошо, -  закончила Шуламит. Посмотрев на мать серыми, отцовскими глазами, девочка хмыкнула: «Хотела бы я, чтобы бабушка Ханеле сказала, за кого я замуж выйду».

-За юношу, - усмехнулась Дина. Она передала дочери тяжелую книгу: «Посчитай проценты Горовицей за первые три месяца этого года, и зови господина Манделя».

Шуламит проскользнула в дверь. Дина, как всегда, подумала: «Ничего страшного. Просто на нашей фамилии ее муж будет, вот и все. Как она в возраст войдет, очередь из сватов выстроится. Единственная наследница. Она и так во всех книжках, отсюда до Нью-Йорка. Опять же, этот мальчик, Джошуа, сюда приезжает. Он ее, правда, на год младше, но это не страшно. Хотя вряд ли госпожа Горовиц разрешит правнуку на Святой Земле остаться».

-А где рав Судаков? - услышала Дина удивленный голос. Она поправила атласный, серо-зеленый тюрбан, что закрывал ее волосы. Отложив механическую ручку, поднявшись, женщина радушно сказала: «Добро пожаловать на Святую Землю, господин Мандель. Рав Судаков глава ешивы, глава раввинского суда, надзирает за кашрутом…., Сами понимаете, - Дина развела руками, - делами занимаюсь я».

Закрытое, строгое платье из такого же, серо-зеленого муара, переливалось в свете полуденного солнца. Мандель заметил золотые часы на браслете, что выглядывал из-под отделанного кружевом, глухого рукава. На носу и щеках у нее были мелкие веснушки.

-Как-то не принято..., - пробормотал торговец.

Госпожа Судакова надела очки и пристально посмотрела на него. «Задумает она о поле, и приобретает его; от плодов рук своих насаждает виноградник, - процитировала женщина.

-Вы будете спорить с царем Шломо, благословенной памяти? - поинтересовалась Дина.

-Нет, - обреченно признал Мандель, опускаясь в уютное, обитое кожей кресло. «Не буду, госпожа Судакова.

-Вот и славно, - она достала черновик контракта. Дина пробежала его глазами: «Начнем».

Амстердам

Кровать пациента отгораживали холщовые занавески. Доктор Кардозо, вытерев руки, взглянул на студентов, что собрались в палате: «Господа, я неоднократно говорил, что необходимо менять халаты после того, как вы побываете в прозекторской. И обязательно мыть руки в растворе хлорной извести. Доктор Земмельвейс, в Вене, этими мерами добился того, что смертность матерей в родильном отделении снизилась в семь раз».

-Доктор Земмевельвейс сумасшедший, - пробормотал кто-то. «При всем уважении к вам, доктор Кардозо, нет ни одного доказательства...»

Шмуэль чиркнул спичкой. Закурив, врач нарочито спокойно сказал: «Мне не нужны никакие доказательства, герр Таубер. Мне достаточно анализа цифр смертности за последний год. С тех пор, как я вернулся из Южной Африки и ввел новые правила обращения с больными, в Лейденском университетском госпитале стали меньше умирать. Всем быстро переодеваться и мыть руки! - велел он.

Студенты покорно вышли. Шмуэль, приоткрыл окно. Шел бесконечный, мелкий дождь, на выложенном булыжником дворе госпиталя понуро стояла запряженная в телегу лошадь. Он увидел, как из прозекторской вынесли гроб, и  стряхнул пепел: «Мы, конечно, не всесильны. Проклятое заражение крови, мама от него умерла. Одной хлорной известью его не победишь».

Он  услышал веселый голос пациента: «Доктор, вы курите, а мне тоже хочется».

- Я к вам уже иду, - Шмуэль, невольно улыбнулся.

Он отдернул занавеску и присел на кровать.

-Сейчас студенты помоются, - Шмуэль передал больному портсигар, - посмотрим напоследок вашу ногу, капитан ван дер Вельде, и поедем потихоньку в операционную, - он коснулся запястья пациента и посчитал пульс. «Ровный, - бодро сказал Шмуэль, - вы не волнуетесь совсем. Так и надо».

Капитан помолчал, затягиваясь сигарой.

-Отменный табак, - заметил он. «Доктор, - серые глаза взглянули на Шмуэля, -  как же так? Неужели это, - пациент указал вниз, на прикрытую простыней ногу, - случилось потому, что я искупался в реке?»

