-В Упсалу я в платье приеду, - подумала Мэри, медленно отпивая кофе. «Но я ему все равно не нравлюсь - ни в сюртуке, ни в платье. Разве что только без платья..., - она часто задышала и одернула себя: «С ума сошла! Он джентльмен, он никогда себе такого не позволит. Не выставляй себя на посмешище. Умрешь старой девой, как та дама во Флоренции, вот и все».

Она вспомнила пахнущую воском и пылью гостиную, и смешливый, надтреснутый голос седоволосой, в темном платье женщины: «Я здесь уже тридцать лет сижу, дорогая моя. Отца нашего общего знакомого помню, как он еще молодым человеком был».

Женщина протянула ей перевязанные лентой конверты: «Все зашифровано, так что беспокоиться не о чем».

-А почему сюда? - вдруг спросила Мэри, оглядывая старую, потрепанную мебель, потускневшие портреты на стенах.

-Моя мать итальянка была, - женщина пожала плечами, - я с детства язык знаю. Отец мой  работал, здесь, в Италии. В Риме, - она посмотрела вдаль. «Так я в стране и осталась, после его смерти. Замуж меня не звал никто, сама видишь, не красавица..., - Мэри взглянула на карты, что лежали на круглом столе и решительно попросила: «Погадайте мне, пожалуйста».

Женщина только улыбнулась тонкими, бледными губами. Тасуя колоду, она вгляделась в карты: «Дитя у тебя будет. Вот только..., - она замялась и махнула рукой: «Нет, ерунда. Иди, я клиентку жду. Тайные ритуалы египетской магии будем практиковать, - она выразительно закатила серые, острые глаза.

-Дитя..., -  повторила Мэри. Дернув уголком губ, девушка  убрала письмо в блокнот. «Все это чушь, - напомнила она себе. Бросив на стол деньги, Мэри вышла в сияющий, летний полдень.

Толпа медленно фланировала по Стрэнду. Мэри, приглядевшись, увидела знакомую, винно-красную, соломенную шляпку. Она догнала сестру - Мораг застыла перед витриной посудной лавки: «Добрый день, милая».

-Как ты думаешь, - Мораг все смотрела на веджвудский сервиз, - он сильно побьется, если его морем везти?

-Если вы попадете в шторм, - сочно ответила Мэри, - от него вообще ничего не останется. Купишь в Бостоне фарфор, у нас свои фабрики есть...

Мораг сморщила нос: «Американский - очень грубый, а британские товары у нас дороже». Она повертела на плече шелковый зонтик: «Придется тратить деньги дома. Не то чтобы у нас их не хватало, - усмехнулась девушка.

-Ты куда? - она оглядела сюртук сестры.

-На работу, - Мэри махнула рукой в сторону собора Святого Павла. «А ты на Ганновер-сквер? Майкл сказал мне, что вы из отеля съехали».

-Тедди надо в контору, - недовольно ответила Мораг, -  пришлось прервать медовый месяц. Я бы еще в отеле пожила, - она блаженно закатила темные глаза, - там серебряная ванна и мраморный пол в умывальне.

-На Ганновер-сквер все то, же самое, - недоуменно пожала плечами Мэри. Они медленно пошли на восток.

-Там слуг нет, - Мораг поджала алые губы, - все в Мейденхеде. Приходится самой все делать…

-Можно подумать, - язвительно заметила Мэри, - что дома это за тебя кто-то делал. Подумаешь, обед приготовить…

-Мы в отели ходим обедать, - вздернула нос Мораг, - я сказала Тедди, что у нас медовый месяц, и я хочу его провести так, как положено. Тем более,  мы скоро  уже отплываем.

-А сейчас ты куда? - спросила Мэри, когда они вышли на площадь, к собору.

-К Тедди, в контору, - сестра все улыбалась. «Хочу его развлечь немного. Впрочем, ты все равно не поймешь, как».

-Что тут понимать, - пробормотала себе под нос Мэри, глядя на то, как покачиваются стройные бедра сестры под шелковым, гранатовым платьем. «Это новое какое-то, - сказала она себе. Свернув в боковую улицу, Мэри постучала в синюю дверь неприметного, трехэтажного дома.

Тедди поднял голову от бумаг, и устало потер глаза: «Кофе, отлично. Большое спасибо, Саймон. Эти конверты, - он передал мальчику пачку, - едут в Бат, и сбегай в контору мистера Эджвика, это  за углом, - скажи, что я подтверждаю сегодняшний обед. У меня в клубе,  в семь вечера».

