— Вы видели, кто? — спросил Виллем.

— Он был одноглазый — хмуро сказал Теодор. «Я его застрелю».

— Тебе сколько лет? — внимательно взглянул на него де ла Марк. «Восемь?»

— Да какая разница! — вдруг, грубо, сказал мальчик.

— Теодор! — одернула его мать. «Ему еще нет пяти, а моей дочери, Тео, — которую похитили, — скоро будет десять.

— Кривой Франсуа, — задумался адмирал. «Есть у нас тут один такой, веревка по нему давно плачет. Вот что, мадам, — решительно повернулся он к Марте, — я сейчас отправлю своих людей по округе — может, кто, что и видел из крестьян, а сам повезу вас и сына в Мон-Сен-Мартен. Это мой замок, — объяснил он.

— Я должна найти дочь, — устало ответила Марта, ежась под легким снегом.

— Найдем, — сказал Виллем, помогая ей сесть в седло. Она оперлась о плечо мужчины, стараясь не разрыдаться.

Де ла Марк посадил Теодора впереди себя, и сказал: «Ваши вещи из кареты привезут чуть позже, хорошо? Вам же надо, — он кивнул на окровавленное платье, — переодеться».

— Меня зовут мадам Бенджамин, — сказала Марта, глядя на заходящее солнце.

— Рад знакомству, мадам — чуть поклонился адмирал.

Тео вздрагивала, измучившись от холода и слез. Снег перешел в метель, стемнело, а они все ехали куда-то вдаль.

— Куда вы меня везете, месье? — робко спросила девочка.

— Заткнись, — пробормотал мужчина и выругался.

Тео прислушалась — сзади был слышен стук копыт.

«Мама!» — подумала она с надеждой.

Мама всегда была рядом — Тео даже не могла себе представить жизни без нее. У нее были ласковые руки и самое красивое на свете лицо — Тео, рассматривая себя, иногда жалела, что она сама такая смуглая и темноволосая — ей хотелось быть белокожей, как мама, с чуть заметными веснушками на щеках.

А еще Тео хотелось быть такой же смелой, как мама или брат — она пугалась звука выстрелов, и не любила держать в руках оружие. Даже красивый кинжал, с золотой фигуркой рыси, она сразу откладывала в сторону, а Теодор вечно клянчил его у мамы — поиграть.

Всадник, везущий Тео обернулся, и, едва успев ухмыльнуться, тут же обмяк в седле. Увидев, как растекается кровь по его лицу, Тео истошно завизжала. Лошадь, испугавшись, прянула, но тут же чья-то сильная рука схватила уздечку.

— Месье! — облегченно сказала Тео, увидев знакомое лицо, и тут же расплакалась. «Месье, меня похитили! Я хочу к маме!»

— Ну конечно, дорогая моя девочка, — мягко сказал дон Хуан, пересаживая Тео к себе, — видишь, я убил этого мерзавца. Все будет хорошо, не бойся, конечно, я отвезу тебя к твоей матушке. Тихо, — он погладил Тео по голове. «Ну не надо плакать, милая. Все закончилось».

Тео всхлипнула и плотнее прижалась к мужчине. От него пахло уютно, как иногда от Селима — немного порохом, немного лошадьми.

— Поспи, — сказал дон Хуан. «Мы скоро приедем».

— Так вы тот самый адмирал де ла Марк? — Марта, наклонившись, держала завернутый в тряпку лед у перевязанной щиколотки.

Когда адмирал вправлял ей вывих, Теодор опять попросил кинжал, но Марта устало улыбнулась: «Месье де ла Марк не причинит мне вреда, милый, не бойся».

У него были сильные и умелые руки — Марта едва успела вскрикнуть, как боль утихла.

«Простите» — извинился мужчина.

— Ничего, — Марта посмотрела на прикорнувшего в кресле сына. «Он устал, надо бы его в постель отправить».

Адмирал налил ей вина и поднялся: «Я отнесу его, мадам. В вашей комнате немного холодно, вы уж простите, такой замок, — он обвел рукой зал, — не протопить весь, как не старайся. Но я велел принести жаровню и поставить рядом с кроватью, будет теплее».

— Спасибо, — Марта закуталась в меховое одеяло.

Виллем, взяв на руки Теодора — мальчик даже не проснулся, только зевнул, — вышел, а Марта, подняв голову, посмотрела вверх. Под сводами потолка трещали факелы. В зале только и было, что два старых, рассохшихся кресла, да прохудившийся ковер перед камином, где горело целое бревно.

