Звезды отражались в ее глазах блестящими точками, она кричала, вцепившись длинными пальцами в его плечи. Легко перевернув его, устроившись сверху, женщина простонала: «Хочу еще! Всегда, всегда хочу!»

Ее растрепанная, рыжая голова лежала у него на плече. Черный Волк прижал ее к себе: «Я увезу тебя на запад, завтра же, на рассвете. Ты всегда, всегда будешь моей,  Рыжая Лиса…, Я больше не стану воевать, никогда. Я буду только любить тебя…- она откинулась назад, ее волосы пахли дымом костра и травами прерии. Лошади, услышав ее низкий, почти жалобный крик, тихо заржали.

Потом он целовал ее худые лопатки, ее ласковые руки, что гладили его по голове. Отдышавшись, Менева смешливо сказал: «Больше так не делай. Я хочу детей от тебя, много».

-Не буду, - услышал он ласковый голос. Она подняла голову. Менева, поцеловав ее прямо в лукавую улыбку, велел: «Пошли. Накроемся шкурами и будем спать. Ты теперь моя жена, навсегда, Рыжая Лиса, пока мы живы. Утром я возьму тебя, как положено, - он рассмеялся и, подняв ее на руки, шагнул в палатку, - а потом отправимся домой».

Уже засыпая, чувствуя его тепло, - он обнимал ее, - Констанца зевнула: «Отлично. Я с утра миль тридцать на восток сделаю. Там Хаим ждет. Этот Черный Волк пока воевать не собирается. Он мне говорил, -  он что-то вроде душеприказчика сейчас.  Он должен встретиться с родственниками умершего шамана».

Констанца  спокойно заснула. Менева лежал, улыбаясь, видя перед собой ее - обнаженную, купающуюся в горном, теплом озере, белую, как облако. Свою жену.

В палатке еще было темно, когда Констанца одним быстрым, неуловимым движением высвободившись из его объятий, - неслышно оделась. Она засунула в карман свой блокнот: «Может быть, записку ему оставить? Зачем, он читать не умеет».

Женщина посмотрела на его длинные, темные ресницы, на спокойное, еще совсем, юношеское лицо. Выйдя наружу, тихим свистом подозвав своего гнедого , Констанца растворилась в прерии, исчезнув на востоке - там, где над равниной уже поднималась тусклая, ранняя заря.

Палатка стояла на берегу тихой, небольшой реки. Хаим потянулся и вдохнул свежий, утренний ветер: «Позавтракаем и поедем обратно в лагерь. Так, говоришь, он не собирается нас атаковать?»

-Он совсем мальчишка, - Констанца пошевелилась: «Не, чета тебе, лейтенант Горовиц. Что это я чувствую?»

-Вот что, - он усмехнулся: «Хочу еще. У меня сейчас два года никого, кроме индианок, не будет, дорогая моя. И то, - он поставил ее на четвереньки, - мимоходом, что называется. Не так, как с тобой».

-А как со мной? - простонала Констанца.

-Хорошо, - сказал он сквозь зубы. «Очень хорошо».

Палатка колыхалась. Человек, что лежал неподалеку в высокой траве, - затаился. Он легко выследил женщину. Проснувшись, Менева подумал, что она ушла купаться. Он обыскал все вокруг, а потом увидел следы копыт, что уходили на восток.

Он нашел их здесь, почти у великой реки. Мужчина, что встретил ее, был белым, - светловолосым, сероглазым. Он был хорошо вооружен. Менева, закрыв глаза, стараясь не слушать ее стоны, сказал себе: «Я не могу. Не могу его убивать, не могу осквернять душу Канжди. Но потом…»

Прерия огласилась ее криком. Менева, почувствовав слезы у себя на глазах, шепнул: «Она все равно придет ко мне. У нее наша душа, я это знаю, не может быть иначе…»

Он отполз назад и увидел мужчину. Тот, выйдя из палатки, помочился на траву. Он стоял, расставив ноги, как хозяин. Оглядывая прерию, он улыбался - надменно, гордо.

-Лейтенант Горовиц, - донесся до Меневы ее смешливый голос, - я жду! Я тебя просто так не отпущу!

-Я и сам просто так не уеду, - согласился мужчина. Сплюнув, он откинул полог, исчезая внутри.

-Лейтенант Горовиц, - повторил Менева и положил руку на свой нож: «Я никуда не тороплюсь. Я его найду, и ее  тоже».

