Она привела в порядок ранку. Погладив ребенка по голове, женщина шепнула: "Да наречется твое имя в Израиле — Хаим, сын Меира".

Женщина быстро запеленала мальчика. Опустившись на скамью, расстегнув платье, Эстер дала ему грудь. Хаим сосал, всхлипывая. Эстер улыбнулась: "Вот и все, счастье мое. И мы с тобой не одни — у тебя дядя есть, и тетя, в Амстердаме. И кузены появятся, наверняка".

В синагоге было тепло и тихо. Эстер опустила веки, и устроилась на песчаном полу: "Как будто у моря. Хаим уже дремлет. Сейчас отдохнем и пойдем к госпоже де Грааф, барак этот в порядок, приводить, в который ее с детьми переселили. Адмирал Родни, — Эстер горько усмехнулась, — теперь в резиденцию губернаторскую переехал".

Она задремала, положив рядом с собой мальчика, и не услышала стук молотка, что доносился от дверей.

Адмирал Родни полюбовался крепко приколоченными досками. Обернувшись к адъютанту, он спросил: "Их всех на палубу "Беллоны" выгнали?"

— Так точно, ваше превосходительство! — вытянулся Хойт. "С воды все отлично видно!"

Родни посмотрел на резные, изогнутые буквы над входом и вдруг спросил: "А что тут написано, Хойт, вы не спрашивали?".

— Знай, перед кем стоишь, — отрапортовал моряк. "Знаю, — пробормотал британец, и крикнул солдатам, что окружили синагогу: "Бросайте!"

Зажженные факелы полетели в окна, огонь начал лизать ставни и решетки. Люди, сгрудившиеся на палубе "Беллоны", увидели, как над крышей синагоги поднимается столб пламени.

Стивен выскочил из шлюпки на белый песок и замер: "Что это?" Над городом висел тяжелый, серый дым, пахло пожаром. Он велел Меиру: "Сиди тут!".

— Это синагога, — застывшими губами сказал мужчина. "Хонен Далим. Господи, сегодня же обрезание мальчику должны были делать. Они все там, наверняка. Пусти меня, — он попытался выйти из шлюпки. Стивен жестко сказал: "Я сам. Жди меня".

Капитан Кроу едва успел подняться вверх по тропинке, что вела к городу, как услышал отчаянный, пронзительный женский крик: "Госпожа Оливер!".

Высокая, светловолосая, в сбитом набок чепце женщина подбежала к пылающей синагоге, и наткнулась на скрещенные штыки солдат. "Мама! — крикнула ей старшая дочь, что держала на руках сестру. "Мамочка!"

— Адмирал Родни! — жена губернатора кинулась к британцу, что стоял, рассматривая в подзорную трубу удаляющуюся "Беллону". "Адмирал Родни, как вы смеете! Там госпожа Оливер, с ребенком, она пошла, делать обрезание!".

— Там никого не было, — Родни сплюнул ей под ноги. "Идите, госпожа де Грааф, не мешайте нам делать свою работу".

— Убийца, — женщина хлестнула его по лицу. Родни, достав пистолет, выстрелил.

Стивен увидел, как она падает на землю, как маленькая девочка, вырвавшись из рук старшей — бросается к телу. Повернувшись, быстро спустившись в бухту, капитан приказал: "Уходим отсюда. Родни сжег синагогу, вместе с Эстер и вашим сыном".

Меир бросил один взгляд на лицо капитана Кроу. Поднявшись, сжав зубы, мужчина шагнул в воду.

Он еще успел услышать крик с марса какого-то корабля: "Шлюпка курсом норд-вест! Огонь!", а потом над их головами просвистело ядро, раздался треск дерева, и наступила темнота.

— Тихо, тихо, — услышал он голос сверху. "Тихо, Меир". Он попытался подвигаться и застонал. "У тебя ребра сломаны, — сказал капитан Кроу, поднося к его губам фляжку с ромом. "Обломками от шлюпки. Еще хорошо, что Перкинс додумался нам навстречу пойти, а то я бы тебя далеко не утащил, один".

Меир почувствовал во рту обжигающий вкус спиртного. Помолчав, стараясь не дышать глубоко, — каждое движение отзывалось пронзительной болью в груди, он спросил: "Где мы?".

