— А он что, — осторожно спросил Матвей, — все видел? И отца своего — тоже?

— Да уж чего там только не было, — Виллем опять выругался. «Кто ж его знает, сколько он там в углу стоял, сам понимаешь, нам не до этого было».

— А что Ворон? — поинтересовался Матвей. «Ну, как заметил его?»

— Пинком из комнаты выбросил, дверь на засов закрыл и сказал: «Ну, с этим щенком я еще разберусь», — устало проговорил Виллем. «Я вот сидел и думал, — ну что мне стоило на день задержаться, Господь один ведает, что он с ребенком сделал потом».

Матвей хмыкнул. «Меня, хоть отец и бил, но за дело, надо сказать. А тут, — он пожал плечами, — не мучайся ты так, думаешь, Ворон сыновей никогда до этого пальцем не трогал?

Они же с шести лет на «Святой Марии» плавали, думаю, и плети у него отведали, и кулака.

— Все равно, — Виллем поворошил дрова в камине, — вот сейчас сказал тебе, и легче стало. И Марте потом расскажу.

— Ты ж не хотел, — удивился Матвей, допивая вино. «Да и умерли они оба, чего зря вспоминать».

— Все равно, — адмирал упрямо, исподлобья посмотрел на него. «Вон, о Полли сколько не говорили, и Хосе тоже — Джованни мне сказал, что не знает он ничего о Лиме. Ну, что Ворон его отца убил».

— И Мирьям не знает, — тихо сказал Матвей. «Да это вообще — дело давнее, и не узнают они никогда».

— А вот и мы! — раздался с порога веселый голос сестры. «Все, с делами закончили, можно и выпить».

Она опустилась в кресло рядом с мужем и Джованни, садясь напротив, улыбнулся: «А Джон еще за бумагами сидит. И так позже всех приехал, Констанца-то уже спит, наверное».

— Да все спят, — отозвалась Марфа, принимая от мужа бокал с вином. «Ты же сам видел, девочки с детьми так набегались, что уже за ужином носом клевали».

— И как вы еще завтра на охоту пойдете? Джованни покрутил головой. «Я и Мияко собираемся позавтракать в постели, — он допил вино и, поднявшись, улыбнулся: «Ну, спокойной ночи, дорогие мои, хорошей вам охоты».

Белла распахнула ставни и, вглядевшись в еле заметную полоску восхода на востоке, за рекой, бодро спросила: «Энни, ты встаешь?»

Девочка зевнула, и, поворочавшись, натянув на себя меховое одеяло, сонно ответила: «Еще чего не хватало, у меня ноги гудят после вчерашнего, Анита и Пьетро кого хочешь, загоняют.

И закрой окно, холодно же».

— И эта неженка собирается искать Северо-Западный проход, — пробормотала Белла. В умывальной она скинула холщовую, короткую рубашку, и, встав в медную ванну, вылила на себя кувшин ледяной воды.

— Хорошо, — сказала Белла, чихая, стуча зубами, растираясь льняным полотенцем. Она оделась, и, взяв короткий мушкет, что лежал на ковре у ее кровати, тихо выскользнула в коридор. Дом спал, и она, пройдя на цыпочках к опочивальне дяди, коротко постучала.

Приблизив губы к замочной скважине, Белла сказала: «Дядя Питер, вы идете?»

— Нет, — раздался из-за двери томный голос. «Я Цезаря вечером выпустил, он на кухне.

Удачно вам пострелять».

Питер сладко зевнул, и, нырнув обратно под меховое одеяло, положил голову на теплое плечо жены. «Куда тебя звали? — сквозь сон спросила Рэйчел, подставляя ему губы.

— На охоту, — он поцеловал жену и поежился: «Нет уж, я лучше тут, с тобой, — Питер положил ладони на ее большой живот, — полежу. А потом завтрак принесу, тут поедим. И в церковь я тебя свожу, прогуляемся».

— Хорошо, — нежно сказала Рэйчел, и, устроившись на его руке, — крепко заснула.

Белла прошла дальше по персидскому ковру, и, постучавшись в следующую дверь, тихо позвала: «Тетя Мэри!»

Женщина подняла растрепанную голову от подушки и прислушалась: «Это Белла, мы же на охоту хотели пойти…»

— Ну нет, — она почувствовала между ног ловкие пальцы мужа и, прикусив зубами кружево, сдержала стон, — никуда я тебя не пущу, миссис Гудзон. Я тебя месяц не видел, — тихо смеясь, переворачивая ее на спину, добавил Генри, — так что ты долго с этой кровати не встанешь. Ну, — он наклонился и поцеловал жену, — встанешь, но из опочивальни не выйдешь.

