— Одно лицо, — понял Питер, вспомнив женщину в мужском костюме, с узлом бронзовых волос, что сидела, полуобернувшись, легко, счастливо улыбаясь. "Это тоже — она".

— Мы с твоим мужем покойным, — задумчиво сказал Питер, прикоснувшись губами к ее теплому виску, — наверное, родственники, только очень дальние. У меня в Лондоне есть портрет этой женщины, — он кивнул на икону, — это миссис Марта Кроу, по первому мужу. А по второму — де ла Марк, поэтому мы с Виллемом говорим, что мы — кузены. Воронцов-Вельяминов была его фамилия, мужа твоего?

Марья кивнула, так и не отводя глаз от иконы. "Надо в архиве порыться, — Питер поцеловал ее, — кажется мне, что я где-то в документах видел это имя. Когда ваш царь Петр гостил в Англии, мой прадед его приветствовал от имени лондонских купцов, император даже обедал у нас в доме, на Ганновер-сквер. Мне кажется, дед твоего мужа тогда в свите Петра был. А твой предок, говоришь, из Германии в Россию приехал, и уже на Москве Вороновым стал?"

— Да, — женщина устроилась в его руках: "Господи, как хорошо. С Федей так было — ничего не страшно, если он рядом". Она повернулась, и, целуя его куда-то в глаз, рассмеялась: "Давно еще, при царе Алексее Михайловиче. Он инженер был, горный".

Питер вспомнил сырую, лондонскую ночь, огонь в камине и тихий голос отца. "Вот, смотри. Уж не знаю, правда ли то, или нет. У Ворона было четверо детей. Мальчики, близнецы, и две девочки".

— Я знаю, — кивнул Питер, — поэтому мы с Холландами родственники, и Эстер с Иосифом в Амстердаме — тоже его потомки. Один сын у него в колониях умер, а второй, отец моей, — юноша задумался, — прапрабабушки, — ушел Ледяной Континент искать и не вернулся.

— Сэр Николас, — отец поморщился и чуть помассировал грудь.

— Ноет и ноет, — пожаловался он. "Ему к той поре — уже шестой десяток шел, а леди Констанца, конечно, с ним отправилась. Так и пропали вместе. И вот их дети, — отец указал на родословное древо. Питер уехал в Квебек, женился там, на Марте, дочери капитана Гудзона, Джордан, в Германию отправился, а Софи вышла замуж за твоего прапрадеда, он Майкл был, как и я".

— Кровь Ворона, — задумчиво сказал юноша, рассматривая пожелтевший, загибающийся на краях лист бумаги.

— Да, — отчего-то вздохнул отец. Тяжело поднявшись, он налил себе ложку темной настойки из хрустального флакона. "Видишь, — он указал сухим пальцем, сестра Майкла Кроу, Юджиния — они двойняшки были, — так и не вышла замуж, старой девой умерла".

— А почему? — Питер поднял лазоревые глаза.

— Она очень увлечена была, — отец сел и стал растирать себе левую сторону груди, — этим самым Питером, старшим сыном Констанцы, а тот ей отказал. Ну вот, — он усмехнулся, — кроме него, она и смотреть ни на кого не хотела. Про Мартина с Мэтью ты знаешь. Они оба были в Тессу Смолл влюблены, по уши. Та предпочла Мартина, а Мэтью пошел и донес на всю семью Смоллов, мол, колдовством они занимаются. Мартин застрелил своего брата, и сам тоже — пулю себе в висок пустил после этого. Восемнадцать лет им всем было, молодые, — отец помолчал, — горячие головы.

— Старый герцог Джон на плаху лег, — юноша стал убирать документы, — из-за всего этого. Папа, — он повернулся к Майклу, — а как же теперь всех их найти, — Питер указал на родословное древо. "Это же весь мир объехать надо, да и, то…"

— И не найдешь сейчас уже никого, — коротко заключил отец и устало закрыл глаза.

Питер погладил ее щеку: "С тобой, дорогая жена, мы тоже родственники, наверное. Приедем в Лондон — покажу тебе наши семейные бумаги. Смотри, — нежно сказал он, — маленький просыпается".

Мальчик зевнул. Обведя комнату синими глазками, увидев их, он улыбнулся. "Аби! — сказал ребенок, протянув ручки.

Питер увидел, как Мария покраснела. Мягко взяв дитя на руки, он обнял мальчика: "Маленький мне уже так говорил, во дворце. Он со мной, — мужчина наклонился и поцеловал смуглый лобик, — первым познакомился, да, мой хороший? А по-английски это "папа".