В узких бойницах свистел ветер, задувая снег на пол, сложенный из грубых каменных плит.

Когда они поднимались на холм, к замку, Теодор восхищенно спросил: «Сколько ему лет?».

— Стенам — пятьсот, а башне — чуть поменьше — улыбнулся Виллем.

— И вы все это время здесь живете? — удивился мальчик.

— Поскольку мне всего тридцать пять, — серьезно ответил адмирал, — то нет. А вот мои предки — да.

— А можно будет потом его осмотреть? — попросил Теодор.

— Конечно, — огромные ворота стали медленно открываться. «Только, — предупредил его Виллем, — надо делать это вместе со мной. Жилая тут только башня — он показал на возвышающийся над ними круглый донжон, — а все остальное потихоньку разрушается».

— Надо отстроить! — Теодор дернул его за рукав.

Виллем аккуратно снял мальчика с лошади. «Такие большие замки уже не нужны, к счастью.

Мадам, — он повернулся к Марте, — простите, но мне придется нести вас на руках. Там лестница, вы по ней никак не пройдете».

— Ну что делать, — вздохнула Марта.

— Спит, — Виллем, вернувшись, сел напротив нее и выпил. «Я еще шкуру на кровать положил, она пыльная, конечно, но теплая. Это мой дед убил, тогда тут, в горах, еще медведи водились», — он рассмеялся и посмотрел на Марту.

— Вы не волнуйтесь, мадам, — вдруг сказал адмирал, — завтра утром вернутся мои люди, может быть, уже и с дочкой вашей. И да, — он улыбнулся, — я тот самый де ла Марк. А вы откуда обо мне знаете, мадам Бенджамин?

— Штатгальтер рассказывал, — Марта посмотрела на огонь, и ей вдруг захотелось расплакаться — от усталости и отчаяния. «Я подруга его жены».

— Мадам Шарлотты, — Виллем иронически улыбнулся. «Ну, а на дороге-то вы что делали?».

— Мне надо было в Антверпен, — безразлично ответила Марта. «Мы были в Тюрнхауте, на встрече с Хуаном Австрийским».

— А, так вы знаете двух моих злейших врагов, — зевнул адмирал. «Один выгнал меня из Голландии, другой — мечтает повесить или заколоть».

— За что вас так? — Марта чуть пошевелила лежащей на деревянной скамейке ногой. «Почти не болит».

— Прикладывайте, не ленитесь, — приказал де ла Марк. «Если все будет хорошо, через пару дней уже ходить сможете. А за что меня? — он помолчал. «У меня со штатгальтером разные взгляды на будущее Голландии, вот и все.

Хуана — того я сам рано или поздно убью, как и всех испанцев, что тут еще остались, а вот с Вильгельмом мы когда-то вместе воевали. Но, мадам, с тех пор наши пути разошлись — навсегда. Допивайте вино, — он поднялся.

— Почему? — удивилась Марта.

— У вас самой уже глаза закрываются, — мужчина помолчал. «Я велел к завтрашнему утру нагреть воды, — вам принесут в комнату. Женщин тут нет, — он вдруг покраснел, — так что, простите, помочь вам будет некому».

— Сама справлюсь, — коротко ответила Марта. «Спасибо вам. А Теодор?» — спохватилась она.

— Ну, если вы мне доверите своего сына, — Виллем рассмеялся, — я за ним присмотрю, пока он будет мыться.

— Доверю, конечно, — Марта протянула руки и вдруг спросила: «Вам не тяжело? Меня носить все время».

— Да вы и не весите ничего, мадам, — Виллем отворил дверь в большую, темную комнату, еле освещенную углями жаровни. Теодор, угревшись под шкурой, спокойно сопел на кровати.

— Она еще времен моего прапрадеда, — адмирал осторожно опустил Марту рядом с мальчиком. «Постарайтесь сильно не ворочаться, ужасно скрипит».

— Я сплю очень спокойно, — Марта вдруг спросила, прижимая к себе теплого, сонного мальчика: «Почему вы с нами возитесь, месье де ла Марк?».

— Ну, я все-таки рыцарь, мадам, это моя обязанность — защищать слабых людей, — удивленно ответил мужчина.

— Я не слабая, — обиженно сказала Марта.

— Даже самым сильным из нас иногда надо побыть слабыми, — он повернулся, уже на пороге, и тихо сказал: «Отдыхайте, мадам, доброй вам ночи».

Марта уткнулась носом в мягкие волосы сына, он пробормотал что-то, и женщина, уже засыпая, шепнула: «Все будет хорошо, милый».