— Идем под отличным ветром на север, — вздохнул капитан Кроу. Намочив тряпку в медном тазу, он протер покрытое ссадинами лицо Меира. "Мне очень жаль, — сказал Стивен. "Очень, очень жаль. Я не знаю, как…"

— Я его так и не увидел, — вдруг понял Меир. "Так и не увидел маленького Хаима. Моего сына. Так и не сказал девочке, что я ее люблю, так и не…, - он схватил пальцами угол грубого, шерстяного одеяла. Капитан Кроу, положив сверху свою большую руку, ласково велел: "Ты поспи. Поспи, капитан Горовиц. Сейчас я вахту стою, все будет хорошо. Смотри, — он достал из внутреннего кармана куртки что-то. Меир, глотая слезы, подумал: "Я не верю".

— Ребята сшили, — улыбнулся Стивен, поднимаясь. "Пока нас ждали, из британского флага. Неохота под свои пушки попадать, знаешь ли".

Меир все смотрел на красно-белое, полосатое знамя. Потом, сглотнув, он сказал: "Я сюда вернусь, Стивен. Вернусь, найду Родни и убью его".

— Вернемся вместе, — ответил капитан Кроу. Накрыв его одеялом, он попросил: "Отдыхай, пожалуйста, тебе больше моего досталось".

Он осторожно закрыл дверь каюты. Нащупав пальцами, эфес шпаги, капитан поднялся на палубу. "Неустрашимый" шел под полными парусами. Стивен, вдохнув запах соли, посмотрел на темный горизонт впереди. "Прямо в шторм идем", — озорно подумал он, и крикнул: "Мистер Перкинс! Собирайте экипаж, будем поднимать флаг!".

Красно-белое полотнище забилось в брызжущем каплями воды вихре, заскрипели мачты. Стивен, обнажил шпагу: "Равнение на знамя, господа офицеры и моряки!".

Он посмотрел на эфес — закатное солнце, пробившись меж туч, сверкнуло ярким золотом. Капитан Кроу, высоко вскинув голову — встал к штурвалу своего корабля.

Два мальчика копошились на мелком песке. Старший ребенок, — темноволосый, изящный, с чуть раскосыми глазами, важно сказал: "Видишь, Тедди, это будет канал. По нему поплывут корабли". Он отряхнул холщовую курточку: "Теперь будем строить замок".

Младший, — кудрявый, толстенький, в аккуратном платьице, вздохнул: "Хочу папу. И братика Джона".

— Они скоро вернутся, — Майкл Кроу погладил по голове Тедди. "У твоей тети Джо, в Амстердаме, должен родиться мальчик. Или девочка. У тебя будет кузина, как у меня, — Майкл закатил лазоревые, глаза, — Констанца.

— У меня еще один братик будет, — Тедди, разбрызгивая воду, набирал в пухлые ладошки мокрый песок. "Мама с нами гулять, не пошла, дома осталась. Он в животе у нее живет, братик. Скоро мы его увидим".

Девочка, что сидела поодаль, склонившись над блокнотом, усмехнулась: "Может быть, там сестричка, Тедди".

— Ни за что на свете, — отчеканил по слогам ребенок. Подойдя к ней, мальчик заглянул через плечо.

— Любопытство сгубило кошку, — сладко сказала Констанца. Захлопнув блокнот, она всмотрелась в уходящий на север, плоский берег. "Дядя Питер идет, — радостно заметила девочка, — рыбы наловил".

Он шел, шлепая босыми ногами по кромке прибоя. Улыбаясь, Питер чувствовал, как восточный, резкий ветер ерошит его каштановые волосы.

— Все будет в порядке, — сказал себе Питер. "Она же совсем молодая, двадцать один год. Как вернемся, к вечеру, уже и родит. Может, и хорошо, что Джон еще из Амстердама не приехал — он бы, конечно, больше всех переживал. И у Джо с Иосифом тоже ребенок. Вот и славно, — Питер переложил в другую руку ведро с макрелью и взглянул на головы детей, что виднелись вдали.

Северное море блестело под солнцем. Приставив ладонь к глазам, он увидел парус на горизонте: "Дети. А ведь тебе уже двадцать восемь, Питер Кроу. Что Майкл у тебя есть, и Констанца, — он усмехнулся и покрутил головой, — за это Бога благодарить надо, но ведь как одиноко, все равно".

Он опустился на песок и вспомнил тихие, лондонские вечера, когда он сидел с детьми, слушал их рассказы об уроках. Потом Питер читал Майклу главу из Библии, укладывал их спать, и спускался в свой кабинет. Он работал, изредка потирая уставшие глаза, протягивая руку за чашкой с кофе.