Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

-У меня морщины, - Джон  закурил. «Со всей этой неразберихой, - Франция вот-вот запылает, Австрия и Венгрия тоже, у нас чартисты митингуют, - я даже поесть не успеваю. Маленький Джон теперь при мне. Вернулся Южной Африк. Будет немного легче. В общем, - он коснулся плеча Шмуэля, - ты понял. Приедешь сюда, тайник я тебе показал, а больше тебе ничего знать не надо».

-Я даже не знал, что Маленький Джон был в Южной Африке, - пробурчал Шмуэль. «Но я все сделаю, конечно».

-Он там в других местах обретался, - коротко ответил герцог. «Вполне успешно, надо сказать. В экспедициях Ливингстона участвовал. Но до того водопада, о котором дядя Питер рассказывал, они пока не добрались».

-А что слышно о кораблях Франклина? - спросил Шмуэль. «Нашли они Северо-Западный проход?»

-Ничего о них не слышно, - герцог помрачнел. «Слава Богу, что тетя Марта и дядя Питер туда юного Стивена Кроу не отпустили. Хотя он рвался, конечно. Капитан Крозье ему предлагал юнгой наняться, но мальчику тогда всего пятнадцать лет было. Я, когда ходил к берегам Ледяного Континента, думал, что мы найдем корабль сэра Николаса и леди Констанцы, однако, он, видимо, там и затонул. Со всеми сведениями о Северо-Западном проходе. Были слухи, что сэр Николас его открыл, еще два века назад».

-Это как слухи о папке леди Констанцы, той, что в Ватикане лежит, - присвистнул Шмуэль.

-Дядя Джованни перед смертью все жалел, что ничего оттуда не скопировал, - вздохнул герцог, - впрочем, он, как ту папку видел, не знал, кто он сам такой. Стивен сейчас в Кембридже, учится. Будет паровым флотом заниматься, и еще кое-чем, - герцог поднял бровь.

-Насчет ее светлости, - Шмуэль передал герцогу флакон темного стекла, - это масло того самого индийского дерева, о котором я тебе писал. Гиднокарпус. В Батавии я им лечил,- Шмуэль замялся, - подобное. Довольно успешно. Три ложки в день. Оно вызывает рвоту, придется потерпеть.

-Спасибо, - герцог спрятал склянку в карман суконной, потрепанной куртки, - как сам понимаешь, она никогда не оправится. Но немного легче ей будет.

Они  помолчали, и Шмуэль добавил: «В Лондоне оно тоже есть, это масло. Врачу, что за ее светлостью наблюдает, я письмо послал. Потом  у него будешь забирать новые флаконы. Мне очень жаль, - вдруг сказал Шмуэль. «Очень, Джон».

-Мы привыкли, - коротко ответил герцог.

-Скоро двадцать лет, как..., - он не закончил и улыбнулся: «Не буду тебя задерживать, ты год жену не видел».

Шмуэль вышел в сырую, пахнущую близким морем ночь: «Год. А он, те самые почти двадцать лет.  Правильно я сделал, что Авиталь и детей здесь оставил. Тропики не место для семьи. Хотя мама со мной в Батавии жила, но она ведь врач. Врачам легче. Впрочем, все это ерунда. Пока сам не заразишься, не знаешь, как себя поведешь».

Он дошел до дома и посмотрел на кусты роз в палисаднике: «Летом  все зацветет. Будем с Авиталь сидеть на скамейке, и смотреть, как дети играют. Господи, как хорошо дома».

В передней пахло миндалем и ванилью. Авиталь, с испачканными в муке руками, выглянула из кухни. Шмуэль, наклонившись, едва успел ее поцеловать, как из гостиной выбежали дети, Давид и Мирьям, погодки. Прыгая, перекрикивая друг друга, малыши полезли к нему на руки.

После обеда Авиталь уселась в большом кресле у камина, и принялась проверять тетради. Она преподавала в той самой еврейской школе для девочек, которую когда-то открыла Джо. Шмуэль устроился у ее ног, на ковре, и сказал детям: «Ну, слушайте».

Он всегда рассказывал им о своем дне. Давиду было восемь, Мирьям семь. Они оба говорили, что хотят стать врачами. «Ампутация прошла удачно, - закончил Шмуэль, -  а потом я писал истории болезни и больше ничего сегодня не случилось».

Темноволосый, темноглазый Давид  подпер подбородок кулаком: «Врачу надо не только уметь лечить, папа. Надо быть очень аккуратным».

