-Хорошая девушка,- Ханеле размотала на ней шарф. Она поцеловала девочку в холодную щеку: «Я бы ее никому не отдала. Да и не настало еще время».

-Папа, - важно заметила маленькая Хана, - папа будет писать, он обещал.

Она открыла дверь перед матерью: «Я буду ждать».

-И я тоже, - согласилась Ханеле. Они вошли в сени, где уютно пахло свежевыпеченным хлебом.

Выл, задувал резкий, ночной ветер. Наполеон, прищурившись, посмотрев на темную, с плывущими по ней льдинами воду Березины, велел Мишелю: «Бери коня, езжай к понтонерам и передай Эбле - если они потеряют, хоть один мост, я его лично расстреляю, перед строем. Надо до утра перевести войска на западный берег».

Копыта лошади разъезжались в вязкой грязи равнины, на востоке растянулась бесконечная цепочка обозов. Мишель, торопясь к переправе, вспомнил холодный голос императора: «Уничтожить все, что невозможно переправить через Березину. Русским не останется ни одной пушки, ни одного штыка, ничего!»

Они стояли на берегу реки. Генерал Эбле, вытянувшись, сказал: «Ваше величество, если мы  сейчас подорвем кузницы и повозки с инструментами - мы попросту не наведем мосты. Как только армия и гражданские лица переправятся, все это, - он обвел рукой команду понтонеров, что уже  вколачивала сваи в болотистый берег, - взлетит на воздух».

Русская артиллерия била по мостам без остановки. Мишель, сильной рукой сдерживая коня, выругался. Позавчера его опять ранило, и сейчас, - он чувствовал, - повязка под мундиром сбилась. Рана кровоточила.

-В бок, как Петьку, - он спешился и привязал лошадь к чахлой березе. Все остальные деревья здесь, у деревни Студенки, были давно повалены. Мишель поискал глазами генерала. Увидев его седую голову среди понтонеров, -  солдаты стояли по пояс в реке, по двум мостам шел поток пехоты и кавалерии, - капитан спустился вниз, в обжигающе холодную воду. Шинель сразу же намокла. Мишель,  услышав свист ядер, провожая глазами трупы, что уносило вниз по течению, отчего-то вспомнил брата.

С Петром они простились в Минске - долго стояли, обнимая друг друга, на рассвете, на дороге, что вела в Борисов. Мишель тогда  вздохнул: «Я очень надеюсь, что папа домой поехал, милый. Все же он тяжело ранен был...»

Петя только наклонился, - он был выше. Прижавшись щекой к его щеке, юноша тоскливо проговорил: «Братик..., Не воевал бы ты...»

-Я француз и воюю за Францию, за своего императора, - коротко ответил Мишель. «Так будет всегда, пока я жив. Вот и все. За Францию, а не против тебя, Петька».

Петя шел пешком. Он решил пробираться на восток лесами. Мишель, помахал ему вслед: «Пистолет у него есть, пороха достаточно, деньги я ему дал. Все будет хорошо».

Мишель нашел Эбле. Тот стоял, рядом с солдатами, поддерживая мост на плаву. Капитан взглянул в измученное лицо генерала: «Господи, хоть бы и вправду папа домой отправился.  Месье Эбле тоже шестой десяток идет, не дело таким людям воевать».

-Ваше превосходительство, - крикнул Мишель. Не кричать было невозможно - над их головами свистели ядра, на мостах испуганно ржали лошади, сверху доносилась ругань офицеров. «Ваше превосходительство, его величество велел передать, что армия должна переправиться!»

Худое лицо генерала было испачкано грязью, шинель намокла до самых плеч. «Переправится, - мрачно ответил Эбле, - для этого мы  здесь и стоим».

-Идите, - решительно приказал Мишель, забыв о том, что он всего лишь капитан. «Идите, ваше превосходительство. Те, кто своей очереди ждет, повозки жгут. Хоть согреетесь, - он указал на костры за артиллерийскими батареями, что прикрывали переправу с восточного берега. «Идите, я вас заменю».

-У вас шинель в крови, - заметил Эбле.

-Это чужая, - соврал капитан де Лу и почти оттолкнул его: «Идите, идите».

-Дядя Иосиф и Давид еще  на восточном берегу, - понял Мишель, вставая в строй понтонеров. «Раненых переправляют. Давида тоже ранило. Русское ядро в палатку ударило, когда он у стола стоял. Раненый выжил, Давид его своим телом закрыл. Его перевязали, и он операцию закончил. Как он сказал - нож я и правой рукой удержу, ничего страшного».