-Узнаем  о том деле, что Эджвик вел в Манчестере, - усмехнулся Тедди, - это может быть полезно для тяжбы с патентами. Если бы не дядя Джон, и не Питер с Джованни - меня бы никогда в жизни в Брук-клуб не приняли. Но дядя Питер там, в правлении, замолвил за меня словечко. Так бы еще в кандидатах сидел. Что такое, Саймон? - Тедди недоуменно посмотрел на него.

Мальчик покраснел: «Там миссис Бенджамин-Вулф, она хотела без доклада пройти, но вы ведь велели...»

-Велел, - согласился Тедди, поднимаясь. «Ты делами займись, Саймон. Она в приемной?»

Мальчик кивнул, исчезая. Тедди отхлебнул кофе и закурил сигару: «Говорил же я ей...»

Он закрыл за собой дверь приемной и увидел стройную спину жены. Мораг стояла, рассматривая мраморный бюст Цицерона. Скульптор придал  лицу римлянина черты мистера Бромли.

Тедди стряхнул пепел: «Мораг, я тебе неоднократно повторял - я здесь работаю. Тебе нельзя тут появляться, тем более...»

Она повернулась. Порхнув к нему, положив голову на его руку, жена шепнула: «Я знаю, знаю, милый, прости меня, я очень соскучилась..., Пойдем, пожалуйста..., - Мораг потянула его в сторону обитого бархатом дивана.

-Нет, - Тедди стряхнул ее руку и раздельно повторил: «Я работаю, Мораг. И не надо меня беспокоить дома, в кабинете или библиотеке. Есть время, и есть место, вот и все. Здесь, - он обвел рукой приемную, - контора, а не супружеская спальня. Так же будет и в Бостоне. Ты что-то еще хотела? - он взглянул на зардевшиеся щеки.

-Он не даст денег, - панически подумала девушка. «В тот раз, за жемчуга, когда я потом сказала, что  отложила ожерелье, он только рассмеялся и спросил: «Сколько?».  Но тогда мы до дивана добрались..., а сейчас…»

Мораг сглотнула: «Я браслет видела, рубины и бриллианты..., У меня не хватило денег, и я написала...»

-Дай ее сюда, - потребовал муж.  Мораг покорно достала из бархатного мешочка расписку. Тедди посмотрел на цифру и, сдерживаясь, заметил: «Это я заплачу, Мораг. Но в последний раз. В Бостоне ты будешь получать триста  долларов на хозяйство в месяц, и сто на булавки. Это все».

-Но мне нужны драгоценности, платья..., - вскричала девушка. «Тедди, как ты можешь?»

-Могу и буду, - его лазоревые глаза похолодели. «Драгоценности я тебе буду дарить, это моя обязанность, как мужа. На сто долларов можно сшить пять платьев, и еще сдача останется. Саймон тебя проводит, - он распахнул дверь, - мне надо вернуться к работе.

Мораг раздула белые ноздри: «Мне кажется, у меня сегодня начнется мигрень, Тедди».

-Очень хорошо, - он усмехнулся. «У меня деловой обед в клубе, а потом  надо посидеть с документами. Рэйчел тебя приглашала поехать в этот сиротский приют, в Уайтчепеле, с преподобным Адамсом. Посмотреть, как там поставлено дело. Я бы на твоем месте  не отказывался. При нашем положении в обществе, мы должны заниматься благотворительностью».

Мораг помолчала и сладко улыбнулась: «Конечно, любимый».

-Вот и славно, дорогая, - он наклонился и поцеловал девушку в щеку. Дверь за ним закрылась. Мораг, вдыхая запах табака, сплела свои белые, нежные пальцы.

-В  Америке найдется много богатых мужчин, они будут счастливы меня побаловать. Тот же дядя Меир, например, - Мораг завязала ленты шляпки. Встряхнув головой, девушка вышла из приемной.

Рыжеволосая, голубоглазая девочка в бархатном платьице проковыляла к украшенной гирляндами елке. Она восторженно всплеснула руками: «Еще!». Мартин Кроу закатил глаза: «Берешь гирлянду и сама вешаешь. Сюда, где пониже. Сиди, - он посмотрел на вторую девочку, что устроилась на ковре с альбомом, - ты же вся измазалась!»

-Она рисует, - добродушно заметил Франческо ди Амальфи. Он сидел на диване, тоже с альбомом, и быстро что-то набрасывал. 

-Иди сюда, я тебе ее покажу, - позвал он Мартина.

-Ты ее видел? - лазоревые глаза мальчика широко раскрылись.