-Позавчера уехал раввин Горовиц, - тот чиркнул карандашом, -  велел все письма майору Горовицу и пересылать. Привратник окинул зорким взглядом форму юноши: «Мистер Джошуа ему  кабель отправил. Я сам на почту ходил».

Юноша развел руками:

-В Мэриленде локальные стычки с южанами. Только вчера ночью линию починили. Тогда я этот кабель обратно отнесу, - он опустил глаза и прочел наклеенные на грубую, серую бумагу, четкие буквы:

-Марта с мужем и ребенком в Сан-Франциско, с ней все в порядке. Кузина Мирьям плывет в Европу. Я отправил распоряжение  президента губернатору Калифорнии, о том, чтобы Марте и ее семье выдали паспорта. Твой Дэниел.

-Отнесите, - добродушно согласился привратник и поинтересовался: «Как там, на фронте?»

-Началось сражение на Ред-Ривер, в Луизиане, - ухмыльнулся пехотинец: «От ранения я оправился, - юноша похлопал себя по ноге, - пора и мне в армию. Хватит в здешнем штабе сидеть».

Негр пожал ему руку. Выйдя на порог, он закурил папироску. Привратник подставил лицо солнцу: «Хоть бы война быстрее закончилась, Господи».  Потушив окурок, он вернулся за конторку и начал собирать письма, пришедшие за эти два дня, в отдельный пакет. Надо было отправить их в столицу, майору Горовицу.

В кондитерской Жирарделли было шумно, большие, чисто вымытые окна,  открыты на залив. Над причалами метались чайки, пахло шоколадом, кофе и немного рыбой, с деревянной набережной, где сворачивался утренний рынок.  Над темно-синей водой виднелся лес мачт. Дети облепили фонтан с шоколадом в центре зала. Марта нашла глазами рыжую, кудрявую голову сына и улыбнулась.  Петенька не выпускал из рук Voyage au centre de la Terre. Они  купили книгу в лавке в Сакраменто. Все восемьдесят миль пути до Сан-Франциско сын сидел, уткнувшись в пахнущие типографской краской страницы, шевеля губами, грызя карандаш. Они ночевали на постоялом дворе. Петенька, зевая, с закрытыми глазами, рассказывал матери о вулканах и невиданных, доисторических зверях.

-Твой дедушка Федор, - Марта поцеловала его в лоб и поправила на шее сына маленький, блистающий изумрудами крестик, - был геологом, милый. Папа тебе говорил. Читай, - она рассмеялась, - отмечай ошибки, а потом с папой их обсуди.

Степан остался в Сакраменто. На складах Центральной Тихоокеанской Железной Дороги, кипела работа. Все материалы для строительства привозили сюда с восточного берега, или,  огибая мыс Горн, или доставляя их на кораблях до Панамы. Этот путь был короче, но дороже. По новой железной дороге, что шла через перешеек, их перебрасывали на запад.

-Нужен канал, папа, - сказал Петенька, когда Степан привез их на склады. Они ходили, осматривая детали паровых машин, локомотивов, вагонов, порох, молотки, телеграфный кабель. Степан потрепал сына по голове: «Ты построишь, дорогой мой. Хорошо, что в горах леса много. Шпалы и телеграфные столбы будем на месте ставить».

Из Сакраменто они все отправлялись в горы Сьерра-Невада. На перевале Доннера, на высоте семи тысяч футов компания начинала закладывать первый тоннель, длиной в полторы тысячи футов. «Кузен Стивен мне рассказал о тоннелях, что они в Лондоне строили, - заметил Степан, - у них, конечно, город, а не горы, но конструкция дельная».

Марта отправила кабель кузену Дэниелу, когда они сошли на берег в Сан-Франциско. Она боялась, что телеграф еще не проложен, но на почте ее уверили: «Все в порядке, мисс. К вечеру доставят адресату в Вашингтоне». 

Так оно и случилось. На следующее утро они сидели за завтраком в своем пансионе. Из передней раздался шум, хозяин появился на пороге зала и робко сказал: «Миссис..., миссис Бенджамин-Вулф,  к вам посетитель».

Офицер был в капитанской форме, при шпаге. Завидев Марту, он склонил голову:

-Миссис Бенджамин-Вулф, мистер Генри Перрин Кун, губернатор Сан-Франциско, просит вас принять приглашение на обед в его резиденции.  Меня зовут капитан Льюис Батлер, армия Соединенных Штатов. Я буду сопровождать вас и вашу семью в Сакраменто, по распоряжению, полученному от президента, мистера Линкольна.