— Папа, — неуверенно повторил мальчик. Посопев, сев в руках Питера, он повторил: "Папа!".

Мария рассмеялась. Питер поцеловал ее белокурый затылок: "Сейчас я спущусь, велю, чтобы принесли обед, а потом — всем спать. На рассвете мы выезжаем в Бомбей. Поплывем по морю, сыночек, — сказал он Майклу. Тот, хлопнув в ладоши, радостно проговорил: "Море!"

Священник осторожно полил каштановую голову ребенка водой. Майкл весело засмеялся. "Слава Богу, — облегченно подумала Мария, глядя на то, как сыну надевают на шею крестик, — вот и все". Двери церкви святого Фомы были раскрыты, из сада тянуло влажным, жарким, напоенным солью воздухом. Питер шепнул ей на ухо: "Мы — следующие, а Луиза с детьми пока там, — он махнул рукой в сторону дверей, — погуляет".

— Тетя Мария очень красивая, — восторженно сказала Маргарита, разглядывая синего шелка, отделанные кружевами, юбки. "Но ты, мамочка — красивее". Луиза де ла Марк улыбнулась: "Господи, бедная женщина, в одном халате сюда приехала. Ничего, в Лондоне ее Питер баловать будет. Как они смотрят-то друг на друга, сразу видно, — налюбоваться не могут".

— Давайте мне крестника, — шепнула она Марии. Женщины, одев Майкла, поставили его на землю. Мальчик потянул Виллема за руку: "Бегать!"

— Вам бы только бегать, — рассмеялась Луиза, — а дома все обезьянку поймать не можете.

Она взяла дочь на руки и пошла к дверям. Питер присел на деревянную скамью: "Обвенчаемся, и я поеду к губернатору Гастингсу. Очень хорошо, что он сейчас здесь, а не в Мадрасе. Оформлю бумаги для Майкла".

— Можно ведь и в Лондоне, — попыталась сказать Мария, но мужчина поднял ладонь: "Конечно, на обратном пути ничего не случится, но, любовь моя, — море есть море. Если что-то произойдет, я хочу, чтобы вы были обеспечены".

— Ничего не произойдет, — она упрямо покачала белокурой, в кружевном чепце головой. Вздохнув, Мария добавила: "Впрочем, тебе решать".

— Я уже решил, — улыбнулся Питер, и встал: "Пора, ваше преподобие?"

— Да, пойдемте к алтарю, — пригласил их священник. Слушая шуршание шелка, он подумал: "Торопится-то как, сегодня венчается, а завтра они и в Кейп уже отплывают, не хотел прямого корабля ждать. Красавицу, конечно, выбрал, глаза какие — будто незабудки. Господи, а ведь я уже десяток лет незабудок не видел — откуда им тут взяться?"

Питер опустился на колени, и взял ее белую руку: "Я люблю тебя".

— И я, — кружево на груди чуть приподнималось от ее дыхания. Мария, потрогала медальон: "Господи, какая фрау Луиза-то женщина хорошая. Платье мне свое дала, сказала, что за Майклом сегодня присмотрит, чтобы мы вместе побыли. Брачная ночь, — она вдруг отчаянно, жарко покраснела.

— Согласен ли ты, Питер, жить с этой женщиной Марией, после божественного таинства брака, любить ее, утешать ее, чтить и поддерживать в беде и в радости, отказываясь от всех других до тех пор, пока вы оба живы? — спросил священник.

— Да, — его лазоревые глаза вдруг заблестели. Он крепко сжал руку Марии. "Все равно не верю, — улыбнулся про себя Питер. "Вот кольцо надену, и поверю".

— Согласна ли ты, Мария, жить с этим мужчиной, Питером, после божественного таинства брака, повиноваться и служить ему, любить, чтить и поддерживать его в беде и в радости, отказываясь от всех других до тех пор, пока вы оба живы? — священник взглянул на розовые губы женщины и услышал твердое, почти без акцента: "Да".

— Английский я выучу, — улыбаясь, сказала себе Мария. "Арабский же выучила, и Питер сказал, что я быстро схватываю. А маленький — тем более".

Питер достал из кармана сюртука простое золотое кольцо: "Первое, какое в лавке у того ремесленника было. Да какая разница, — он едва удержался, чтобы не припасть губами к ее руке.