-Еще настанет весна, - Дэниел поднялся и встал рядом с ней: «На юге, Бет, сейчас тепло, там и снег не выпадает. Послушай, я вот о чем хотел с тобой поговорить...»
Она оказалась очень понятливой и задавала нужные вопросы. Записывать Бет отказалась.
-У меня хорошая память, Дэниел, - улыбнулась девушка, - к тому же, - она допила кофе, - не так много у тебя агентов на юге. Тех, с кем надо будет связываться.
Капитан Горовиц развел руками: «Мы не были готовы к такому повороту событий. Но мы не можем оставлять без внимания подобное донесение. Даже если это дезинформация, то все равно, нам надо следить за настроениями в южных штатах. Ты с редакционным удостоверением едешь?»
Бет кивнула и задумчиво добавила: «По мне не видно, что я цветная. В удостоверении об этом не сказано. В отличие от паспорта, - ядовито добавила девушка: «А что я Фримен, - Бет пожала плечами, - так Фрименов много».
Когда он ушел, Бет прибрала в гостиной: «Может, так и лучше. Правильно говорил Тед, надо ждать любви. И я не еврейка. Дэниел все равно бы на мне никогда не женился».
Она заставила себя не вспоминать его серые глаза. Пройдя в спальню, Бет достала свой саквояж и начала складываться. Задание было довольно простым. Ей надо было навестить Чарльстон, Саванну и Новый Орлеан, заехать в Алабаму и Теннесси. В Новом Орлеане, как сказал ей Дэниел, Бет предстояло все-таки уговорить, Джошуа заняться работой среди евреев.
-Видишь ли, - заметил капитан Горовиц, - евреи южных штатов, такие же рабовладельцы, как и все остальные. Война затронет их недвижимость. Я не удивлюсь, если многие там будут поддерживать стремление юга отделиться. Конечно, есть аболиционисты, те же Сальвадоры. Один из них, тот, что в Чарльстоне, работает на военное ведомство. Тебе предстоит с ним встретиться. Но не все такие. Его старший брат, в общине у Джошуа. У него имения, он зарабатывает торговлей рабами.
Бет повертела редакционное удостоверение. Оно было сделано по новой моде, с фотографией, и такие же у нее были визитки. Бет сходила в студию мистера Мэтью Брэди, на Бликер-стрит. Она стояла, опершись рукой на столик с книгами, голова, с тяжелым узлом черных волос была откинута назад. Брэди велел ей засунуть за пуговицы платья пенсне на цепочке. «Мистер Брэди, - закатила глаза Бет, - зачем?»
-Затем, - весело пробормотал фотограф, устанавливая аппарат, - что у вас на карточке написано, магистр философии, мисс Фримен. Так лучше, - он рассмеялся, - поверьте мне. Я же не заставляю вас, его надеть.
-И на том спасибо, - пробурчала Бет. Брэди велел: «Не двигайтесь». На карточках был редакционный адрес.
-Южные журналисты не очень любят северян, - заметила Бет Дэниелу, - однако это все-таки New York Evening Post, a не какой-то провинциальный листок. Со мной они будут разговаривать.
Бет взяла с рабочего стола несколько чистых блокнотов. Она писала стенографией. В любом случае, Дэниел велел ей передавать сведения только устно и только при личной встрече с теми людьми, что уже работали на юге. Так было безопасней.
-Отпраздную Рождество, - Бет зевнула, раздеваясь, - и уеду. Если одна осталась, - девушка повертела афишку, - то сюда схожу. «Благотворительный спектакль и обед в честь Рождества. В помощь осиротевшим детям. Вход 5 долларов».
-Надо будет попросить кого-то меня сопроводить, - Бет потянулась за своей адресной книжкой, - кого-то из знакомых цветных мужчин. Очередная косность, и почему девушке нельзя ходить в такие места одной? «Сверчок за очагом» Диккенса ставят, - Бет улыбнулась, - хорошая пьеса.
Она пересчитала деньги. Дэниел выдал ей триста долларов, под расписку, на текущие расходы. Девушка сложила купюры в свой парижский кошелек страусовой кожи.
-Сначала в Балтимор, - сказала себе Бет, глядя на карту Америки, - а потом дальше на юг. На самый юг. Господи, - внезапно поняла девушка, - я дальше Вашингтона и не ездила никуда.
Бет отчего-то вспомнила тягучую, грустную колыбельную, что пела ей бабушка Салли.