-Да, - хитро усмехнулась Мирьям. У нее были прозрачные, большие, светло-голубые глаза ее прабабушки. Когда она родилась, Дебора, взяв внучку на руки, ласково покачала младенца: «Она на тетю Джо похожа. Да и на меня, - она ласково коснулась головы новорожденной, - и на маму мою. Красавица, - она присела на кровать и подала девочку Авиталь.

Мирьям вздернула подбородок: «Я очень аккуратная, Давид. Не то, что ты. Папа, - она подергала Шмуэля за рукав рубашки, - а можно, я поеду в Америку. Ты говорил, что бабушка Эстер хочет открыть медицинский колледж, где будут учиться девочки.

-Если бабушка Эстер чего-то хочет, - отозвалась Авиталь, - она этого добивается, милая.

Когда Давид укладывал детей спать, дочь, зевая, свернулась в клубочек: «И кинжал я в Америку возьму, папа. Это ведь мой кинжал, не Давида, - она, было, приподнялась на локте, но Шмуэль поцеловал ее: «Давид спит давно, и тебе пора. Возьмешь, конечно».

Дождь шуршал за ставнями спальни. Авиталь, в кружевной рубашке, сидела, поджав под себя ноги, расчесывая длинные, густые, темные волосы. Шмуэль взял у нее серебряный гребень: «Теперь я. А ты отдыхай»

В ее больших глазах играли искорки огня. Авиталь рассмеялась: «Я тебе не говорила. Когда ты с мамой своей в Иерусалим приехал, после Батавии, все наши девушки  в тебя влюбились».

Он приподнял волосы и поцеловал нежную, сладкую шею.

-Я знаю, - усмехнулся Шмуэль, - видел, дорогая моя. А я в тебя влюбился, и сразу пошел к этому вашему раву Коэну, - он все не мог оторваться от нее. Авиталь, повернувшись, взметнув волосами, забрав у него гребень, бросила его на пол. «И что рав Коэн, - поинтересовалась она, медленно снимая с мужа рубашку, - что он тебе сказал?»

-Что ты очень скромная и благочестивая девушка из хорошей семьи, - он развязал кружевные ленты на вороте ее рубашки и зажмурился. Белая кожа играла золотом, как, будто вся она, светилась изнутри.

-Я такая и есть, доктор Кардозо, - подтвердила Авиталь, опускаясь на спину, увлекая его за собой. Потом Шмуэль заснул, положив ей голову на плечо. Женщина лежала, обнимая мужа, вспоминая раннее утро в Иерусалиме. Она вышла, дрожа от холода, из миквы. Мать, вытирая ее, улыбнулась: «Ты счастлива будешь, милая. Только вот..., - она не закончила. Серые глаза, будто подернулись пеленой, и мать заговорила о  чем-то другом.

-Все будет хорошо, - твердо сказала себе Авиталь, слыша, как ровно, размеренно бьется сердце мужа. Она заснула и видела хупу, под звездами Иерусалима. Авиталь вспоминала, как отец, в праздничной капоте, в собольей шапке, танцевал перед ней, держа в руке связанные платки. Она слышала пение, и крики «Мазл тов!». Под ногой Шмуэля захрустел бокал. Авиталь, почувствовав прикосновение его крепкой, надежной руки, облегченно выдохнула. Она повернулась на бок и повторила: «Все будет хорошо».

Брюссель

Дождь хлестал по булыжникам Гран-Плас. Потоки воды бежали в канавах, над городом нависло, серое, промозглое небо. Молодой человек в скромном, промокшем насквозь рединготе, миновал  пустынную площадь. Не доходя до здания Оперы, он свернул направо. У подъезда висела гравированная табличка: «Поль Мервель, доктор права, член Коллегии Адвокатов Брюсселя». Юноша свернул суконный, потрепанный зонтик, и погладил короткую, каштановую бородку: «Господи, только бы мадам Жанны здесь не было. И дети, детям надо сказать…, И мадемуазель  Полине. Нет, пусть месье Поль это сделает, я не могу».

-Воскресенье, - вспомнил юноша, услышав гул колокола, что плыл над городом. «Хоть клерков не встречу. А может, - он все переминался с ноги на ногу, - может, они все у мадам Жанны…, тогда придется к ней идти».

Он постучал молотком в дверь  и услышал смешливый голос: «Иду, иду. Дождь вас не остановил, месье Этьенн».

Поль Мервель, в домашней, бархатной куртке,  с чашкой кофе в руках, открыл дверь. Он постоял на пороге: «Прости. Ко мне Этьенн должен был приехать, из Льежа, тамошний глава рабочей ассоциации. Заходи, пожалуйста, - он отступил. Юноша, оказавшись в скромно обставленной передней, прислонился к стене.

1592
{"b":"860062","o":1}