Мужчина, что сидел напротив Морица, — он был в тканом золотом, парчовом халате, с непокрытыми, угольно-черными, волосами, улыбнулся, и сказал на хорошем испанском языке: «Я очень вам благодарен, госпожа. Разумеется, я его верну».
— Эда хей хедья, вали-саид Аль-Хаджари, — красивые губы улыбнулись, и Марфа обернулась к штатгальтеру: «Я буду польщена, если господин Аль-Хаджари примет этот маленький подарок, как знак наших добрых намерений и надежды на дружбу с султаном Марокко».
— Вы говорите по-арабски? — удивился Аль-Хаджари.
— Совсем немного, — рассмеялась Марфа. «Было бы невежливо ехать на встречу с посланцем его султанского величества, и не выучить хотя бы несколько фраз».
— У меня есть друг, — медленно сказал араб, откинувшись на спинку кресла, — в Париже. Я сейчас у него останавливался. Мы познакомились, когда он ездил с торговой миссией от его величества французского короля к моему султану. Господин Девлет, мы его называли. Волк, — Аль-Хаджари усмехнулся.
— Очень, очень умный человек, и тоже — стал говорить по-арабски. Немного, но нам, госпожа, — в черных глазах заметался смех, — приятно, когда европейцы учат наш язык.
— Итак, — штатгальтер взглянул на документы, что лежали перед ним, — мадам де ла Марк передаст письма его султанского величества королю Якову, господин Аль-Хаджари, и, думаю, вскоре вы сможете ожидать посланцев английского двора.
Марфа отпила вина из серебряного бокала, и, положила маленькую, унизанную кольцами руку, на карту: «Буду с вами откровенна, господин Аль-Хаджари. Его светлость штатгальтер — хороший друг Англии, нет смысла скрывать от него наши намерения».
Мориц Оранский выбил трубку в фарфоровую, расписанную нежными, диковинными цветами пепельницу, и рассмеялся: «Как и нам, мадам де ла Марк, как и нам. Мы слишком долго знаем друг друга, чтобы играть в игры».
— Нас, господин Аль-Хаджари, — отполированный ноготь уперся в карту, — интересует все-Марфа прервалась и нежно улыбнулась. «Все, что вы можете рассказать об Африке. И прежде всего, — торговые пути, которые ведут с побережья вглубь суши».
Аль-Хаджари затянулся, и погладив смоляную бороду, поиграв перстнями на длинных пальцах, задумчиво сказал: «Торговля, госпожа, может быть очень опасной».
Штатгальтер рассмеялся: «Мы знаем, дорогой господин Аль-Хаджари, мы знаем. Берберские пираты…
— Это не наших рук дело, — резко ответил араб. «Тунис…
— Оставим, — примирительно махнула рукой Марфа. «Золото, — она стала загибать пальцы, — алмазы, слоновая кость, черное дерево, — вот, что нам нужно. «Не забывайте, господин Аль-Хаджари, ни английским, ни голландским кораблям не надо заходить в Средиземное море, чтобы привезти эти товары домой».
Араб окунул перо в чернильницу, и, положив карту так, чтобы ее было видно всем — стал делать на ней пометки.
Белла привязала лошадь к ограде, и, вскинув голову, посмотрела на башни, что возвышались перед ней. У парадного входа во дворец прохаживались солдаты, озеро, вокруг которого был разбит ухоженный парк, чуть золотилось под заходящим солнцем.
— Тридцать миль, а дождя тут нет, — пробормотала Белла, отряхивая свой влажный, в пятнах грязи плащ. Она сняла, берет, и, пригладив мокрые волосы, водрузив его обратно на голову, крикнула: ««Эй!»
— Что надо? — донесся до нее ленивый голос.
— Мне надо видеть мадам де ла Марк, она гость его светлости штатгальтера, — терпеливо сказала Белла огромному солдату, что смотрел на нее через решетку, свысока. «Я ее внук, у меня срочное дело, пропустите меня».
— Его светлость на переговорах, и его не приказано беспокоить, — солдат взглянул на Беллу и добавил: «Тем более всяким мальчишкам».
— А ну открой ворота! — потребовала Белла. «Немедленно! Дай мне зайти!»
Солдат вздохнул, и, поднимая засов, заметил: «Жди в передней, доложат».
Белла оттолкнула его и со всех ног понеслась к парадной двери дворца. «А ну стой! — крикнул солдат, наводя на нее пистолет.
