Его собеседник только отмахнулся: «Никто его не разыщет, генерал. Сами знаете, европейцы, - тонкие губы усмехнулись, - в наши кварталы не ходят. Опиум у них свой, а девочек мы им привозим на дом».

Ши решил не платить деньги за убийство семьи мистера Кроу, а разобраться с ними самому.  Гонец с севера вернулся, однако о муже госпожи Мэйли никаких вестей не было.  Ши, в общем, ничего не знал об этом мужчине. Госпожа Мэйли о нем не говорила. Ши сказал гонцу: «Европеец, вряд ли он знает китайский. Высокий, рыжеволосый».  Генерал понял это, смотря на сына госпожи Мэйли. Мальчику было четыре, но ростом и статью он больше напоминал семилетнего ребенка.

-Ладно, - он махнул рукой, - джонки, спрятанные в камышах, стали отрываться от берега, солдаты передавали пороховые ракеты на другие лодки.

-Ладно, - повторил Ши, - достаточно будет и того, что представительство «К и К» сгорело, вместе со всеми, кто  там был. Привезу ее сюда, покажу развалины, а потом заберу ее на юг. Скажу, что ей лучше дожидаться мужа там. Когда у нее будет ребенок от меня, госпожа Мэйли никуда не сбежит. Это грех, конечно, но я и вправду, устал терпеть.

Он думал о ней всю зиму, вернувшись на север, сражаясь с цинскими отрядами. Она каждую ночь лежала рядом, в палатке. Ши вдыхал запах жасмина и целовал ее распущенные, бронзовые волосы. «Моя императрица, - говорил он ласково. Женщина смеялась,  прикасаясь губами к его уху: «Мой генерал».

-Мой генерал, - выдохнул Ши. Было совсем темно. На набережной торгового квартала, сквозь мелкий дождь, он увидел какое-то движение. Наверху, в ночном небе, шумели, кружились птицы. Река была пуста, джонки стояли в двухстах футах от дома Кроу. Небо озарилось ударом молнии. Ши крикнул: «Огонь!». Ракеты, начиненные порохом, взлетели в воздух.

Марта сжала зубы, чувствуя, как обдирает ладони веревка. Она угнала джонку у рыбаков. Марта оставила метку в томе Пушкина. Когда она увидела, что Ши обыскивал ее вещи, она прекратила доверять генералу. Приказ об ее аресте хранился как раз в книге. Марта сделала в ней тайник, еще давно, в Зерентуе. Оказавшись на реке, она спросила, где европейский торговый квартал. Первый же лодочник указал на восток, туда, где река Жемчужная разливалась на две мили в ширину.  Марта пришвартовала джонку у набережной. Петенька спокойно спал под навесом, укрытый старым халатом, сума стояла рядом с ним. Взобравшись наверх, она огляделась: «Никакой охраны, конечно. Здесь  безопасная территория».

Огромные ворота, что вели во двор, были закрыты, с реки дом больше напоминал неприступную стену. Она увидела террасу, в  двадцати футах над головой. Сделав на канате петлю, забросив его наверх, Марта потянула за веревку.

-Должен выдержать, - пробормотала женщина. Лил дождь, она услышала крики чаек и какой-то свист. Когда она перелезла через перила, темнота разорвалась огнем, дерево террасы запылало. Марта достала пистолет.

-Это Ши, - поняла она, - больше некому. Мерзавец. Надо спасать Питера, сейчас здесь все загорится. 

Женщина подняла голову. На крыше уже виднелись языки огня.

-Ракеты, - Марта прицелилась и выстрелила в замок на двери, - Ши мне рассказывал, здесь их все используют, и европейцы и китайцы.

Марта нажала плечом на дверь, та треснула. Она, не удержавшись на ногах, влетела в наполненную дымом комнату. Глаза сразу стали слезиться. Марта закашлялась и услышала отчаянный, детский плач.  По деревянным стенам полз огонь. Марта почувствовала искры, что обжигали ей волосы. Она протянула руки вперед, не видя, куда идет. Женщина на ощупь прижала к себе рыдающего ребенка и выбежала на террасу. Дом пылал.

-Господи, джонка с Петенькой совсем рядом, только бы туда обломки не упали,  - Марта спрятала ребенка  у себя на груди. Женщина шагнула в двадцатифутовую пропасть, в темную воду Жемчужной реки.

-А Питер? - еще успела подумать она, - Господи, неужели он погиб?  И что это за дитя?