-Я видел такие язвы, капитан, - Шмуэль провел ладонью по его  лбу: «Жара нет. Она вообще почти безболезненна, эта язва. Только, конечно, ее никак не вылечить».

-Видел, - повторил врач, - когда работал в Кейпе. Она распространена в Западной Африке. Вы как раз в Гвинее купались, как вы говорили, когда корабль там стоял. Скорее всего, в воде тропических рек и озер присутствуют какие-то организмы, пока неизвестные человеку. Мой вам совет на будущее, избегайте их.

-Я теперь в Амстердаме буду сидеть, - пробурчал ван дер Вельде, - в отставке. Какой из меня моряк без ноги?

-Это еще почему, - ободряющим тоном сказал Шмуэль, - мы вам ниже колена ее ампутируем. По мачтам вы не карабкаетесь, а торговый флот переходит на силу пара. Я сюда из Кейпа на таком судне шел. Вам всего сорок, мы ровесники, я вас на два года младше, капитан. Еще походите и в Батавию, и на Кюрасао, обещаю вам.

-Хороший вы врач, - отозвался ван дер Вельде. «Спасибо вам».

-Спасибо скажете, когда в свой следующий рейс отправитесь, - усмехнулся Шмуэль, и прислушался: «Тушите сигару, студенты возвращаются».

Он подождал, пока все вынут тетради с карандашами. Откинув простыню, врач велел: «Записывайте, и пусть каждый рассмотрит эту язву поближе. К сожалению, консервативного лечения пока не существует. Единственный путь, это ампутация, тем более, когда  затронута кость».

Шмуэль увидел, как побледнели лица студентов, как кто-то сглотнул и отвернулся, часто задышав. Разозлившись, он добавил: «Не только рассмотрите, но и потрогаете руками, господа. Она не заразна. Таким путем, я имею в виду».

-Зачем, доктор Кардозо? - удивился кто-то. «Все равно, вы будете оперировать...»

-Резать, легче всего, - Шмуэль смотрел на изъеденную, почерневшую кость, окруженную воспаленной, красной, плотью. «Плох врач, который, не разобравшись в причинах болезни, берет в руки нож. А теперь слушайте, - велел он, - и внимательно».

Он вышел из госпиталя, когда уже стемнело. Посмотрев на свой хронометр,  Шмуэль облегченно подумал: «На поезд я успеваю. Поужинать с детьми смогу, в кои-то веки».  На перроне было многолюдно. Шмуэль увидел дымок на горизонте: «И в Брюссель поезда ходят, и в Париж. Конечно, все еще случаются аварии.  Бенедикт с Антонией так погибли, шесть лет назад, в Медоне. Локомотив и вагоны сошли с рельсов. И вдовствующая герцогиня с ними была, и Элиза..., Один Жан выжил. Правда, инвалидом стал, пришлось ему в отставку уйти. Но ничего, женился там, в своем Ренне. Дочке три года. Тоже Элиза. У тети Марты пятеро правнуков».

Подошел поезд. Шмуэль почувствовал, как в толпе, у входа в вагон, чья-то ловкая рука опустила ему в карман редингота конверт.

В Амстердаме, идя домой, он остановился на набережной Зингеля и прочел короткую, в несколько строк, записку.

-Значит, начинаем, - хмыкнул Шмуэль, закуривая. Он порвал бумагу на мелкие клочки и бросил в темную, тихую воду канала, блестевшую в свете газовых фонарей. Через месяц ему надо было поехать в Схевенинген и положить в оборудованный тайник ключи и адрес снятой в Амстердаме комнаты.

-А больше тебе ничего делать не надо, , милый мой- сказал ему герцог еще зимой, через несколько недель после того, как Шмуэль вернулся из Южной Африки.

Они сидели в рыбацкой таверне, как раз в Схевенингене. Прозрачные, светло-голубые глаза кузена усмехнулись: «Загар у тебя отличный. Но виски уже седые».

-У нас все рано седеют, а у тебя, - Шмуэль оценивающе взглянул на герцога, - хоть ты меня на десять лет старше, еще ничего не заметно. Хотя ты светловолосый.

1591
{"b":"860062","o":1}