Петр с ними в музей не пошел. Он вчера побывал на Харли-стрит. Мирьям отпустила его только через два часа. Она томно потянулась, взяв Юджинию под руку:

- Я вас в кондитерской подожду, напротив. Я Ника несколько лет каждые выходные в музей водила, -женщина указала глазами на вывеску, Юджиния кивнула.

Ник побежал в залы, где были выставлены старинные глобусы. Жанна потянула мать в коллекцию ковров и тканей. В музее было пустынно, они пришли к самому открытию. Девочка ахала и восхищалась, а Юджиния думала:

- Хорошо, что все так сложилось. Жанна с родственниками познакомилась, с Николасом..., И дядя Аарон с нами едет, дети его любят.

- Пойдем дальше, милая, - сказала Юджиния дочери. Потянув дверь, она увидела высокого, рыжеволосого мужчину в костюме серого твида. Он рассматривал большой афганский ковер.

Дуврский экспресс отправлялся через четверть часа. Перрон станции Лондонский Мост заливал вечерний, золотой светом.

Дети устроились в вагоне, вместе с Марией и Моше. Марта, с дочкой, провожала родню. Женщина отвела каноника в сторону:

- Дядя Аарон, - ласково сказала она, - не волнуйтесь. Я передам письмо Полине.

Марта заметила, что священник покраснел и отвел глаза. Аарон погладил рыжеватую, в сильной проседи бороду:

- Вряд ли я сюда вернусь, - он обвел рукой заполненную людьми платформу, низкие, темно-зеленые вагоны экспресса, стеклянную, закопченную крышу вокзала, - на Святой Земле буду жизнь доживать. Но хочется..., - он не закончил. Марта кивнула: «Я все сделаю, непременно». Она взглянула на русые волосы Люси. Дочка стояла рядом с Петром, отдавая последние распоряжения. Люси вручила старшему брату список нужных ей книг, из Парижа. Марта, внимательно, посмотрела на лицо сына:

- Вчера уходил он, - вспомнила женщина, - днем, в библиотеку. Ему двадцать четыре, взрослый мужчина..., Может быть, за девушкой ухаживает. Хотя откуда бы ему знать девушек? Он в Лондоне давно не был.

В кабинете, за кофе, Марта сказала сыну о разговоре с его светлостью. Петя признался, что, на последнем курсе Гарварда, ему предлагали остаться в Америке и работать на военное ведомство. Юноша отказался.

- Правильно сделал, - Питер прохаживался по комнате.

Он остановился и полюбовался лицом миссис де ла Марк: «Однако, я признаю, что наука движется вперед во многом благодаря гонке вооружений, - Питер повернулся и увидел яростные глаза жены.

Марта, нарочито спокойно, поставила чашку веджвудского фарфора на блюдечко:

- Питер, - отчеканила женщина, - в Америке индейцев, с луками и стрелами, убивали из винтовок. В Южной Африке по зулусам стреляли из пушек. Для чего нам вооружаться? Для войны с людьми, которые хотят жить на своей земле, где родились их предки? - она тяжело вздохнула. Петя, примирительно, заметил: «В любом случае, я гражданский инженер. Им и останусь, мамочка».

- Пошли, гражданский инженер, - раздался с порога звонкий голос Люси, - надо разобраться с проводкой, в подвале.

Дверь библиотеки закрылась. Питер присел на ручку кресла и поцеловал висок жены. Марта пристально смотрела на большую карту мира, висевшую напротив ее собственного портрета.

- Мы будем воевать, - заметила женщина, - не сейчас, так позже. От государств буров в Южной Африке и следа не останется. Алмазы и золото, - она подождала, пока муж чиркнет спичкой, - это, дорогой мой, слишком большое богатство, чтобы позволять кому-то другому им распоряжаться. А что в подвале? - заинтересовалась Марта.

Питер хмыкнул: «Какие-то неполадки с проводами. Инженер и химик разберутся, не волнуйся».

Петр торопился. Он знал, что тетя Юджиния увела детей гулять, знал, что Мирьям его ждет. Он развел руками:

- Люси, ты права. Это провода. Надо снимать штукатурку, - он указал на стену, - поднимать пол..., Я скажу папе, он свяжется с мистером Суоном, - сестра поджала губы.

- Она похожа на маму, - смешливо подумал Петя, - одно лицо. Только волосы русые. Мама так же делает, когда недовольна.