— Хорошо, — еле слышно, не отрываясь от его губ, обнимая его, сказала Мэри и громко добавила: «Белла, я посплю еще, идите сами!»

Девушка скривила губы и, вздохнув, буркнув себе под нос: «Сони!», спустилась по широкой лестнице на кухню. Там было тепло, и от разожженного очага приятно пахло жареным беконом.

Невысокий мужчина, в поношенном, зашитом, в пятнах камзоле и простой рубашке стоял с медной лопаткой в руках над противнем.

Цезарь, что лежал под столом приподнял одно ухо и заурчал.

— Не буду я тебя кормить, — ворчливо сказал мужчина, переворачивая куски бекона. «Сначала утки, а потом — еда».

Он обернулся, и Белла увидела седину в темных волосах и резкие, глубокие морщины на высоком лбу. Мужчина внезапно, ласково улыбнулся и сказал: «Вы, должно быть, мисс Белла. Если вы нарежете хлеб, то мы как раз успеем все приготовить. Возьмем с собой, на охоте всегда хочется есть. Меня зовут мистер Джон».

Белла окинула взглядом его затрепанные, порванные по шву сапоги, и спросила: «А вы слуга? Я вас не видела раньше».

— Я вчера поздно приехал, из Лондона, — объяснил мужчина, складывая бекон на оловянную тарелку, и снимая ухватом противень с огня. Его светло-голубые глаза вдруг заиграли смешливыми искорками: «Пожалуй, что так, мисс Белла. Правильно, слуга. Ну, так поможете мне?».

— Конечно, — она положила мушкет на стол и, принеся из кладовой хлеб, стала резать его на куски кинжалом.

— Там ножи есть, — заметил Джон, пристраивая противень в медной лохани и заливая его водой. «Ими удобнее».

— Мне, — сказала Белла свысока, наблюдая за тем, как он, засучив рукава, трет противень грубой щеткой, — удобнее так. Из вас бы вышел неплохой кок, — заметила она.

— Я запомню, — пообещал мужчина, и, вытерев руки полотенцем, поставил противень сушиться. «Ну, несите салфетки, будем собирать еду, — он поставил на стол старую суму испанской кожи.

Цезарь залаял и на пороге раздался звонкий женский голос: «Пойдемте, адмирал и Мэтью уже во дворе, а то сейчас эта собака всех перебудит».

— Мы сейчас, миссис Марта, — рассмеялся мужчина. «А то потом проголодаемся, а перекусить нечего будет».

Марфа — в темных бриджах, коротком, шерстяном плаще, с волосами, убранными под черную шляпу с высокой тульей, зашла на кухню. Оглядевшись, поправив мушкет, что висел у нее за спиной, она сказала: «А, вижу, познакомились уже. Ну, догоняй нас, Джон».

Белла забрала свое оружие и тихо спросила у бабушки, когда та открывала парадную дверь усадьбы: «А это слуга из лондонского дома, что ли?»

— Это его светлость лорд Джон Холланд, герцог Экзетер, — рассмеялась Марфа. «Один из самых богатых людей Англии, правая рука его Величества».

Белла застыла с раскрытым ртом на каменных ступенях, и, наконец, ответила: «А он мне сказал, что слуга».

— Правильно, — отозвалась Марфа. «Слуга страны, слуга короля. Ну, как и мы все».

Она пошла через двор к открытым воротам, а Белла, повернувшись, увидев перед собой мужчину, отчаянно покраснев, выдавила из себя: «Простите, ваша светлость, я не думала…

— Мистер Джон, пожалуйста, — попросил он. Потрепав по голове Цезаря, Джон улыбнулся.

«Будто солнце, — подумала Белла. «Я и не знала, что можно так красиво улыбаться».

— Я слышал, вы в Занзибаре были? — спросил он, выходя из ворот усадьбы «Расскажете мне?»

— Конечно, — сглотнув, примеряясь к его шагу, ответила Белла. «Конечно, ваша светлость, ой, то есть, простите, мистер Джон…

— Ну, вот и славно, — улыбнулся он. «Пойдемте, а то Цезарь, мне кажется, уже нас заждался».

Белла взглянула на его прямую спину в шерстяной, матросской куртке, и, подышав на руки, сняла с плеча мушкет. «Вот и постреляем, — сказала она тихо. «Увидите, что я меткая. Я вам пригожусь, мистер Джон, обязательно».

Мистрис Доусон зажгла высокие, бронзовые канделябры вдоль стен гостиной, и, устроившись в кресле рядом с миссис Стэнли, шепнула: «Как девочки-то хорошо играют, в четыре руки, прямо вспоминаешь миссис Тео покойную и Марту. А не опасно для миссис Рэйчел играть?»