— Итак, — заключил Аль-Хаджари, — если у нас появится преимущественное право на торговлю, скажем, слоновой костью, то его величество султан будет склонен подумать о том, чтобы предоставить английским и голландским купцам возможность отправиться сюда, — араб указал на карту, — в сторону юга.
— Слоновая кость есть и в Индии, — задумчиво заметила Марфа.
— Индия дальше, госпожа — сладко улыбнулся араб. «К тому же, у нас есть и другие богатства….
— Что там за шум? — нахмурился штатгальтер.
— Не трогай меня, жирный боров! — раздался звонкий голос из-за двери, и высокий мальчишка, в порванном плаще и съехавшем на бок берете, тяжело дыша, ворвался в комнату.
Морис Оранский посмотрел на пятна грязи, что оставили сапоги мальчишки на драгоценном паркете и покраснел: «Что за…
— Меня зовут Белла Кроу, ваша светлость, — изящно поклонился подросток, — дочь сэра Стивена Кроу. Простите за вторжение, но я должна немедленно поговорить со своей бабушкой, мадам де ла Марк. По неотложному семейному делу, — добавила Белла, снимая, берет, еще раз кланяясь.
В комнате повисло молчание и Марфа, поднявшись, — мужчины тут же встали, — сказала:
«Прошу меня извинить, ваша светлость, господин Аль-Хаджари. Мы вернемся к нашему разговору через несколько дней, когда я приеду из Амстердама.
— Ваш отец, мадемуазель Белла, — заметил штатгальтер, разглядывая девушку, — был большим другом нашей провинции. Собственно, — Мориц Оранский рассмеялся, — на его деньги тут много, что делалось.
— Мне рассказывал капитан Питер Хейн, да, — краснея, сказала Белла. «Я у него юнгой плавала».
— Адмирал Питер Хейн, командующий нашим военным флотом, — поправил ее штатгальтер и склонился над рукой девушки. «Рад встрече, мадемуазель Белла, уверен — ваш отец бы гордился вами».
Белла увидела ледяные, прозрачные глаза бабушки, что пристально смотрели на нее, и услышала гортанный голос второго мужчины — смуглого, с глубоко посаженными, темными глазами.
— Моя внучка знает испанский, господин Аль-Хаджари, — улыбнулась Марфа — одними губами.
— Не желает ли молодая госпожа стать женой моего господина, султана Марокко? — спросил араб. «Его величество ценит в женщинах красоту и смелость. Такую прекрасную госпожу, несомненно, назвали бы Аль-Анмар — посол улыбнулся.
— Пантера, — усмехнулась Марфа. «Благодарим за честь, господин Аль-Хаджари, но моя внучка еще очень молода, — женщина чуть поклонилась.
— Счастлив будет тот мужчина, которому достанется столь драгоценное сокровище, — вздохнул Аль-Хаджари, — темная пантера, с зелеными, как изумруды, глазами.
Марфа еще раз поклонилась, и, взяв Беллу железными пальцами за руку, — вывела в устланный коврами, освещенный, высокими канделябрами коридор.
— Бабушка, — дрожащим голосом сказала девушка, — простите, там Мирьям, капитан Энрикес, он, он…
— По дороге расскажешь, — Марфа открыла дверь своих комнат. «Помоги мне переодеться, быстро. Конь твой здесь?»
Белла кивнула и, расшнуровывая бабушке корсет, спросила: «А что это был за язык?»
— Арабский, — пышные, шелковые юбки упали к ногам женщины. Марфа скинула атласные туфли на высоком, изогнутом каблуке и велела: «Открой сундук, дай мне сапоги, бриджи, камзол и рубашку. Шляпа и плащ в передней, принеси».
— А откуда вы знаете арабский? — Белла стояла с одеждой в руках.
— Я же тебе рассказывала, — закатила глаза бабушка, убирая волосы под шляпу. «Еще со Стамбула».
— Там же турецкий, — непонимающе сказала девушка.
— И арабский тоже, — Марфа отперла шкатулку и достала оттуда изящный пистолет, и мешочек с порохом. «Все, — повернулась она к Белле, — незачем терять время, поехали».
В щель между ставнями пробивался серый, туманный рассвет. «Так, — Энрикес закинул руки за голову, и улыбнулся, — ты поняла, дорогая моя. Пишешь записку, собираешь вещи, — много не тащи, я тебе все куплю, — и приходишь после полудня в порт».
— Вы же обещали, — услышал он, и, повернувшись, взяв ее за подбородок, глубоко поцеловав, сказал:
