- Спасибо,  ваше величество, - отозвался Мишель. Наполеон  проводил его глазами: «Жаль, конечно, что мадам Марта не на меня работает. Такие женщины редко встречаются».

Они даже подружились. Марта провела на острове неделю. Наполеон, гуляя с ней, как-то, смешливо, спросил: «Я предполагаю, нет смысла переманивать вас на сторону противника?»

Женщина остановилась. Посмотрев на него твердыми, зелеными глазами, - она напоминала Наполеону тот образ Мадонны, что он видел у русского юноши, брата Мишеля, - женщина улыбнулась: «Нет, ваше величество».

-У меня отняли титул, - не удержался Наполеон. «Вернее, я сам от него отказался».

-Отказались? - она подняла бронзовую бровь. Наполеон, невольно, покраснел. Марта протянула ему маленькую, сильную ладонь: «Посмотрим, как оно все будет. Ваш сын в Вене, в безопасности, а ваша жена...»

-Не надо, - поморщился Наполеон. Он знал, что жена живет с австрийским графом Нейпергом, - соблазнившим ее по указанию австрийского и русского императоров.

-Вот же мерзавец мой тесть, - подумал тогда Наполеон об императоре Франце, - сначала подложил дочь под меня, чтобы сохранить свой трон. Теперь, когда я в изгнании, нанял какого-то солдафона, чтобы окончательно себя обезопасить. А то вдруг жена ко мне вернется.

Он и не хотел, чтобы жена возвращалась. Он только хотел, чтобы ему отдали сына. «Четыре года мальчику, - нежно подумал Наполеон, - ровесник сыну Давида. Закончу воевать, и буду спокойно его воспитывать, в Париже».  Он почувствовал на лице свежий, горный ветер. Приостановив коня, император достал из кармана шинели перевязанные лентой письма. «Потом  сожгу, - решил Наполеон, - не хочу подвергать их опасности. Мало ли что».

-Милый, дорогой папа! - читал он. «Жаль, что письма идут так долго, я очень по тебе скучаю. У нас теперь есть котик, черненький, он очень ласковый. Сейчас он лежит рядом со мной и мурлычет. Мы живем спокойно. На праздники мы ездим в Белосток, в синагогу. Мама покупает там польские газеты, а в Гродно - русские, поэтому мы знаем, что ты сейчас живешь на острове. Мама мне показала его в атласе. Я бы очень хотела увидеться с тобой, папа. Помнишь, как мы вместе поили ежика молоком? Он до сих пор к нам приходит, летом, и я даю ему яблоки..., - Наполеон сжал зубы. Вытерев глаза, он велел себе: «Нельзя! Потом, все потом, сейчас - только война».

Анна писала нежные, ласковые письма. В последнем, в конце, он увидел постскриптум: «Хоть ты сейчас и собираешься покинуть остров, но все равно, помни - остерегайся воды».

-Буду, - смешливо пробурчал Наполеон. Убрав письма, он вздохнул: «Потом съезжу к ним. Возьму Иосифа, и съезжу. После этой кампании пусть Иосиф в отставку уходит,  седьмой десяток ему, хватит. Отдохнет, с внуком повозится».

Он увидел седоватую голову генерала Кардозо и нагнал его: «Ты тоже к своим поезжай, Жозеф, попрощайся».

Иосиф помолчал. Он спросил, удерживая коня сильной рукой: «Ваше величество, можно, я сыну своему расскажу..., - он кивнул  на восток. «На всякий случай. Если меня убьют, - он легко улыбнулся, - Давид будет вашей еврейской почтой заведовать».

-Никто тебя не убьет, - проворчал Наполеон, - но расскажи. Полковник Кардозо язык за зубами умеет держать, как показал наш русский поход.

-Это у нас семейное, - позволил себе усмехнуться Иосиф. Коротко поклонившись, он поехал назад, к развилке дорог. Там стоял крепкий  экипаж.  Жена сидела на козлах, покуривая сигарку, - в скромном, шерстяном платье, и такой же накидке. Темные, с проседью волосы, были прикрыты беретом.

-До первой деревни, - рассмеялась она, заметив взгляд Иосифа. «Там кучера возьмем. Дебора со Шмуэлем будет занята, а Джоанна все же на шестом месяце. Мало ли что».

Он спешился и, протянув руки, велел «Иди сюда».

От нее, казалось, до сих пор пахло солью и свежестью. На Эльбе она сразу завела бот, и катала на нем местных детей - в виду британских фрегатов, что сторожили остров со всех сторон. «И все равно, - удовлетворенно подумал Иосиф, - мы их провели. Господи, только бы Теодор и сын его опять в бой не лезли. Поехали в Англию, и пусть сидят там, занимаются своими инженерными делами. Хотя вряд ли они, конечно, в стороне останутся».

-Ни о чем не волнуйтесь, -  Джо поцеловала его в щеку. «Без бороды, - она оценивающе склонила голову, - тебе тоже хорошо, капитан Кардозо. Помнишь?»

-Я все помню, - Иосиф положил ей голову на плечо: «С  Элишевой все в порядке, там спокойно. И у нас тоже спокойно будет».

Дебора и Джоанна уже сидели в карете. Шмуэль играл с кинжалом матери. Завидев деда, мальчик весело сказал: «Ты приезжай, дедушка, и ты, папа, -  он помахал отцу, - тоже! Мы вас будем ждать!»

-Скоро приедут, - рассмеялась Джо и тихо велела мужу: «Вы осторожней». Экипаж тронулся. Джоанна, высунувшись в окно, еще долго смотрела на Мишеля. Они свернули на деревенскую дорогу, и девушка  спросила Дебору: «Как ты справляешься?»

-На тетю Джо смотрю, - весело ответила та, встряхнув изящной, в простой шляпке головой. «Она почти двадцать лет только и делает, что мужа ждет. Ты не волнуйся, - Дебора взяла руку Джоанны,- они всегда возвращаются, и сейчас  вернутся. Раненые, но ничего – Дебора улыбнулась, - вылечим». Она вздохнула: «На маму мою посмотри. Папа погиб, и  Элайджа, и Тони. Казалось бы, любой на ее месте не оправился бы, а она даже в госпиталь пошла, работать, когда Бостон во второй раз обстреливали».

Дебора закрыла глаза и вспомнила письмо сестры: «У нас все хорошо, девочки растут, и радуют нас. Видишь, как получилось  - у меня теперь, как и у мамы, - двое детей приемных. Хотя, конечно, все они наши с Тедди дети, разницы никакой нет. Мама принимает в благотворительной больнице для женщин, что мы открыли, и написала руководство для начинающих акушерок, вместе с тетей Эстер. У них в порядке, дом их в Вашингтоне не пострадал. Хаим и Элайджа здоровы. Мы только и ждем, дорогая сестричка, когда эта война закончится. Из-за того, что Наполеон теперь на Эльбе и больше не опасен, британцы перебросили сюда еще войска. Сражения, в основном, происходят в Канаде, у нас пока тихо».

-Он больше не опасен, - усмехнулась Дебора. Она прищурилась, и  увидела внизу, на равнине, войска Наполеона. Отряды шли на север, и женщина подумала: «Кажется, Давид. Господи, дай ты им всем, живыми вернуться».

Она пожала руку Джоанны. Девушка, вздохнув, улыбнулась.

Их было уже хорошо заметно - темные ряды кавалерии, что приближались к колонне солдат Наполеона. Император поднял руку и крикнул: «Всем стоять!».

-Ваше величество, - Мишель сглотнул, - может быть, не надо...

Он увидел, как император расстегивает шинель, и едва успел подхватить ее. Наполеон был в простом, сером, заштопанном на рукаве сюртуке. Мишель вспомнил: «У него три сюртука. И все одинаковые. Еще бриджи, рубашки, и одна треуголка. И шинель одна».

-Флаг, - коротко велел император, снимая треуголку. Каштановые, с проседью волосы шевелил ветер.  Он поднял вверх трехцветное, в старых пятнах пороха, знамя и распахнул сюртук на груди. Было тихо, так тихо, что остановившиеся колонны, казалось, слышали дыхание друг друга.

Наполеон тронул своего коня. Он выехал на середину дороги: «Если кто-то хочет выстрелить в меня, вашего императора - сделайте это сейчас!»

Они молчали. Откуда-то сзади, раздался рыдающий, сильный голос: «Ваше величество! Сержант Дюбуа, битва под Аустерлицем!»

-Рядовой Леметр, битва при Березине!

-Сержант Мариньи, битва при Ваграме!

Они кричали, перебивая друг друга. Наполеон увидел молодого офицера, что выехал вперед, с поклоном протягивая ему шпагу.

-Ваше величество, - тихо сказал он, - я командир седьмого линейного полка, Шарль Лабедуайер. Наше оружие и наша жизнь принадлежит вам, ваше величество. Мы пойдем с вами туда, куда вы нас поведете.

-Наша жизнь, - Наполеон вернул ему шпагу,- принадлежит Франции.

Он повернулся: «Поднять императорский штандарт!»