Он, было, подумал о том, чтобы перерезать сухожилия его жеребцу, но потом одернул себя: «Не след калечить невинное существо. А вот его, - Черный Волк поиграл ножом, - я убью. Убью, и Рыжая Лиса вернется ко мне. Родит мне детей…»

Менева неслышно поднялся. Вернувшись в рощу, он потрепал по холке своего вороного коня.

-Я еще вернусь, лейтенант Горовиц, - пообещал индеец, садясь в седло.

Черный Волк ехал по прерии, неспешным шагом, задумчиво насвистывая что-то себе под нос. «Да, - наконец сказал он, - так и сделаю».

Менева улыбнулся и пришпорил своего коня, направляясь на запад, туда, где виднелись зеленые вершины холмов.

Корабль медленно, осторожно подошел к острову. В легкой, утренней, жемчужной дымке блестел шпиль крепости.

-Это здешняя Академия Наук, мадам- капитан указал в сторону пустынного острова. «Только возвели, в прошлом году. А здесь, - он указал на стрелку острова, - будут строить маяки и биржу».

Женщина в изящном,  светлой шерсти рединготе, в шелковой, украшенной цветами шляпе, -  из-под нее на стройную, смуглую шею спускались темные кудри, - улыбнулась. «Конечно, капитан, - сказала она, - этот город пока не сравнить с великими столицами Европы, но сразу видно, что император Александр заботится о его благоустройстве».

Зеленые глаза оглядели широкую, тихую реку, лодки рыбаков. Мэри вспомнила смешливый голос герцога: «Увидишь, где мой отец вытащил дядю Теодора из Невы. Заберешь Мишеля, отвезешь его в Данциг. Там вас будет ждать Иосиф. И с мистером Филипом, разумеется, встретишься, - он  стряхнул пепел сигары.

-То есть семью мне с собой не брать, - Мэри взглянула на купол собора Святого Павла. Вокруг него метались птицы. Шел прохладный, мелкий дождь, небо Лондона было затянуто свинцовыми тучами.

Джон присел на край стола и развел руками: «Это все-таки деловая поездка. Потом ты мне понадобишься только осенью. Отправляйтесь с Майклом и Беном в Уэльс, подышите там воздухом».

-Майкл едет строить - Мэри пощелкала пальцами, - они это называют железной дорогой. Он хоть под землю так часто спускаться не будет. Но гари там предостаточно, работа грязная.

Джон подошел к карте Англии, что висела на стене: «Когда-нибудь все это, - он провел пальцем по карте, - будет пересечено железными дорогами. Они будут возить грузы, пассажиров…Ты слышала о корабле, который тот американец испытывал, Фултон?

Мэри кивнула: «Ты молодец, что его перекупил. Майкл мне говорил, что  торпеды, работы Фултона, что  вы испытывали  в рейде на Булонь,  отлично себя проявили».

-Они бы себя проявили еще лучше, - неожиданно зло ответил Джон, - если бы не косность наших адмиралов. Они все никак не могут отойти от пушек. Война будущего, морская война, - он легко прошелся по комнате, дымя сигарой, - будет решаться под водой. Торпеды, лодки, что пытается строить Фултон…- Джон вздохнул: «Только он все равно вернется в Америку, рано или поздно»

-Война будущего будет вестись в небе, - Мэри чиркнула кресалом. Джон ядовито сказал: «Воздушными шарами невозможно управлять. С них разве что только бомбы кидать получится, и то - артиллерия противника  тебя сразу же вдребезги разнесет. Или обозревать местность, - он вздохнул. Мэри спокойно заметила: «Не воздушные шары. Другие летательные средства. Те же торпеды Фултона, только с крыльями. Китайцы их давно строят, мне дядя Джованни рассказывал».

-Они больше ста ярдов не покрывают, - пробурчал Джон и задумался: «А вот покойный Лавуазье и дядя Теодор много что делали в Арсенале, интересного. Ядовитые газы…, - он встряхнул светловолосой головой и  весело спросил: «Как там мой племянник?»

-Пошел, - гордо ответила Мэри. «Ползал, ползал, а потом обиделся, что Бен ходит, а он - еще нет. И побежал, бойко так. Ему там весело, все-таки детей много вокруг. Жаль,  что Элизе скоро во дворец возвращаться придется».

-Жюль уже капитан, - вздохнул Джон, - на хорошем счету в лейб-гвардии…, Как только станет майором, Элизе можно будет попросить ее величество об отставке. Уедут в Оксфордшир, детей воспитывать. Жюлю предлагали в Индию отправиться, знаешь? Там служить».