Марта краем уха уловила, как стихли голоса в столовой. Она была в совсем простом, наскоро сшитом в Осаке платье. Когда Марта вернулась к семье, ловя на себе недоуменные взгляды постояльцев, она едва слышно сказала мужу: «Паспорта нам выдадут в Сакраменто,  столице штата».

Степан молчал. Петенька  убежал играть, а муж  хмыкнул: «Ты говорила, что в Америке нет аристократии. Здесь с тобой, как с герцогиней обходятся».

Марта спокойно пила кофе.

-Я внучка судьи Верховного Суда, мой двоюродный дед был вице-президентом страны, - Марта повертела телеграмму от Дэниела, что ей передал капитан Батлер, - один мой кузен служит в Министерстве Обороны, второй, глава избирательного штаба Линкольна..., - Марта пожала плечами: «Моя семья много сделала для Америки, Степа. И продолжает делать».

В Сакраменто их поселили в самой дорогой гостинице. Губернатор Лоу немедленно выписал Марте паспорт на фамилию Бенджамин-Вулф. Прикладывая печать, он спросил Степана: «Вам на эту же фамилию нужны документы, мистер Бенджамин-Вулф?». Марта заметила, как дернулась щека мужа и весело  попросила: «Позвольте перо, мистер Лоу. У моего мужа и сына русские фамилии. Я помогу вам».

-А то не уезжайте, - Лоу медленно переписывал «Воронцов-Вельяминов». 

-Скоро русские продадут Аляску, мистер Степан. Нам понадобятся люди со знанием языка. У нас здесь, неподалеку от Сан-Франциско, русские ранчо были, вокруг Форт-Росса.  Там и сейчас русских много. У нас есть Русская река, - Лоу стал загибать пальцы, - и поселение там, Севастополь назвали. Чувствуйте себя, как дома, - он встал и пожал руку Степану, - добро пожаловать в Америку.

Вечером,  в гостинице, рассматривая паспорта, Степан, недоуменно, заметил: «Вероисповедания здесь нет».

Марта затянулась папиросой: «И никогда не было. В Америке свобода религии, Степушка. А что в них указано: «белые»,  - Марта помрачнела, - от этого мы скоро избавимся, после войны».

Они всю зиму провели в Киото. Прощаясь с его светлостью Ёсинобой, Марта подумала: «Новости о семье теперь только на восточном побережье узнаем. Вряд ли Питер и все остальные успели до Лондона добраться». Токугава, как Марта не отказывалась, все же передал ей туго набитый мешок с золотом. «Считайте это подарком, Масами-сан, - он поднял изящную ладонь, - и я очень рад, что вы нашли мужа. Так оно и должно быть».

Марта посмотрела в темные, немного грустные глаза: «Ваша светлость, я полюбила Японию за это время. У вас очень хорошая страна и люди в ней замечательные. Скоро настанет время, когда все вокруг, - она повела рукой в сторону красивого сада за окном, - начнет меняться. Я рада, что смогла немного приблизить его».

Ёсиноба осторожно взял ее руку, правую, ту, что когда-то сломал Мунемото, и поцеловал нежные, пальцы. «Кое-что, - подмигнул ей Токугава, - мы все-таки менять не будем. Например, чайную церемонию. Пойдемте, - он кивнул в сторону павильона, - окажите мне честь, побудьте моим гостем».

Золото Марта поменяла в Сакраменто на доллары, и отнесла их в банк. Питер, в Сендае, уверил Марту, что ее вклад в Банке Лондона находится в целости и сохранности.

-Мистер Бромли, - расхохотался Питер, - скорее умрет, чем позволит себе хоть пальцем прикоснуться к деньгам клиентов. Половина, от дедушки вашего, что Джошуа досталась, она в Америке лежит. Мистер Бромли без аффидавита о смерти вкладчика, заверенного британским консулом, ничего делать не будет. Приезжайте, и забирайте свои средства, кузина Марта.

Тогда, в гостинице, Степан сказал ей: «Если у меня и Петеньки появились американские паспорта, - он бросил взгляд на икону Богородицы, - то не нужно венчаться. То есть нужно, - поправил он себя, - но не здесь. Ты подождешь до Парижа? - они сидели на балконе, в теплой, весенней ночи. Петенька уже спал.