Paint and bay, sorrel and gray
All the pretty little ponies
So hush-a-by, don't you cry
Go to sleep, little baby, - прошептала она.
-Все будет хорошо, - уверенно сказала себе Бет, в полудреме. Над Центральным парком взошла большая, бледная луна. Она спала, постанывая, рассыпав по подушке черные, тяжелые волосы, сжав руку в кулак, схватив угол кружевной подушки. Ей снилась огромная, бурая река, ивы, купающие листья в воде и мужчина, невысокий, смутно знакомый. Он стоял на деревянной пристани, засунув руки в карманы охотничьей куртки.
Бет плыла, пытаясь справиться с течением, боясь повернуть голову и увидеть его холодную улыбку. Ее руки натолкнулись на сеть. Бет увидела плоскую, коричневую голову, что поднималась из воды. Девушка почувствовала, как зубы касаются ее ноги. Мужчина, выстрелил из дробовика в воздух: «Господа! Развлечение только начинается».
Она открыла глаза и долго лежала, тяжело дыша, пытаясь справиться с бешеным, испуганным стуком сердца.
Утро было ярким, булыжные тротуары покрылись изморозью. Бет сходила в банк, оставив кольцо в сейфе. Возвращаясь, домой, она заглянула в книжную лавку. Сборник ее статей красовался на видном месте. «Элизабет Фримен. Социальное и общественное положение американской женщины».
-Жаль, что дальше нельзя учиться, - подумала Бет, расплачиваясь за «Происхождение видов» Дарвина и «Королевские идиллии» Теннисона: «Женщина никогда не станет профессором в колледже. Сара-Джейн всего лишь преподаватель. Но теперь и смешанные классы ей дают, слава Богу. Не только девушек».
В подъезде привратника не было.
-Странно, - Бет посмотрела на его обычное место и потрогала оловянную кружку с чаем. Та была еще теплой: «Должно быть, кто-то из жильцов его вызвал. Карета у входа стояла, наверное, переезжают».
Бет взбежала по ухоженной, с ковром лестнице. Квартира была на третьем этаже, подъемником она не пользовалась. Она опустила голову, открыв ридикюль, нащупывая ключи. Девушка и не почувствовала мгновенного удара по виску. Ей ко рту прижали тряпку с хлороформом. Бет, задыхаясь, услышала резкий мужской голос, с южным акцентом:
-Быстро вниз. Сейчас Чарли вернется с этим черномазым. Нас к тому времени здесь быть не должно.
В экипаже южанин защелкнул наручники на тонких запястьях и взял ключи: «Заверни за угол, я квартиру проверю».
Карета стояла на Пятьдесят Девятой улице. Двое мужчин, открыв дверцы, шагнули внутрь. «В комнатах все в порядке, - заметил главарь, - ее долго не хватятся. Ты говорил с этим черным, Чарли? Она уезжать собиралась?»
Второй мужчина кивнул. Бет лежала на сиденье напротив, закрыв глаза. К лицу девушки была примотана вымоченная в хлороформе тряпка.
-Вот и уедет, - заключил главарь. Он опустил ключи в ридикюль Бет и заглянул в сверток из книжной лавки.
-Все это в Гудзон выбросим, - мужчина откинулся на сиденье и велел тому, кто сидел на козлах: «Трогай!»
Карета выехала обратно на Пятую Авеню. Затерявшись в потоке экипажей, она направилась на юг.
Интерлюдия
Саванна, январь 1860
Над тихой, медленной рекой кружились стрекозы. Терраса белоснежного, каменного особняка под черепичной крышей выходила прямо к воде. Имение было небольшим. Мэтью вложил деньги в плантации своих приятелей, что выращивали табак и хлопок. У него были акции пароходных компаний, гонявших суда по Миссиссипи. На счету в банке Вильямсона, в Саванне, лежала сумма, которой хватило бы и его внукам.
Мэтью, откинувшись в плетеном кресле, курил сигару. Его собеседник, мужчина средних лет, с ухоженной, каштановой бородкой пробежал глазами ряды цифр в блокноте: «Мистер Вулф, разумеется, я буду рад отдать вам руку Аталии. Но моей дочери всего тринадцать лет, и вы сами молоды...»
-Но богат, - подумал отставной полковник Джеймс Вильямсон, поглядывая на мужчину.
-И связи у него отменные. В Конфедерации, когда она будет основана, мистер Вулф сможет занять хорошее место в администрации. И, если он делает предложение, значит, он не узнал...