Вода, как понял Мишель, постояв в ней четверть часа, была совсем ледяной. Однако рана стала меньше болеть. Он еще нашел в себе силы усмехнуться: «И опиума не надо».

Эбле вернулся и отогнал его от моста: «Вы еле на ногах держитесь, капитан, немедленно марш отсюда!».  Корпуса Удино и Нея уже были на западном берегу. Мишель, вернувшись к палатке императора, услышал его раздраженный голос: «По мостам, генерал Кардозо, переправляется боеспособная армия, те, кто может стоять в строю! Все остальные ждут на восточном берегу. Мне надо спасти войска!»

Мишель увидел, как Иосиф, -  в прожженной, испачканной шинели с чужого плеча,  четко, по-военному, развернулся. Генерал, бормоча себе что-то под нос, пошел к госпитальным палаткам.

Наполеон увидел Мишеля и крикнул: «Немедленно отправляйся к гвардии, пусть идут на западный берег. И мы за ними».

-Ваше величество, - выпрямившись, сказал Мишель, - я пойду к гвардии и передам ваше приказание, а потом прошу разрешения помочь с перевозкой раненых».

-У нас не хватает мостов, - синие, смертельно усталые глаза императора похолодели, - и нет времени строить еще один.

-Тут мелко, - торопливо сказал Мишель. «Я был, в реке. Она по пояс. Нельзя бросать раненых, ваше величество».

Наполеон посмотрел на восток: «Сколько мы их еще сможем сдерживать? Там ведь гражданские, женщины, дети…»

-Хорошо, - вздохнул он. «Собирайте добровольцев, и делайте свое дело».

По мостам переходил корпус генерала Виктора. Швейцарская пехота, оставшаяся на восточном берегу, сдерживала натиск русских, а по холодной воде Березины тянулся поток телег с ранеными. Те, кто мог стоять на ногах, переходили реку сами. Мишель, найдя в суматохе майора Кардозо, крикнул: «Где дядя Иосиф?». Давид, - он поддерживал какого-то солдата, - попытался улыбнуться: «Уже там, - майор махнул рукой на запад, - госпиталь разворачивает».

Эбле, на храпящем от усталости, загнанном жеребце, промчался по берегу и заорал: «Всем прибавить шагу! Корпус Виктора переправился, сейчас будем подрывать мосты!»

Мишель обернулся на восток и заставил себя не думать о тех, кто сейчас рвался к воде, под огнем русских пушек. На горизонте уже была видна темная полоса на снегу. К восточному берегу, Березины двигались казаки.

-Быстрей! - подогнал его майор Кардозо. Они, борясь с течением, побрели к середине реки, стуча зубами от холода, слыша сзади треск выстрелов.

Миновав реку, вытаскивая раненых, Мишель подумал: «Вряд ли я еще когда-нибудь сюда вернусь».

С реки прогремели несколько взрывов. Он, даже не успев попрощаться с Давидом, побежал к холму, туда, где была видна треуголка императора. Уже рассвело. Мишель, на мгновение, остановившись, увидел Березину - запруженную людьми. Ядра падали в воду, ветер донес до него стоны. Капитан сжал зубы: «Там безоружные люди,  что они делают?»

-Прибавить огня! - холодно приказал генерал Витгенштейн. Русская ставка была на холме. Он, приложив подзорную трубу к глазу, не отрываясь от нее,  добавил: «Пусть кавалерия их сбрасывает в воду, там еще тысячи солдат».

-Если бы мы вовремя подошли к переправе, ваше превосходительство, - хмуро сказал Федор, - ничего бы этого не было. Захватили бы мосты,  прижали бы Наполеона к реке, и он бы сдался, вместе со штабом».

-В промедлении обвиняйте Чичагова, - генерал поджал тонкие губы. «Это его Наполеон  за нос водил, два дня». Он обернулся: «Посылайте адъютанта с распоряжением, ваше превосходительство, что вы застыли?»

-Моя артиллерия, - угрюмо отозвался Федор, - не будет стрелять по женщинам и детям. Там раненые, обмороженные…

-Это не ваша артиллерия, а его величества императора! - заорал Витгенштейн. Офицеры стояли поодаль. Федор, побагровев, стиснул руку в кулак. Он до сих пор еще опирался на палку.