Люси привыкла добиваться своего. Девушка, в прошлом году, получила королевскую стипендию, от ее величества. Люси намеревалась закончить, школу досрочно, в шестнадцать лет. Ее ждали в Гиртон-колледже. Мистер Одлинг, знаменитый химик, президент Королевского Общества, обещал взять Люси в свою лабораторию.

Петр напомнил, что на выходные Люси все равно уезжает в Итон, с родителями, а в понедельник у нее начинается школа. Он посмотрел на хронометр:

- Мне надо бежать. Вечером увидимся, на вокзале.

Мать и отец все еще сидели в библиотеке, Грегори, был в госпитале. Люси поднялась в свою комнату и быстро написала весточку для Джейн. Подругу, вчера, отправили в Мейденхед, с бабушкой Евой, в бронированной карте. В кармане платья Люси лежал конверт, что ей оставил Грегори, уходя на работу. Девочка уверила брата:

- Все получится. Я вызову Маленького Джона в парк, и передам ему письма. Вечером, когда мы всех проводим. Ничего подозрительного здесь нет. Джейн моя подруга. Его светлости дома не будет, как обычно.

Люси убрала конверты в скромный, суконный ридикюль. Она еще раз напомнила старшему брату:

- Бюллетень Société Chimique de France, за весну этого года. В нем очень интересная статья месье Вюрца, об альдольной конденсации. Я хочу иметь свой экземпляр, - требовательно добавила Люси.

- Получишь, - уверил ее Петр. Он увидел в начале перрона Мирьям и Юджинию. Женщины ходили оформлять багаж. Петя, заметив черные волосы, выбивавшиеся из-под темной шляпы Мирьям. Он, мучительно, подумал:

- Я не смогу, не смогу ее бросить..., Ник мой крестник, я за него ответственен..., - Петя вспомнил сумерки за шторами, стук колес кебов на Харли-стрит, запах мускуса, сбитые, измятые простыни. Мирьям тяжело дышала, укрывшись у него в руках. Он целовал белые, нежные плечи, стройную шею, слушал ее шепот:

- Ты всегда, всегда будешь со мной, мой милый..., Никуда тебя не отпущу.

- Никуда, - мрачно подумал Петя, обнимая мать, прощаясь с Люси.

- Это навсегда, пока мы живы. Она меня на пятнадцать лет старше..., - Петя отогнал эти мысли и помог женщинам зайти в вагон. У соседнего вагона невысокий, светловолосый носильщик в форменной куртке Юго-Восточной Железной Дороги, принял у пассажира медь: «Счастливого пути, сэр!»

Дермот О’Лири искоса посмотрел на мисс Люси Кроу. Он видел девушку, на Ганновер-сквер. Юноша незаметно облизал губы:

- Волк сказал, что ее нельзя трогать. Это заказ. Дочь Экзетера, увезли куда-то. Ребята видели, как она, со старухой, садилась в бронированную карету. Черт..., - Волк устроил засаду на крыше сдающегося внаем дома, на противоположной стороне Ганновер-сквер. Он посадил туда двух членов ячейки, изображавших кровельщиков. У ребят при себе был мощный бинокль. Волк сейчас тоже был где-то здесь, на станции. Он работал в депо Юго-Восточной Дороги.

- Нельзя ему прекословить, - размышлял Дермот, - но ее только в субботу заберут. Времени много. Сына Экзетера мы убьем.

Они знали, что жена его светлости ходит по городу с охранником. Оставалось надеяться, что сын этого не делает. Пока что юноша не появлялся один вне дома.

Дермот отошел от вагона, ожидая, пока усядутся пассажиры: «Сегодня мы должны похитить и мисс Люси, и графа Хантингтона. Ребята на посту. Они сообщат, когда надо будет действовать».

За углом Ганновер-сквер стояло два экипажа без номеров, запряженных невидными, но хорошими лошадьми. У них был наготове хлороформ. Ячейка собиралась держать пленников в подвале на Собачьем Острове. Волк написал требование о выкупе. Бумагу должны были подбросить в редакции крупных газет. Фении требовали полного вывода британских войск из Ирландии и предоставления стране независимости. Они назначали цену в полмиллиона фунтов за жизнь мисс Кроу.

- Это их отвлечет, - заметил Волк, - а потом раздастся взрыв. Никому не будет дела до каких-то юнцов. Тем более, графа Хантингтона мы оставлять в живых не собираемся, - он широко улыбнулся.

Экспресс тронулся.