Она вынырнула, отфыркиваясь, швырнула ребенка на дно джонки, и перевалилась туда сама. «Мамочка! - крикнул Петенька, - мамочка, что такое!». Марта наклонилась над смуглым личиком и стала вдыхать воздух в рот ребенку. Дитя сначала лежало неподвижно, а потом закашлялось, выплюнуло воду и заплакало. Марта погладила темные, мокрые волосы и велела: «Петенька,  возьми его, нам надо бежать».

-Пистолет не промок, - Марта вывела джонку на фарватер: «Надо добраться до Гонконга, там англичане, надо рассказать...»

-Мама,  - в лазоревых глазах Пети отражался столб огня, что поднимался над проваленной крышей складов «К и К», - мама, это война?

-Почти, - сквозь зубы сказала  Марта и обернулась: «Вот его джонки. Только бы он меня не заметил, Господи».

Ши видел, как она шагнула в реку. «Во ху цань лунь, - пробормотал он, - затаившийся дракон. У нее сердце тигра, у госпожи  Мэйли. Но если она не достанется мне, то она никому не достанется, клянусь». Генерал обернулся к солдатам: «Стреляем по джонке!»

Марта почувствовала, как лодку подхватывает стремительное течение. «Полмили, - она бросила руль и закрыла детей своим телом, - для ракет это не расстояние». Ши увидел, как ниже по течению темный силуэт лодки превратился в огненный факел и велел: «Уходим!»

Он решил  добраться до Гонконга. Дальше оставаться на реке было опасно, из европейского квартала доносился звон пожарного колокола и крики людей.

-У нее сердце тигра, - усмехнулся Ши, ложась на дно лодки, накрываясь мокрым халатом: «Она должна была выжить, такие люди всегда выживают. Наверняка, отправилась к англичанам. Там я ее и перехвачу. Все равно  теперь ей некуда больше идти. Только ко мне, - он вдохнул запах дыма. Чайки, хлопая крыльями, кружились над горящим домом. Ши заметил в ночном небе сокола. Птица оторвалась от стаи и полетела на восток, туда, где лежало море.

В большой, грязной харчевне было шумно, пахло лапшой и потом. Низкорослого хозяина едва было видно из-за дощатой стойки. Он поставил на прилавок две деревянные миски с дымящимся супом. 

-Я возьму, - кивнул Степан Старцеву. Юноша подхватил доску с темными ломтиками. Им нарезали тысячелетних яиц. Они устроились в самом дальнем углу. Лапша была с курицей, креветками и овощами. На корабле их так не кормили, матросам приходилось довольствоваться сушеной рыбой. Они пришли в Гонконг из Тяньцзина. Степан разумно рассудил, что по морю до Кантона добираться быстрее. Тем более, как они поняли еще на севере, в самом сердце Китая лежала земля, пылающая гражданской войной.

В Хайларе соседи, что жили рядом с комнаткой Марты, сначала молчали. Степан достал нож и увидел, как расширились глаза пожилого китайца. Он тогда еще не знал языка и велел Старцеву: «Переведи. Если он мне не скажет, что здесь случилось, я ему вырежу сначала один глаз, а потом  второй. Пусть признается. Он все равно это сделает, только ему придется доживать свои дни слепым и безносым».

Китаец, испуганно кивая, рассказал им все.

-Европеец, - процедил Степан, выходя на узкую, уставленную лотками торговую улицу, - их увез европеец.

Пахло жареной уткой, кричали торговцы. Он нехорошо усмехнулся:

-Надо убираться отсюда, Алексей Дмитриевич, иначе мы оба с вами в цинской тюрьме окажемся. Слышали же, что о вас говорят.

На севере им так ничего и не удалось узнать о Марте и Петеньке. Европеец пропал, как сквозь землю провалился. В первой же большой деревне Степан сказал:

-Надо оружие раздобыть, Алексей Дмитриевич. Двух кинжалов мало.

Он выковал себе клинок. Здесь такие  мечи называли дао. Эфес все еще был скрыт обманкой. Сейчас Степан, положив на него руку, вспомнил, как ночью, увидев костер у заставы императорских войск, он попросил Старцева: «Вы меня в канаве подождите, Алексей Дмитриевич».

Степан вернулся к нему с двумя винтовками и офицерским, западного образца револьвером. Старцев заметил в свете луны черную кровь на лезвии меча. «Пойдемте, - Степан протянул ему винтовку, - у них лошади. Очень хорошо, нам повезло».